В заброшенном пионерском лагере когда-то кипела бурная и насыщенная жизнь. Трубили трубы, развевались флаги, школьники клялись в верности партии и комсомолу, поднимали флаги и неистово барабанили в барабаны, собственно, как того и требует переходный возраст. Сейчас же лагерь "Орленок" представлял собой унылую заросшую растительностью местность, с покосившимися строениями и полуразрушенными беседками, скамейками и открытой летней сценой, занесенной листвой.
То и дело скрипели на ветру покосившиеся двери, сквозь разбитые окна, пробегая по пустым комнатам, завывал сквозняк. В дырах пола сновали мыши, под потолком то и дело пролетали ласточки, неся в свои гнезда добычу для птенцов. Вымощенные когда-то плиткой тротуары, пропустили сквозь себя траву и небольшие кустарники. Все это многообразие представляло собой давно забытый и потухший мир.
Над главными воротами висел, накренившись, транспарант с затертой надписью "Орленок", на котором были изображены два мальчика, один трубивший в горн, другой игравший на барабане. Веселая и непринужденная компания.
Тихо потрескивал костер, его искры взлетали и вспыхивали в вакууме серой комнаты, а затем угасали, дым стелился над потолком уходя в коридор, а из него в ближайшее разбитое панорамное окно. Где-то каркнула ворона, мужчина повернул голову в сторону раздавшегося птичьего крика. Воткнул нож в пол и бесшумно развернулся к двери комнаты, прислушиваясь к звукам. Ничего не происходило, иногда вороны шумели от скуки, но иногда и по делу.
Быстрым движением руки он выдернул нож из пола и стал дальше срезать мясо с кости, только что приготовленного им ужина, недавно пойманного на ловушку подсвинка. Вокруг лагеря часто сновали дикие кабаны, будто стараясь интуитивно ближе держаться к людям, но из людей, тут был только двадцать первый. Почему двадцать первый он и сам не знал, на внутренней части левого предплечья, была татуировка осклабленный череп с номером "21".
У него было много вопросов по поводу его происхождения и появления тут в дебрях. Он лишь помнил, как очнулся в лесу, истекающий кровью в полуобморочном состоянии. Молодой, сильный организм хотел жить и требовал жизни. Несколько недель 21-ый питался ящерицами, птичьими яйцами, какими-то травами, объяснить свои навыки и знания при помощи которых он выжил, он был не в состоянии. Руки механически сами делали необходимые манипуляции, мысли были четкими и сосредоточенными, будто в голове щелкнул режим "выживания".
"Опять бредит", - тихо сказал мужчина и, закинув в рот кусочек мяса, стал медленно жевать, глядя в огонь.
Путь
Он помнил, как несколько дней и ночей полз по лесу, изнемогая от усталости и боли, пока не наткнулся то ли на домик егерей, то ли домик охотников. Там оставались кое-какие припасы, плюс было кое-что из средств первой помощи. В этом доме 21-ый провел несколько суток, пока одним вечером не ощутил, что здесь он находится не один. Кто-то медленно и постоянно передвигался вокруг дома в чащобе. Он слышал эти передвижения, тихий хруст сухого хвороста, валявшегося под деревьями.
Человек не мог оставлять такие явные "следы" своего пребывания, ну а животное, в свою очередь, не могло быть таким настойчивым и планомерным, чтобы несколько суток охаживать домик, в котором находился раненый человек. Кто бы это ни был, он явно чувствовал недомогание и слабость человека, пребывавшего в охотничьем домике, и это настораживало вдвойне. Это был явно хищник.
Поводов для тревоги добавляло и то, что круг "хруста" явно сужался, за двое суток передвижения в чаще, существо приближалось к дому. Оно психологически воздействовало на человека, будто питон, сжимая свои кольца с каждым своим новым витком. И это движение было сознательным и угрожающе решительным.
Но это было еще не все, что заметил человек, каждые 6-8 часов движение прекращалось, где-то на 2-3 часа. Что происходило там, человек не знал. Уходило ли существо охотиться или спало, это было трудно выяснить. Исходя из того, что круг все-таки сужался, видимо, оно не покидало своего поста, а значит, оно спало. Это был шанс.
Отмерив по движению солнца необходимые часы, человек прислушивался. Шевеление шло теперь уже у ближайших деревьев, вместе с отчетливыми хрустами, слышалось и какое-то чавканье с глубокими и протяжными вздохами. Оно чувствовало и предвкушало.
21-ый не боялся, он следил за движением солнца и прикидывал маршрут, ожидая тишины в чаще. Наступил тот момент, ветер, не спеша, качал верхушки листвы, хруст затих. Человек аккуратно выбрался в заранее открытое окно и двинулся вниз по склону. В запасе у него было порядка двух часов, приличное время, чтобы оторваться от своего преследователя...
