Перед Вами картина Леонардо да Винчи "Мадонна Литта". Все мы знаем эту картину, все мы не раз ее видели.
Младенец прикладывается к материнской груди, хотя привычные вырезы на платье уже были зашиты, чтобы отучить ребенка от груди, но один шов распорот, видимо мать не может отказать мольбам младенчика.
Мать и ребенок находятся в темном помещении, два окна позади, на оконные рамы странно ложится дневной свет. Может быть из-за перспективы, только кажется, что Солнце висит и светит прямо за стеной этого дома, точно между окнами, на уровне головы Мадонны. Леонардо Да Винчи пишет же реализм. Наводит ли такая “игра” со светом на мысль, что картину можно читать, как графику? Меня, по крайней мере, наводит.
Окна – два глаза, ноги младенца – рот, даже пасть, оскал. Получается Лик, причем страшный. Вот такой.
Ребенок в области рта на картине Леонардо да Винчи (и это не случайность) ведет Нас к этому сюжету - "Сатурн, пожирающий своего сына" мастера Франциско Гойя.
Франциско Гойя работал, конечно, много позднее Леонардо Да Винчи, но миф о Пожирателе своих детей очень древний и уходит корнями туда, знать бы куда.
Вот и получается, что на работе “Мадонна Литта” изображены трое, Злой отец ест ребенка и любящая мать распарывает шов на платье, чтобы в последний раз утешить любимое дитя, покормить грудью.
Такое прочтение картины выглядит, как Архетипическая сцена изгнания перед длинным-длинным путешествием Героя из отчего дома. "Прощайте, Родители".
Давайте теперь взглянем на другие изображения “Мадонн” в парадигме, что на картине не двое, а трое.
"Мадонна с младенцем" работы Джампетрино, он ученик Леонардо да Винчи. Где же здесь графичность, где же здесь третий, ОН?
А на кого смотрит Мать?
Или еще одна "Мадонна" работы Виктора Корецкого.
Вот и получается, что часто в искусстве Мадонну с Младенцем сопровождает незримый третий.
