О том, как не нужно пересекать государственные границы, мне показал первый отец, и в дальнейшем я брал с него пример.
Мы возвращались из ГДР в Союз, и отец положил довольно внушительный складной нож в карман пиджака, висевший на вешалке в купе железнодорожного вагона поезда Берлин-Ленинград, перед самой проверкой паспортов. Советские пограничники проверили вещи в полках коек и наверху, но пиджак шмонать не стали, и так этот внушительный складной нож бывл ввезён в Союз.
Тогда же, при поездках в поездах из ГДР в Союз были заложены моей классовой неприязни к пограничникам и таможенникам всех мастей.
Однажды мы возвращались в Союз, и советская таможенница с видом ССесовской унтерменши конфисковала бумажный пакет с вишнями под предлогом карантина. Топор войны был выкопан.
В ГДР отец начинал в ДШБ который готовился проделывать коридор в цепи заградительных ядерных фугасов и тащил службу с боеприпасами дивизии, а в Литве наш полк бегал, прыгал, стрелял и десантировался с боевыми машинами, и ходил в Афган, поэтому пограничники мне казались сущими бездельниками. Я совершенно не уважал ни пограничников, ни государственные границы суверенных государств, поэтому пересекал их как придётся и где придётся.
Моя покойная бабушка после объявления Литвой независимости когда мы летом возвращались в Леннград семьёй, однажды голосом Оби-Ван-Кеноби уговорила литовских пограничников пропустить нас просто так, за красивые глаза. Поэтому это мы повторили с братом в зимнем отпуске 1994 го года. Моя покойная бабушка после войны в Ленинграде чтобы поднять детей без мужа работала в гальваническом цеху с ядовитыми химикалами, поэтому она особенно не церемонилась с представителями власти.
Я служил в российской армии с литовским паспортом. Поэтому я заботился о делах Армии, а Армия заботилась о моих делах. И в отпуск в Литву из Армии я ездил с заграничным паспортом Российской Федерации по визе и приглашению отца. Мой литовский паспорт в это время покоился в тумбочке у родителей дома в Литве, и я все мои перемещения делал с железобетонным лицом невинного российского студента, и я не представляю, что было бы, если бы это всё вскрылось. По какой-то совершенно необъяснимой и непонятной случайности, меня не раскрыли за все 9 лет моей службы.
Однажды, зимой в 1995-м году, в отпуске на третьем курсе я не успел оформить загранпаспорт по рапорту. Но дома были родители, а я был молод и бросил курить. Я решил сделать рывок в Литву с одним военным билетом.
Батя попросил привести гостинцев с Кавказа. Я взял 10 килограмм семечек в одну руку, дембельский чемоданчик с бутылкой Кизлярского коньяка в другую, и махнул в Литву, с пересадкой в Москве с Казанского до Белорусского вокзала.
Туда я шёл через Кибартай. Вышел из калининградского поезда, доехал на такси 15 километров до гарнизона погранцов, оценил обстановку, за гарнизоном погранцов обнаружил дощечку через ручей в Литву, прочитал про себя "Отче Наш" и перешёл границу, и по вилкавишскому шоссе, с семечками и бутылкой коньяка потопал к родителям. Топал я километров 30, потом стал голосовать. Остановился "Запорожец" и довёз меня почти до военного городка в Мариямполе.
1-го января 1996 нужно было топать обратно. Я на автобусе доехал до Кибартай, но дощечки не было. Я долго думать не стал, опять прочитал "Отче Наш", перешёл ручей вброд, зашёл в сарайчик, выжался, простоял 6 часов на вокзале в мокрых джинсах во время снегопада, дождался поезда, в поезде переоделся в сухое и лёг спать. У меня даже насморока не было.
Единственные пограничники, которые смягчили моё сердце оказались белорусами. Белорусы пропустили меня в отпуске на первом курсе когда я ехал с синим служебным паспортом на автобусе из Минска в Вильнюс без отметок, а в автобусе моими весёлыми соседями были полупьяненькие мужички, которые предложили мне домашнего самогона и которые разговаривали на странной смеси белорусского, польского и литовского.
Второй раз меня здорово выручили белорусы в 2002-м году. Капитан погранцов оказался выпускником Минского зенитно-ракетного училища, а я был капитаном авиации ПВО, и оба мы в разное время побывали в Ашулуке. Поэтому белорусские погранички пропустили меня в Литву к родителям без лишних вопросов. Я им буду обязан всю оставшуюся жизнь.
