Алексей Михайлович Мельников (муж прабабы Маши) погиб в Гражданскую войну и жена Маша осталась с двумя детьми на руках, с сыном Ваней и дочкой Клавой. Чтобы было чуть легче выжить, она подалась в город к своей сестре Прасковье и прижилась там.
Устроилась на мясокомбинат и снимала угол на Ильинке, напротив нынешнего департамента образования. В деревню почти не ездила, стала «городская».
Читать и писать не выучилась совсем, знала только свою подпись. Помню, как в тетрадке в клеточку однажды мне написала свою фамилию корявыми детскими буковками.
Зато умела считать деньги. И на ее похоронных деньгах, которые она откладывала с каждой пенсии, я выучила весь курс арифметики!
В войну семья Маши выжила только благодаря ей: котлеты из костной муки и крови не дали умереть голодной смертью.
В деревню она вернулась спустя 25 лет после войны, когда внук Алёша купил там свою отдельную избу.
Надо сказать, что избу эту продавали на дрова, но Алексей, мой отец, за одно лето сделал новый фундамент, перебрал нижние венцы у сруба, перекрыл крышу, пристроил новые сени, веранду и крыльцо, подновил печь и привёз жить семью «на дачу». Так Маша вернулась в деревню своего детства.
У покойного Машиного мужа было очень много братьев и сестёр.
Напротив нашей избы в Кеслави стоял нарядный синий дом в 3 окна с белыми кружевными наличниками. Сейчас бы сказали «пряничный домик». Жила там тётя Настя, жена одного из братьев Алексея Михайловича.
У тёти Насти были не только самые вкусные, но и самые красивые пироги во всей деревне. «Лапти» с начинкой из грибов и солёных огурцов и «серпы» с варёной морковью и яйцом - были всегда моими самыми любимыми.
Раньше все пекли семейные пироги, на целый противень и резали потом их на куски и кусищи. А тётя Настя всегда лепила маленькие пирожки, для каждой начинки свой узор. И был настоящий праздник, если она звала и угощала пирожком!
Жена другого брата-тётя Люба-жила около магазина, ее я плохо помню, потому что к ней в избу никогда не звали.