— Я знаю, что тебе подарить на день рождения! — сказала Лена. — Попугая!
Недавно бывший муж Лены приволок с рынка клетку с попугаем. Для их сына. Попугай оказался розовощёким неразлучником.
— Мама, — сказал 11-летний, не по годам смышлёный сынуля, — если попугай — неразлучник, значит ему нужна пара.
Лена позвонила бывшему супругу, и тот купил ещё одного попугая. Как уверяли на рынке — самку.
Самку засунули в клетку к самцу, и началось самое интересное. Газету, которая была расстелена на дне клетки, самец принялся стричь на ровные узкие полоски и засовывать себе в перья на спине. Так и ходил по клетке, как ёж.
— Смотри, смотри! — с восторгом говорила Лена, — как он украшает себя перед самкой!
Лена очень радовалась этому. Мои неуклюжие ухаживания не шли ни в какое сравнение с попугайной любовью.
Потом он начал строить гнездо из этих самых настриженных полосок бумаги. И через некоторое время появилось четыре яйца.
К небывалому удивлению Лены, яйца снёс самец.
— Слушай, — говорю, — Лена, это же самка. А вот этот зелёный увалень — самец. Смотри, кто из них яйца высиживает.
Лена даже слегка расстроилась. До того ей нравилась версия что попугай украшает себя полосками газеты перед любимой супругой.
Лена надувала губы и называла меня дураком.
Пришлось купить книгу и порыться в интернете.
— Лен, — говорю, — смотри, что написано:
«Гнездо устраивает самка. Она же и переносит гнездовой материал, засунув его в перья надхвостья. Часто бывает, что за один „рейс“ самка несёт на себе 6—8 кусочков коры, плотно прижав их перьями надхвостья. В кладке бывает от 3 до 6 белых яиц. Самка насиживает кладку в течение 21—23 дней».
Потом появились птенцы. Лысые. Страшные. Голодные.
Они спали, срали и просили жрать.
Забитый папаша, Мистер Клю, только успевал глотать корм и отрыгивать в их раскрытые пасти.
Взбаламошная попугаиха, орала, нервничала и сгоряча выщипывала из себя перья.
Попугаи они такие — чуть что — и в знак протеста выдёргивают из себя же перья.
Птенцы подросли. В отличии от родителей, они были полностью зелёные, без красной шапочки на голове.
Лена уже поднатаскалась в неразлучниках и объяснила мне:
— После четырёх месяцев у них появятся красные перья на голове.
— Понятно, — говорю, — а кто из них самец или самка?
Оказывается, у неразлучников — это серьёзная проблема, с определением пола.
Они ни чем не отличаются внешне. Некоторые говорят, что самки крупнее. Ерунда. Самки попадаются разные. Можно определить по поведенческим признакам. Если усиленно стрижёт бумагу и засовывает себе в перья — 90% самка.
А так… Они даже образовывают гомосексуальные пары.
И даже яйца несут. Вхолостую.
И если такую пару рассадить в разные клетки в пределах видимости — то они самца насмерть забьют, которого подсадят.
Так что, Лене повезло, что бывший муж купил самца и самку.
И вот, в качестве подарка мне хотят всучить этого зелёного коренастого попугайчика. То ли девку, то ли парня.
— Дай, — говорю, — подумать. Завести животину в доме — дело нешутошное.
Лена удивилась. Она думала, что я от радости подпрыгну.
Но так как она мне нравилась: вкусно готовила, не курила и не еблась со всеми подряд в троллейбусном депо, а только со мной, то я поспешил согласиться.
— Это, — говорю, — хороший подарок. Пошли заранее клетку купим.
Настал день рождения.
Ленин подарок сидел в клетке, которая висела над компьютерным столиком, и внимательно следил, как мы ебались. При этом укоризненно чирикая.
Когда мы закончили основную часть программы празднования, Лена спросила:
— Как ты назовёшь его. Кеша?
— А может это девчонка?
— Тогда как?
— Назову — Ага, — говорю, — Если мужик. Или Агачка — если самка.
— Почему?
— Научное название неразлучников — агапорнис. Потому и Ага.
— Какой ты умный! — сказала Лена и погладила мою мужественную волосатую грудь.
В тот момент она меня точно любила.
Прошла неделя. Птица оставалась дикой.
Я взял за правило просовывать в клетку руку с семечками подсолнечника на раскрытой ладони и держать так по 15 минут. Каждый день.
Агачка испуганно носилась по клетке и верещала.
Через месяц она уже только наблюдала за моей рукой. Но подойти и взять семечку — не решалась.
«Вот, — думаю, — упрямая тварь. Но я всё-равно тебя приручу».
Мне нужен был друг, а не дикошарый наблюдатель.
— Что, не приручил ещё? — спрашивала Лена, при очередном посещении моей берлоги.
— Нет. Но она никуда не денется, — говорил я. — Она обречена стать ручной.
Кстати, миссис Клювинья и мистер Клю у самой Лены так никогда не стали ручными.
— Обещай мне, что будешь любить её, даже если не приручишь!
— Обещаю, буду любить, даже если не приручу.
А потом мы закрепили обещание соитием. Агачка возмущённо стрекотала.
К тому времени я уже был убеждён, что это самка.
Спустя некоторое время Агачка не удержалась и схватила семечку с моей ладони.
Ловко расшелушила её. Удовлетворённо чирикнула и опять подскочила. Ура!
Моя технология дала плоды. Я специально исключил семечки из её рациона.
Раз в день я выпускал Агачку из клетки. Она летала. Стригла тетрадные листки, которые я разбрасывал для неё по всей квартире, и залетала в клетку, когда проголодается и захочет пить.
Команду «В клетку!» она не выполняла, но понимала, по моему убеждению.
И вот, во время очередной прогулки она села мне на голову.
Попугаям нельзя давать сидеть на голове. После этого они считают себя хозяевами.
Но в первый раз я ей разрешил.
Агачка посидела на моей светлой башке и юркнула в клетку.
Жадно принялась лакать воду. Язык у неё был огромный, и она именно лакала. Потом принялась лазать по своей территории и … её лапка попала в колечко, на котором висела жёрдочка. Жёрдочка крутилась. Лапка пошла на излом, и Агачка истошно заверещала.
Не долго думая, я просунул руку в клетку и схватил Агачку и это гадкое кольцо, чтобы оно не вращалось
Агачка вцепилась мне в палец и стала «стричь» как бульдог. Кровь потекла на дно клетки.
Эта тварь, измазанная моей кровью, не останавливалась ни на мгновенье.
Второй рукой я снял клетку и пошёл вместе с ней в кладовку. За кусачками, чтобы перекусить кольцо.
Щёлк!
Кольцо перекушено.
Я извлёк свою руку с попугаихой и отпустил её.
Она чирикнула и спряталась на шкаф.
Водрузив клетку на прежнее место, я пошёл обрабатывать израненную руку.
Агачка сидела на шкафу уже несколько часов и не высовывалась.
«Кердык моим дрессировкам, — думал я, — испугалась».
Но раздалось чириканье. Шум крыльев. И Агачка приземлилась мне на голову.
Приземлившись, она стала перебирать и чистить мои волосы. Я обомлел от счастья.
Это были лучшие минуты моей никчёмной жизни.
У меня были собаки: лайки, овчарка и эрдель-терьер.
Кошки, конечно же.
В детстве я разводил лабиринтовых рыбок (гурами, макроподов, лялиусов, петушков) и продавал на Птичьем рынке.
Но, отвечаю, прикольней и умней попугаев не было никого.
Агачка будила меня утром своим чириканьем. Прилетала ко мне на постель и спала на груди.
Она чесалась о щетину, закрыв от удовольствия глаза.
Мы с ней регулярно целовались.
Она чистила мне ногти и отгрызала заусенцы.
Она ела со мной виноград и вылизывала из стакана капельки вина, которое очень любила.
Она обыскивала карманы в поисках семечек, а то и просто залазила посидеть там.
На кухне она пыталась помещать сахар в стакане, схватив клювом ложку и ходила срать только в кактусы.
И была очень ревнивой.
Лену она возненавидела сразу.
— Закрой в клетку это зелёное чудо! — кричала Лена, когда приходила ко мне.
Она по настоящему боялась Агачки.
Попугаиха с боевым чириканьем садилась на её плечо и хватала за ухо.
Но иногда Агачка меняла тактику. Она вела себя смирно. Миролюбиво щёлкала клювом. А потом, когда мы начинали ебстись, залазила, как мышь, под одеяло и вгрызалась в Ленкин бок.
Когда в первый раз это произошло, я чуть не обосрался от страха.
Ленка взревела от боли. Она сбросила меня с себя и вскочила на ноги.
— Смотри! — кричала она. — Смотри, что сделала эта тварь! — И показывала кровоточащий укус в форме полумесяца на боку.
— Ты сама мне её подарила!
— Да лучше бы я из неё суп сварила!
Никакой бы суп она, конечно, из Агачки не сварила.
Её дом к тому времени наполнился попугаями.
Мистер Клю с Клювиньей штамповали по четыре яйца регулярно.
Лена продавала их через AVITO, и у неё появились клиенты.
Перед тем, как продать, Лена приходила в дом покупателя и убеждалась в будущих хороших условиях содержания.
Дело пошло. Неразлучники стали хоть небольшим, но источником дохода.
А потом мы с Леной расстались. Но Агачка продолжала меня будить своим щебетанием и ласково покусывать ухо.
И от этого мне становилось лучше на душе.
Спасибо, Лена.
©Виктор Костильбург
