Автор Генри В. Глава 14...
Автобус свернул с широкой трассы и очутился в узком коридоре деревьев, освещенных лишь его фарами. Женька высунул голову в проход и стал смотреть на сужающийся в лобовом стекле тёмный тоннель, пульсирующий на асфальте светлыми полосками, возникающими из черноты дороги. Ни попутных, ни встречных машин больше не было, и ровный длинный луч фар их автобуса вытягивал на себя ряды вспугнутых деревьев и обритую обочину.
Постепенно в проходе стали появляться и исчезать головы других ребят, загораживающих экран своими ушастыми и всклокоченными тенями. Впереди показался свет. Сначала одной светлой точкой, потом, делясь и размножаясь, он разлетелся по темному лобовому стеклу автобуса россыпью светящегося бисера.
Постепенно эти размытые вспышки превратились в лучи фонарей и квадраты горящих окон. Мелькнула первая пара фонарных столбов, потом другая, обволакивая своим светом их автобус и ведя вперёд уже по светлому коридору. Забора так и не было, ворота так и не показывались.
По бокам пошли одинаковые двухэтажные каменные домишки, запестрели дорожки и газоны. Почувствовалось центробежное карусельное движение их корабля вокруг большой площади с полукругами частоколов столбов, увенчанных всевозможными флагами, медленно шевелящимися в высоте.
Ещё пара лихих поворотов с легким писком передних колёс на гладком асфальте, небольшая горочка и пологий спуск, в своих пиковых точках отдающий в низ живота каким-то щекочущим замиранием, ещё поворот, заставляющий сбросить скорость, - и вот их автобус мягко и уверенно встал у входа в один из двухэтажных домов. Они приехали.
Дверь с шипением открылась.
Уставшие пионеры стали выходить из автобуса и озираться по сторонам. Аккуратный серый вытянутый двухэтажный дом смотрел на них квадратами больших зашторенных окон и темными проемами открытых террас по сторонам. В разные стороны от дома отходили асфальтированные дорожки, подсвеченные невысокими фонарными столбиками.
Дорожки поворачивали и разветвлялись, ведя к соседним такими же домикам или теряясь в темноте. Всюду, куда долетал взгляд, было очень чисто и уютно. Небольшие фонарики подсвечивали высокие необычные деревья с серебристо-серыми стволами и густой листвой, вокруг которых расстилалась зелёная ухоженная трава и стояли удобные лавки. Стеклянный тамбур дома манил своим голубоватым светом и приглашал войти. Ребята подхватили свои чемоданы, попрощались с водителем, не забыв поблагодарить его за такую весёлую поездку, и с волнительным предвкушением направились вслед за Катриной и Хеленой.
На первом этаже дома раскинулся большой холл с несколькими мягкими диванами, стоящими друг напротив друга и разделёнными большими журнальными столами. На стенах повсюду висели картины и фотографии в рамках с изображением истории лагеря и сцен из его жизни, а с самых "почетных мест" на всех смотрели портреты Эриха Хонеккера и Вильгельма Пика. В обе стороны от холла уходили коридоры, в которых располагались двери туалетов, душевых, комнат для проживания вожатых и ещё нескольких пока непонятных помещений. Коридоры упирались в лестницы, ведущие на второй этаж.
Стараясь не шуметь, о чем сразу попросила Хелен, так как все, находящиеся в доме, уже спят, ребята разделились на мальчиков и девочек и разными группами стали подниматься наверх. Хелен повела девчонок направо, а Катрина с Виктором Андреевичем стали сопровождать ребят по левой лестнице.
На втором этаже, по обеим сторонам длинного, растянувшегося через весь дом коридора, чередовались двери комнат. Номерков и каких-либо табличек не было, но сбоку от каждой двери была прикреплена рамочка с вставленными туда флажками. Проходя мимо первой, Катрина негромко сказала:
- Вот здесь у нас проживать португальцы. Четыре замечательный мальчик. Завтра вы с ними познакомитесь и, я думать, подружитесь.- Она улыбнулась, посмотрела на зелено-красный прямоугольник, висящий у двери, и повела ребят дальше.
- Тут проживать пять испанских мальчика,- она указала на следующую дверь, рядом с которой три горизонтальные полоски: красная, жёлтая и снова красная указывали на принадлежность к той стране, о которой Женька так много читал...
- А в комнате напротив - наши ребята, пионеры из ГДР. Катрина сделала остановку у двери, около которой пестрел уже знакомый черно-красно-жёлтый триколор, а на самой двери был прикреплён флажок тех же цветов с изображением герба, отличающегося от герба той "другой" Германии. У нашей, гэдээровской, был изображен большой молоток и циркуль в кружкЕ из колосьев, а у ихней, фээргэвской, - чёрный орёл на желтом щите.
Женька знал об этом отличии еще до приезда сюда. Символику разных стран Женька изучал и при подготовке к "политинформациям" в классе, и когда листал в читальном зале атласы разных стран и континентов, пристально разглядывая разные флаги на тех листах, и когда рассматривал политическую карту мира, висевшую дома над его письменным столом, - в общем, он давно уже знал эти разные символы двух этих разных Германий...
- Со всеми я вас завтра буду познакомить!- вернул Женьку на место голос Катрин.
- Я так понимаю, комнаты наших девочек в той половине дома?- спросил Виктор Андреевич, окидывая взглядом длинный коридор и подразумевая четкое деление дома на две "разнополые" половины, но абсолютно не подразумевая , как можно было не поставить между этими половинами хотя бы дверь.
-Португальцы только мальчики, а три испанских девочки да, там, рядом с вашими. И в той стороне ещё две комната с детьми, как это по-русски...СЭВ...
- Совет экономической взаимопомощи,- подсказал Виктор Андреевич. - Да, да, так точно. Они из разных стран, но все приехали из Москва и хорошо говорить по-русски. Там и девочки СЭВ, и мальчики СЭВ.
Виктор Андреевич напрягся, но виду не подал, и с искренним удивлением медленно и почти шепотом спросил:
- А почему мы тогда разными лестницами поднимались?
Катрин сначала немножко растерялась, но потом, в раздумье весело нахмурив бровь и прижав подбородок к шее, тоже как-будто спросила:
- Но, ведь так будет ближе к их и к ваша комната, разве нихьт?!
- Я-я, натюрлихь!- быстро нашёлся Виктор Андреевич и резво шагнул вдоль стены.
В противоположном конце этого длинного тускло-освещенного коридора показались их девчонки в сопровождении Хелен, которая тоже потихоньку им что-то объясняла по пути к их комнате. Ребята стали махать своим девчонкам руками и отдавать салюты, а Женька исхитрился послать всеобщий воздушный поцелуй.
- А это есть ваша комната,- сказала Катрина, открывая следующую дверь, справа от которой висел сочный красный прямоугольник с маленькими желтыми серпиком и молоточком в левом верхнем углу. Катрина потянула дверь, вошла и сразу включила свет непривычно низко расположенным пока ещё выключателем («включателем» он так и не станет).
- Располагайтесь, отдыхайте, завтра я вас буду разбужевать в девять ур, ой, часов. Потом у нас подъем всегда будет в восемь, но вы сегодня приехать поздно, поэтому вам надо хорошо поспать!
- Она говорила это, описывая круг по комнате, вводя и ведя за собой шеренгу чемоданов, висящих на руках обалдевших ребят. Замкнув этот круг, она подошла опять к двери и встав рядом с торчащим в проёме Виктором Андреевичем, посмотрела сначала на него, потом на ребят, и мило улыбнулась, отчего у неё мгновенно образовались на щеках замечательные ямочки.
Напомнив ребятам, где расположен туалет и душ, она повернулась к Виктору Андреевичу и сказала, что будет ждать его внизу, для того, чтобы показать его комнату.
Катрина пожелала ребятам спокойной ночи и стала протискиваться между Виктором Андреевичем, почти подпирающим головой перемычку дверной коробки, и стойкой этой самой коробки. Она посмотрела снизу вверх, улыбнулась ему, задержавшись на секунду в центре этого лаза, ещё пару раз взмахнула своими длинными ресницами и скрылась в темноте коридора.
Первое, что бросилось Женьке в глаза в этой просторной светлой комнате с большим зашторенным окном, были две двухъярусные кровати, стоящие по обе стороны от окна. Женька видел такие только на какой-то картинке и даже не мечтал, что когда-нибудь ему доведется поспать на таком чуде.
Уже потом, когда он попал в глубь комнаты, увидел в углу упирающийся в потолок огромный шкаф, два письменных стола с множеством выдвижных ящичков и с одинаковыми настольными лампами на них. Ещё - равномерно расставленные вдоль стен четыре стула и столько же тумбочек. Вся мебель была выполнена в одном и том же непривычном для Женьки стиле и из таких же непонятных материалов.
Две синие створки шкафа, такая же синяя столешница, ящики столов, тумбочки и даже стулья, - всё было сделано не из привычного Женьке дерева или фанеры, а из какого-то пластика, что ли... Вся эта синяя мебель удивительно гармонировала со светло-голубым цветом стен и серым цветом мягкого напольного покрытия, положенного целиком, без единого шва. Всё сверкало чистотой, и пахло свежим бельём.
- Ну, парни, вот мы и доехали...Вилькоммен, как говорится. Чур, я на верхней! - сказал Женька и, забросив свою кофту на левую верхнюю кровать, принялся разбирать свой чемодан.
- Так, пионеры, устраивайтесь, умывайтесь кому надо и быстро отбой! Все устали с дороги, и надо хорошенько выспаться. Завтра нас ждут великие дела!- сказал Виктор Андреевич, где-то в глубине души, видимо, надеясь, что его-то "великие дела" могут ждать уже сегодня. Он торопливо попросил ребят не шуметь и покинул комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Ребята стали щёлкать замками своих чемоданов, шуршать пакетами с банными принадлежностями или тапками и шёпотом делиться первыми впечатлениями. Все решили оставить разбор своих вещей до завтра и разделились на две пары: Женька с Виталиком засобирались в туалет и умыться на ночь, а Коля с Валеркой решили уже никуда не ходить.
Валерка сообщил, что так устал, что сил у него хватит только на то, чтобы раздеться, и, зевая и демонстрируя усталость, он быстро скинул с себя всю одежду, кроме майки и трусов, бросил ее на ближайшую тумбочку и, взобравшись на верхний ярус правой кровати, стал копошиться под одеялом и взбивать подушку. Коля в это время сидел на нижней левой кровати, часто моргал глазами и о чем-то думал.
Виталик и Женька вышли в коридор и решили для начала сходить на половину девочек, чтобы посмотреть, в какой комнате те поселились. Тихо ступая по коридору, они дошли до той закрытой комнаты, из которой слышался громкий шёпот их девчонок, одновременно кивнули друг другу и, мысленно поставив на нужной двери «крестик», развернулись и пошли обратно.
В туалете Женьку поджидал второй "выстрел". К тому первому, нанесённому яркими вспышками других цветовых оттенков, его глаза уже стали понемногу привыкать, как постепенно привыкают они к неожиданно включенному свету в тёмной спальне.
Лишь только войдя в это светлое и чистое помещение, пол и все стены которого сверкали чистым глянцевым кафелем, через Женькин нос в его мозг ворвался этот запах. Он поразил его своей какой-то неожиданной сладковатой свежестью и непохожестью ни на что, вдыхаемое им ранее...
Потом на протяжении многих лет Женька будет, втягивая окружающий воздух своими ноздрями, искать этот запах повсюду и многие годы так и не находить...запах, который плотно засел в мозгах, став неким символом чистоты и другой жизни...
Женька попИсал в странную штуку, висящую на стене...он не сразу понял, что в неё можно писать. Нет, унитазы были, но они как-то совсем не бросались в глаза. Они располагались за дверками, совсем не как у нас, когда от трёх до пяти дырок в полу разделеных «ничем» и роем мух, весело жужжащим над всем этим великолепием...А тут унитазы в кабинках, а на стенах - вкуснопахнущие штуки, к которым уютный свет приглашает подойти и пописать.
Умывальники были в другом помещении и тоже плохо напоминали привычные. Квадратные фаянсовые раковины какого-то голубоватого оттенка манили и всерьез предлагали крутануть свои блестящие никелированные краны. Тепленькая пошла сразу.
Женька с Виталиком умылись, почистили зубы, глядя на свои отражения в большом общем зеркале, вмонтированном в стену над раковинами, и, немного растерянные, побрели на выход, по пути вытираясь своими вафельными полотенцами.
В комнате уже был выключен большой верхний свет и одна лишь настольная лампа горела уютным светом, деля комнату на две горизонтальные половины: тёмную верхнюю и светлую нижнюю.
На стене, в изголовье Колькиной кровати, горел еще один неяркий светильник, благодаря которому Колька мог себе позволить, ожидая возвращения своих товарищей, читать книжку, лежа под одеялом. Валерка уже тихо сопел, отвернувшись к стенке на своём верхнем ярусе.
Ребята молча разделись, развесили свои пожитки на стульях и разбрелись по своим койкам. Женька взобрался по специальной лесенке на свой второй этаж и погрузился в необыкновенно толстый, но плотный матрас. Он накрылся очень легким, прохладным одеялом, и как только его голова очутилась на непривычно ровной, мягкой и вкусно пахнущей подушке, практически сразу провалился в сон.
Последнее, что расслышало его уставшее и обалдевшее сознание, был звук выключаемой настольной лампы.
