Джелалобад (часть2)
Дальше просто. Загрузились в вертушки. Летим и молимся, чтобы духам место высадки не продали. Посадят пару снайперов и перестреляют в момент десантирования. Есть такой способ чтобы раньше времени тревога не поднялась: бьют тогда, когда ты уже выпрыгнул из вертолета, но до земли еще не долетел. Расстояние до земли полтора-два метра, но при удаче успевают весь борт выщелкать, не видно же не фига, да и шум винтов все глушит. Но в этот раз пронесло. Высадились в голом поле. Впереди кишлак и горы начинаются. В кишлак по дуге обошли и вверх. Я «Пинца» толкаю: «Где прочески?! Где грейпфруты?!» Плечами жмет, сука! Поднимаемся потихоньку вверх, не колонной по одному, а как-то россыпью. Отцы-командиры, то есть ротный и взвод управления держатся вместе. И тут рядом с ротным - в камень пуля. Чпок! Залегли. Головы не поднимаем. Изобразишь движение – стреляет зараза. Ясно, что с горы, а откуда не видно. Тут вспомнили, что с нами идет целый авианаводчик – летун с рацией для связи с вертушками. Давай, мол, родной. Работай. И действительно, минут через десять-пятнадцать появилась парочка «крокодилов» - МИ-24. Авианаводчик сообщает, что вертушки летят. Но мы же видим, что они летят куда-то не туда. Смотрю, а они уже на боевой курс встали. И прямо на нас. Ротный орет: «Дымы!»
Дымы – это сигнальный рыжий дым, чтобы себя обозначить. Таскать их положено, но засовываются они часто на самое дно рюкзака, так как нужны они бывают крайне редко. Что и получилось. Под руками и срочно ни у кого не оказалось. Короче, за секунду до того, как нас НУРСами обработать, горка буквально вспучилась рыжим дымом. Вертушки отвернули и отработали уже по вершине. Дальше без приключений. Залезли на горку, окопались, обложились камнями и затихли на сутки.
На следующий день снялись и пошли вниз. Спустились уже почти вниз, и тут ротный по рации получил приказ вернуться. С руганью на дебилов - командиров поперлись назад. Воды нет, пить охота, а еще сутки сидеть, по крайней мере, ночь.
Решили сходить за водой. Благо на карте, не так далеко, родник обозначен. Есть вода или нет неизвестно, но сходить надо. Расстояние по прямой, около километра. Собралось нас человек шесть. Пинц наверху остался, а я сложил десять фляжек в чей-то рюкзак и пошел. Вечер. Не жарко. Дошли до отметки родник, русло сухого ручья, и вдруг обнаружили воду. С камушка по стеночке сочится тонкой струйкой. Напились. Фляжки наполнили. Смеркалось.…
Вдруг стрельба на месте дислокации роты. Трассера во все стороны. Блин! Да что же там такое?!
Неожиданно, прямо над нами заработал пулемет. Ни хрена себе! Работает- то он по нашим позициям! Сидим под скалой, меньжуемся, что делать не знаем. Под пулеметом по открытому месту не побегаешь, а достать его мы не можем, с собой только автоматы,а он на скале над нами, вне зоны видимости.
Тут Задорожный решил проявить себя по основной специальности, как корректировщик огня, и подавить пулемет с помощью гаубиц. Ну и навел! Когда разрывы стали совсем близко, мы рванули вперед, по открытой местности надеясь, что «дух»- пулеметчик не дурак и вовремя слинял. Так и оказалось. По нам не стреляли и разрывы нас не догнали, а место под горкой, где мы прятались, основательно перепахало! Но бодрит, черт побери!!! Я на горку забежал – даже не запыхался. Там я выяснил, что случилось.
«Пинц», будучи натурой непоседливой, и очень - очень мучимый жаждой, услыхал шаги. И решил, что это долгожданная влага и пошел нас встречать. Ну и вывалился лоб в лоб на отряд «духов», которым наблюдатели сообщили, что «шурави» снялись и ушли. А то, что мы назад вернулись, им известно не было. Немая сцена на пол секунды. Потом Пинц нырнул за камушек. «Дух», идущий впереди, нес пулемет ПКМ. Ну и вдарил по Пинцу на полкороба. Наши тоже очнулись. И понеслось… Результат на удивление мизерный. У Пинца мандраж и желание с утра очень внимательно осмотреть камушек, за которым он прятался, а то в темноте не видно ничего, только слышно было как пули стучались. И у кого-то из бойцов оба каблука срезало. Ну и духов мы никого не нашли. Пинц, спасший его камушек, так и не осмотрел - темно было ночью, когда мы уходили.
