Она начала исчезать, едва появилась на свет. Мать никогда не брала ее на руки по ночам, и, в конце концов, она перестала плакать, зато рано научилась ходить, чтобы добираться до родителей и напоминать о своем существовании. Потом ушел отец, и мать вовсе стала смотреть сквозь нее, даже когда ставила на стол едва теплый обед или спрашивала, сделала ли она уроки.
Чтобы проверить, существует ли она на самом деле, приходилось подходить к зеркалу и мучительно щипать себя за щеки, руки, лодыжки, не отрывая взгляда от отражения боли на своем лице.
После школы она незаметно для приемной комиссии поступила в институт и вышла замуж за невзрачного очкарика, который при встрече с ней едва заметно качал головой, от чего его огромные очки подпрыгивали на носу.
Мать перестала отвечать на ее звонки, а когда она звонила с чужих телефонов, холодно отвечала:
-Вы кто? Извините, я вас не знаю.
Через пару лет муж тоже перестал ее замечать. Он молча брал, поставленную перед ним тарелку с борщом и ел, не отрывая взгляда от ложки. А она опять шла к зеркалу и щипала себя до синяков.
Когда она заходила в лифт, то всегда поворачивалась лицом к стене. В метро – прижималась лбом к надписи «не прислоняться», неотрывно следя за размытым отражением собственного лица в стекле.
Вскоре она поняла, что ее перестал видеть подросший сын и коллеги. Деньги исправно поступали на карту, но все дни она проводила перед выключенным компьютером, глядя на свое отражение в темном экране.
По улицам она ходила, опустив голову, спрятав лицо в капюшоне. Ей наступали на ноги, толкали, не извинялись и шли дальше. Она не злилась. Ее больше никто не видел. И только чувство голода и синяки на руках не давали забыть, что она еще существует.
Но однажды она исчезла совсем. Зашла в вагон, подталкиваемая сзади толпой, протиснулась к двери, привычно посмотрела на стекло с надписью «не прислоняться» и не увидела ничего.
Она испугалась. Дождалась, когда поезд заедет в туннель. Ничего не изменилось. Она по-прежнему смотрела сквозь себя на мелькающие снаружи ленты проводов.
Окончательно исчезнув, она не пошла на работу, а поехала в аэропорт. Ей всегда хотелось побывать в Париже. Это так скучно и банально – мечтать о Париже - что очень ей подходило.
Незаметная для сотрудников аэропорта она прошла на посадку, поднялась по трапу и уселась в салоне на первое попавшееся место в проходе. Пассажиры, проходили мимо, устраивали багаж, занимали свои места, не обращая на нее внимания.
До взлета оставалось полчаса. Перед ее креслом остановился мужчина средних лет – ее лет – и стал пристраивать наверху куртку. Два соседних места были заняты, и она решила, что сейчас он просто сядет на нее, и она, наверное, окончательно растворится, когда самолет наберет скорость и оторвется от земли.
Но мужчина не спешил. Он ждал. Наконец, не выдержал и спросил:
-Вы будете освобождать мое место или нет?
Она не сразу поняла, к кому он обращается, и даже завертела с любопытством головой в поисках его собеседника. Но он смотрел прямо на нее.
-Вы мне? – спросила она и вздрогнула – так отвыкла от звука собственного голоса.
-А кому же еще? – удивился мужчина. – Это мое место. Уступите.
Она не верила своим ушам.
-Этого не может быть! – воскликнула она. – Вы не можете меня видеть!
-Еще как могу! Вставайте сейчас же.
-И не подумаю, - впервые в жизни возразила она. – Я хочу полететь в Париж, и сделаю это.
К ним подошла стюардесса.
-Займите, пожалуйста, свое место, - ласково сказала она мужчине.
Он развел руками.
-Куда же я сяду? Тут занято.
Она посмотрела на нее, как на пустое место.
-Тут свободно. Садитесь, пожалуйста.
И мягко подтолкнула его к ней. Она едва успела подвинуться. И хотя он был не толстый, но все равно больно отдавил ей бедро.
-Может, вы хотя бы мне на колени пересядете? – спросил он растеряно.
Она кивнула.
Пока летели, она рассказал ему про себя, про то, что ее никто не видит, поэтому она, скорее всего, не существует. Он сказал, что его зовут Максим, и что она не только существует, но уже ощутимо отдавила ему колени.
В Париже он ее пожалел и поселил в своем номере, потому что глупо снимать номер для того, кого никто не замечает.
Он таскал ее на все свои важные встречи, а потом смеялся над тем, что его глупые партнеры не обращают на нее внимания.
-И как они могут? – все больше и больше удивлялся он. Они долго разговаривали, а потом он начал ее целовать.
Она его тоже целовала. Еще и еще. С каждым новым разом все яснее понимая, что больше не будет щипать себя за руки. Когда она целовала его, то действительно чувствовала, что существует.
И да. Их сын тоже ее видит. Вот уже тридцать лет как.