Рубенса и Рембрандта можно назвать одними из самых влиятельных художников за всю историю мировой живописи. Творившие в первой половине XVII века, они во многом сформировали академическую традицию, подхваченную затем многими мастерами вплоть до наших дней.
При этом манера письма, и посыл, который вкладывали в своим произведения два гения, кардинально различны. И сегодня мне бы хотелось поговорить об этих различиях на примере двух картин, опирающихся на общий религиозный сюжет.
Сам по себе библейский образ Вирсавии интересен с точки зрения характера религиозных отношений между человеческим и божественным. История о том, как царь Давид влюбляется в чужую жену, после чего хитростью изводит со света мужа возлюбленной и женится на ней, не очень похожа на образец христианской добродетели.
Помимо этого - в самой влюблённости Давида явно превалирует эротическая составляющая, в целом свойственная отношениям между богами и людьми в некоторых религиозных системах (достаточно вспомнить похождения Зевса в античной мифологии или "Гитаговинду"). Дальнейшие интерпретации Давида как прообраза Христа и тот факт, что сыном Вирсавии становится легендарный царь Соломон утвердили традиционную трактовку данных отношений: Давид выступает проявлением божественной силы, вступающей в отношения с человеком.
При этом поступок Давида в самом тексте не расценивался как угодный Господу, из-за чего эти отношения приобретали и новую, земную, греховную грань. Этот аспект отношений отразится в будущем Соломона, создающего языческий жертвенник - мудрый царь, рождённый от неправедного брака, заключает в себе изначальную греховность, которая проявляется, рано или поздно.
Всё это делает сам образ Вирсавии привлекательным для художников. По сути, она становится идеальным репрезентантом "человеческого", плотского и низменного, но при этом способствующего созданию чего-то высшего. Это образец преодоления плоти, и глубокая метафора, говорящая о том, что всё возвышенное начинается с низкого.
Приняв данную интерпретацию сюжета за отправную точку - обратимся непосредственно к живописным произведениям, постаравшись понять, как именно выстраиваются отношения между человеком и божеством. Начнём с работы Рубенса, как более ранней.
Произведение Рубенса чрезвычайно повествовательно, художник схлапывает в своей работе события, которые должны были происходить последовательно. Мы видим Вирсавию занятую туалетом, на заднем плане - на балконе представлен царь Давид, наблюдающий за ней. Значит, картина посвящена первому "знакомству" царя и его возлюбленной? Не совсем, ведь слуга уже приносит Вирсавии письмо от царя.
Само это письмо не указывается в библейском тексте, но является весьма распространённой деталью в каноне художественного изображения. Именно через письмо передаётся желание Давида взять Вирсавию в жены. То есть, Рубенс передаёт в своей работе и первую искру, вспыхивающую в сердце царя и итог этого первого чувства - предложение выйти за него.
В самом изображении Вирсавии Рубенс демонстрирует плотское начало - обнажённые ноги и грудь, решёны таким образом, чтобы демонстрировать эротическое начало. Художник изображает царицу как женщину, которая способна сбить царя с пути духовного, она - та, что провоцирует его.
Спокойствие с которым Вирсавия смотрит на письмо, обыденность её роскошного туалета - внешне она уже принимает ухаживания Давида, она готова прийти к нему. Но в картину помещается маленькая деталь, раскрывающая внутреннее состояние героини, которое оказывается полной противоположностью внешнего спокойствия.
Это, конечно же, собачка, рычащая на посланца. Животное выражает и страх, и злость, оно старается отклонится в сторону от письма (в целом такое же движение можно проследить и в фигуре Вирсавии, всем телом отстраняющейся от посланца). Таким образом, оказывается, что на самом деле героиня совершенно не готова становится новой царицей. Но почему? В чём причина?
Здесь можно подумать, что дело в греховности предложения Давида. Но посыл картины Рубенса в другом, это раскрывают нам цвета. Вирсавия окружена полотнами красной ткани, в её волосах мы также можем видеть красные ленточки. В XVII веке красный цвет - это цвет чувственного, в то время как синий - разумного, небесного. Но в синее одет как раз таки слуга, приносящий письмо.
То есть, Вирсавия Рубенса - это плотское начало, устраняющееся от разумного и небесного, сопротивляющееся его влиянию. Но, в то же время и заманивающее это самое рацио, провоцирующее его на дальнейшее движение. Картина Рубенса - это момент слияния двух начал, если говорить глобально, и момент преодоления плотью своей ограниченности, если обращаться к конкретному. Причём это преодоление прежде всего внутреннего сопротивления.
Теперь обратимся к работе Рембрандта, написанной почти через 20 лет после работы Рубенса. Мастер изображает героиню при тех же обстоятельствах - за туалетом в момент получения письма. Но при этом различия в настроении сцены очевидны - это уже не пышная роскошь, а абстрактное помещение, большая часть которого расположена в тени, высветленной оказывается только Вирсавия, держащая в руках письмо царя.
Здесь мы складываемся с удивительным парадоксом. Вирсавия Рембрандта полностью обнажена, но её плоть лишается своей плотской составляющей. За счёт игры светотени, она становится чистым светом, одухотворённой. Это кардинальное различие очень важно для понимания смысла работы. Обнажённая плоть здесь - это не объект эротического желания царя, это знак чистоты и открытости, это душа, а не тело.
Из-за этого и отличается характер, с которым Вирсавия принимает послание царя. Она спокойна не только внешне, но и внутренне. В этом спокойствие нет "смирения" с превратностями судьбы, это не смирение слабого существа, неспособного больше бороться. Напротив, это смирение сильной личности, готовой к качественному изменению, готовой к тому, чтобы вступить в отношения с чем-то, превосходящем её.
При этом Рембрандт не отрицает чувственного начала героини - она окружена красным цветом, но он, как и все остальные детали затенён, что создаёт атмосферу таинственности. Для художника вообще характерно создание особой атмосферы тайны в тех случаях, когда речь идёт о проникновении в этот мир неких потусторонних сил. В этом смысле, сила его Вирсавии лишний раз подчёркивается - ведь она остаётся единственным ясным и светлым пятном в этом загадочном мире.
В этом и заключается смысл "Вирсавии" Рембрандта - в изображении чистоты, остающейся последним оплотом ясности в тёмном и загадочном мире. Душа, внутренне готовая к своему развитию и встречающая с полуулыбкой первый знак своего нового рождения.
Две работы, посвящённые одному и тому же библейскому сюжету. Но кардинально противоположные смыслы - момент перерождения плотского в духовное через внутреннюю борьбу в одном случае, и душа, готовящаяся к следующему этапу своей жизни, практически как к должному относящаяся к своему развитию. Не смотря на близость и временную, и географическую, "Вирсавии" демонстрируют нам не просто два смысла одного сюжета, но и два способа мироотношения, из которых мы, как зрители, вольны выбирать тот, который ближе нам.
