Такие места и такие виды по-хорошему надо бы сдавать под охрану ЮНЕСКО. Но удалённость от центра и разделённость рекой, видимо, помешали городу проявить цельность характера там, где надо. В результате здесь, как и 100 лет назад, люди больше озабочены мелкими вопросами, а решение больших и важных отдаётся на откуп жадных чиновников.
Сама процедура переименования города - готовый сюжет для сатирического памфлета на тему целеполагания. Как известно, с пьяных глаз можно многое сотворить. Например, отказаться от архаичного Романова-Борисоглебска в пользу погибшего в 1918 году красноармейца. Главное, кто решение принимал - группа босяков, выдающих себя за творцов новой эры. А в результате целые поколения выучили фамилию Тутаев настолько, что даже не хотят знать другой истории. В общем, умели пращуры отмечать годовщины Октября. Хорошо еще Коммунар-Спартак, или Разин с Луначарским не прилипли.
По сравнению с тем, что составляет истинную суть города это конечно же мелочь. Левый берег, исторически называвшийся Романовым, хоть сейчас заноси в охранные списки. Ни от романовского тына, ни от княжеского терема давно ничего не сохранилось, но ведь купеческая аутентичность тоже заслуживает права остаться в истории. Впрочем, картина кажется идеальной только на расстоянии. Вблизи у старой застройки проступают облупленные стены, покорёженные временем балконы, обветшавшие наличники .
А ведь кажется только подкрась, выправи, обнови и город снова засияет сытостью и достатком. Теперь уже практически невозможно представить что здесь на 6,5 тысяч населения когда-то было 1440 производств. Это скорее типично депрессивное место - ему не помогут ни дотации, ни громкое звание "город Золотого кольца России".
Чертами подтверждающими статус могут быть разве что местные храмы. Казанско-Преображенская церковь не самая богатая по части украшений, но это несомненно символ города. Её в середине 18 века и строили с таким умыслом. Внизу у подножия обрывистого берега лежала главная романовская пристань и каждый вновь прибывающий обязательно обращал взгляд к этим куполам. А шатёр колокольни и вовсе служил маяком для тех, кто уже на дальних подступах хотел увидеть конечную цель речного маршрута.
Со своего места церковь словно ведёт молчаливый диалог с борисоглебской слободой по ту сторону Волги. Там испокон веков жили рыбаки. Правда, приходская жизнь у них тоже шла своим чередом. Воскресенский собор - самый примечательный объект всего полого спускающегося к воде правобережья. Обычный с виду четверик, увенчанный барабанами с круглыми главками, они, говорят, верный почерк мастеровых из Ярославля, строивших церковь в 17 веке. Истинный масштаб и ценность храма становятся понятны только тогда, когда из характерного силуэта проступают детали. Куб главного объема подпирают два яруса галерей, а на их стенах чего только нет. Тут и пучки так называемых полуколонок в простенках арочных окон, и висячие гирьки в их же обрамлении, и гребенчатые наличники... Подобная декоративность даже для столичных храмов редкость, а тут вроде как провинция. Местные предания уверяют, что конечный вариант сооружения по многим характеристикам превзошел планы заказчика. Якобы строители вдохновились панорамой, открывающейся с этого места на окрестности.
Но у истории гораздо более глубокие корни и не исключено, что всё было намного прозаичнее. Дело в том, что на месте старой слободской церкви изначально в 1652 году построили шатровый храм. А через 18 лет он стал расползаться. После долгих обсуждений, убрав бракованные конструкции, община решила строить на старом подклете новые стены. И они-то уже получилась на славу! Вот только было ли дело во вдохновении или в желании строителей замолить грехи нерадивых предшественников - история умалчивает. Репутация на Руси всегда была важной составляющей любого ремесла, а если бракоделы были из той же артели, то хочешь - не хочешь надо было принимать меры для сохранения доброго имени.
Волга в жизни Тутаева всегда играла ключевую роль. Она сначала дала жизнь двум отдельным городам, а потом стала единственной связующей их нитью. Глядя на снующие с берега на берег моторные лодки и небольшой паром, невольно задаешься вопросом: не мало ли такой связи в 21 веке-то. Но едва попробуешь представить, что будет если из воды вырастут мощные опоры, а над её гладью поднимутся жилистые фермы, тоже оказываешься в тупике. Всё-таки мост это шум, суета, движение, попросту говоря, другой мир и жизнь. Её за пределами Тутаева навалом. А другой такой тихой, почти патриархальной, в наше время уже почти не осталось. Так что будь всё как было!
