Ворон открыл глаза. В первый миг он испугался, что не может вдохнуть, забыл, как это делать, словно воздух застрял в горле, а в легких пусто. Задыхаясь от паники, он сделал несколько коротких судорожных вздохов. Ему казалось – время остановилось, но это были лишь доли секунды.
Вместе с воздухом вернулась боль. Невозможно было не только повернуть голову, простой вдох-выдох отзывался болью – давящей снаружи и распирающей изнутри, разбивающей заторможенные мысли на слова, буквы, заставляя их висеть, стоять, гудеть в голове. Ворон закрыл глаза, стараясь не смотреть. Не думать. Он не знал, сколько прошло времени, пока он лежал так на холодном каменном полу пещеры в полной темноте. Сквозняк стих – обвал засыпал выход, но ворону это было безразлично. Спустя часы или сутки боль стала тише, но не ушла, а стала пульсировать, заставляя птицу сжиматься, подгибая лапы. Время шло. Боль затихала, и теперь ворон почувствовал боль в крыле. Он попытался приподнять его, но не смог, оно висело жалкой тряпкой. «Это конец», – подумал ворон, закрыл глаза и уснул.
Очнувшись, он вспомнил произошедшее. А те, другие? Было тихо. Он прислушался. Ни единого звука. Его глаза отлично видели ночью – ему хватало даже света звезд, пробивавшегося через облака, – но здесь, здесь была настоящая тьма.
«Ээээй вооороооон…. ворон! … вооороон? ворон…», – слышалось ему. Сначала тихо, потом все громче и громче. Невидимые собеседники, голоса в голове или нет, они шептали, выли, кричали, смеялись. «Воорррооон». И он сам не заметил, как стал безумно каркать–смеяться с ними, а потом все громче, сначала хрипло, пробуя звуки языком – воррррон, воооррррооон….
Вернулся голод. Ворон глухо прокаркал «Еда. Есть. Хоччу», и голоса отозвались новой вакханалией. «Он хочет есть? Есть! Ворон голоден? Голоден…Так поешь!»
– Что есть?
– Ахахххаахха, как он глуп…. глупец…. глупый молодой ворон…. Тут полно еды….
И ворон понял–вспомнил. Пятеро. Нет, четверо, с одним из них что- то случилось… Где они? Где??? Их тела. Их мясо и кровь – они принадлежали ему. Он перешагивал, волоча крыло, пока не уткнулся в одного из них и стал клевать, жадно вырывая куски и проглатывая их, насыщаясь, сбрасывая весь ужас прошедших часов? дней? До отвала наевшись, он согрелся и заснул, теперь уже тихо и без голосов.
И снилась ему долина. Словно он парил в небе, куда ему уже было не взлететь. Высохшие деревья зеленели. Травы были высокими, нежно-зелеными и мягкими, а не торчащими острыми ножами, как он привык видеть. Знакомый ему мелкий, еле живой ручей, стекающий с гор и теряющийся в пустыне, стал широкой ревущей рекой, которая неслась по бесконечной степи. Он не смог бы описать виденное, но слова сами появлялись в его голове. И он обнаружил, что может различить каждую травинку, куст или дерево. Он даже знал, что может вспомнить, если захочет, как называется река и гора, откуда она берет исток. Что течет она на запад, мимо огромных городов и впадает в океан. В какую бы сторону он не смотрел – все было знакомо ему, ни разу не покидавшему долину.
Но что-то было не так – небольшое темное пятно на западе. С каждым мгновением оно становилось больше, ближе, закрывая небо. Нет, не только. Казалось, весь мир исчезает в этой темноте. Поднимался ветер.
– Ворон!
Ворон развернулся. На берегу стояла девушка, ветер развевал её меняющие цвет одежды.
Мир вокруг темнел, ветер усиливался, гроза стремительно приближалась.
– Ворон! – он слышал, но не мог не смотреть на бурю, что-то неправильное было в ней. Ворон вдруг понял, что она несет не ливень и молнии, а изменяет мир, убивая, высушивая его.
Он попытался долететь до девушки, но буря подхватила его, закручивая в бешенном урагане.
– Ворон! Найди меня! – донеслось до него.
***
Когда он открыл глаза в следующий раз, было тихо. Сон был ярок, а вокруг была тьма. Кто эта девушка? Память, появившаяся в нем, молчала. Но он чувствовал, что это послание. И только от него зависело, принять ли его.
Краем глаза он увидел отблеск света, очень слабый, но в этой темноте глаза чувствовали даже малейшее его присутствие. Дрожащий огонек погас и снова появился. Не задумываясь, ворон пошел в его сторону. Он не мог идти быстро, но отблеск словно и не торопился, не убегая далеко, но и не останавливаясь.
– Постой… Что случилось со мной? – неуверенно спросил ворон.
– Ты получил знание ведьм, – голос показался ворону знакомым. Становилось светлее.
– Да? – ответ ворона был хриплым и прозвучал грубо, – я не чувствую.
– Ты уже используешь его, глупая птица. Ты разговариваешь, не заметил?
Ворон хотел спросить про сон, но передумал, что-то внутри предупреждало против этого.
В зале, куда он вышел, было прохладно. Два светящихся хоровода кружили там, освещая пещеру, её потолок терялся в сумраке. Огонек, за которым следовал ворон, мигнул последний раз и присоединился к своим. Центры хороводов казались пустыми.
– Кто здесь?
– Здесь… здесь? … здесь, – зашуршало, зазвенело множеством голосов, – а кто ты? Ты?
– Я ворон…
– Он ворон, ахххааахх, ворон… Что ты делаешь здесь? Кто ты?
– Не знаю, – ворон стоял почти в центре пещеры, – у меня сломано крыло.
Несколько огоньков отделились от хоровода и покатились к нему, подпрыгивая и раскидывая искры. Они были холодны, когда прикоснулись к его сломанному крылу, он чувствовал покалывание и онемение. А потом огоньки отступили и окружили его. Ворон слегка, осторожно, потянул крыло, и оно легко поднялось и расправилось.
– Кто ты?
– Я – Ворон, – он с шумом расправил оба крыла. Принимая то, что должен, и осознавая себя хранителем знания.
Всё завертелось, закружилось, замерцало и погасло, оставив его в темноте. Почти. Ворон вдохнул и почувствовал свежий воздух. Недалеко был выход.
«Найди меня», – эти слова отзывались в нем желанием понять, что случилось с долиной и степью. И Ворон, не осознавая, оказался в игре, правил которой он пока не знал.
Продолжение следует...