Хочу подвести небольшие итоги года. Вроде так принято? Свои итоги я вслух подводить не стану, это никому не интересно, а вот Мотя, Стёпа и Зёма год провели крайне продуктивно, я считаю. Особенно Мотя.
Так, например, они качественно испортили жизнь моему драгоценному сыночке. А я ж переживаю – яжмать, чесслово! Вот думаю теперь, бить или не бить?
Ну сами представьте.
***
Во-первых, они мешают ему делать уроки. Тут, понимаешь, такой сложный номер по алгебре надо решить, а Мотя всхрюкивает о том, что ему надо срочно почесаться. Об сына. И, гад такой, чешется минут двадцать, не меньше!
- Уроки делай! Сидишь опять…!
- Ну Мотя же!...
- Перетопчется Мотя! Давай, за уроки!
- Ну блин!
И Мотя топчется в прямом смысле: по столу, по тетрадям, по учебнику и итоге укладывается сверху по натоптанному.
- Мотя!
- Уроки!
Я, конечно, яжмать, но вредная…
Уношу Мотю.
- О! Моти нет, ура!
Зёма, недомерок наш любимый, срочно занимает Мотино место. Ещё двадцать минут на ветер.
- Уроки, я сказала! Зёма, марш отсюда!
- Ну, блин!
- И-и-и-и-и….
Это они одновременно.
Стёпа сочувственно наблюдает с кровати: ему жалко всех одновременно, а больше всего то, что он не помещается между сыном и столом, а так бы он тоже туда полез.
***
Во-вторых, они не дают ему поддерживать порядок в доме!
- Мам! – крик из сынарника. – Я сегодня не могу заправить постель!
- Здрасьте. Это ещё почему?!
- А потому что вот!
«Вот» - это страдающий взгляд сиротки из подворотни и «ножки Цискаридзе»:
- Только по голове не бейте, - слёзно молит сиротинушка, сложив на груди лапки.
- Зёма! Иди уже отсюда, а?
Но не могу удержаться и всё-таки глажу по пузику.
- Только не сильно бейте…
Ну что ты с ним будешь делать? Вот откуда в нём это неизбывное страдание? Вроде и накормлен, и напоен, и не из детдома взят, а поди ж ты! Артист, мать его.
- Всё! – на пятой минуте почёсывания одёргиваю я сама себя. – Совсем обнаглел, иди отсюда, Зёма, давай, пошёл!
Хромая на три лапы и подтягивая четвёртую, постоянно укоризненно оглядываясь, Зёма сползает с кровати. У меня буквально дрогает сердце и мне становится стыдно: сколько лет ловлюсь на эту удочку! Но тут в дверях появляется Мотя, и Зёма мгновенно выздоравливает и бодро трусит вон из комнаты.
Думаете, сын ринулся заправлять освобождённую постель? Ну… почти. Почти. Примерно через полчаса, да.
***
В-третьих, они не дают учить Пушкина! (Вот это я им особенно не могу простить, за Солнце наше русской поэзии у меня болит душа и все остальные органы).
- Нам «Евгения Онегина» опять задали! – сколько боли в этом выкрике. Сын не разделяет мои восторги по Пушкину, но их учительница неумолима. Пушкина надо знать – и точка. – Вторую главу!
- Ну задали – так учи, я только «за», - нет, сын найдёт у меня понимания в этом трепетном вопросе. Пушкина надо знать, тут я с учительницей солидарна. Ну ладно, не целиком. Хотя бы вторую главу.
- Я могу только лёжа учить! – в ультимативной форме.
- Хоспаде… Ну так ляг! Мне всё равно, хоть на голове стой. – И рефреном: «Пушкина надо знать!».
- Я не могу лечь!
- Что опять?!
- Потому что вот!
Ну, вы поняли, да?
***
В-четвёртых, они (Мотя) не дают ему (сыну) даже нормально поесть.
Я, типичная яжмать, требую от деточки, чтобы деточка нормально питался. Нормально – значит, дома. А дома – яжтиран – велю питаться на кухне. А в кухню им (Моте тоже!) вход запрещён. Это свободолюбивого Мотю, конечно, коробит, но это тот запрет, который «нет, значит, нет, а не «может быть». Мотя это уяснил много лет назад и, в общем-то, это конкретное правило он соблюдает.
И поэтому Мотя мается. Причём мается он не всегда, а только когда мой ребёнок нормально питается. Ничего удивительного тут нет и логика ясна: в кухню нельзя, ребёнок в кухне, а Мотя ходит нечёсаный! И кто его, Мотю, почешет?
А учитывая, что мальчик питается основательно и долго, Мотя, конечно, мается. Мается он качественно и очень демонстративно.
- Мам, ты Мотю кормила?
- Ясен пень, что кормила!
- И я кормил… Чего он тогда хочет?!
- Да чтоб ты почесал его, чего он еще может хотеть?!
- Я его только что чесал!
- Мотя, он тебя чесал, иди отсюда!
Мотя делает большие и честные глаза:
- Меня? Чесал? Кто?!
***
В-пятых, они (Мотя) не дают мальчику просто отдохнуть. Они (Мотя) отказываются считаться не центром локальной вселенной в пределах квартиры. Да и есть ли вообще жизнь за пределами квартиры? Он, Мотя, в этом лично сомневается.
И поэтому он, Мотя, предпочитает проводить время так:
Или вот так:
Ну, или так:
В общем, жизнь моего мальчика тяжела и беспросветна (в этом месте полагается пустить скупую слезу, да-да, скупой достаточно, много не надо), и кошачья тирания в этом доме превышает все допустимые пределы. Я, как мать, тоже со своей стороны слегка тираню. Но я сторонник справедливости и поэтому тираню всех подряд.
***
Ну, и новогоднего всё-таки немного: сегодня мы упаковывали подарки. Когда я резала блестящую бумагу, основная задача была – не наделать мелких обрезков.
- Ты аккуратнее! – серьёзно сказал мне супруг, движением бровей прогоняя Зёму, уже подбирающегося к бумажному огрызку. – Опять же нажрётся!
Зёма, по огромной дуге, насколько это позволяют габариты квартиры, обходит моего мужа и заглядывает мне в глаза совершенно честным и ясным взором:
- Не нажрусь!
Ну и напоследок вам Мотю.
Это Мотя вам кричит: "С новым годо-о-о-о-о-ом!"