Предыдущая глава
Тьма египетская погасила прозрачную красоту пространства, и к шести часам солнца Амона-Ра в небе не стало. За окнами автобуса угадывались горы. Не горы даже, а какие-то каменистые отроги Сахары. Разглядывать было нечего, и я закрыл глаза, стараясь подумать о себе одобрительно…
Никогда я не был туристом. Всегда посматривал на них свысока. А вот стал. Но ради древних Фив и Рамзеса все-таки стоило. Но то, что хорошо складывается, литературно бесполезно. Только экстрим имеет книжную перспективу…
И тут под пупком провернулся буравчик. Один поворот, два, десять. «Ой! – подумал мозг, - Только не это!» Это заговорил мой обед в Луксоре перед Карнаком. Но и другие ж его уминали. И что они? Кручу головой – все спят. Через десять минут затишья борьба организма с бациллой возобновилась. Еще через двадцать минут стало невыносимо.
Я дошатался между кресел до водителя, рядом с которым расположился интеллигентный египтянин, наш сопровождающий. Я ему сказал, что они могут меня высадить в любом месте, что я готов потеряться в скалистой пустыне, но сберечь честь российского флага, что это следует сделать побыстрее иначе всем станет худо, и что, мол, египтянину хорошо, то русскому смерть.
Представитель туристической фирмы на хорошем русском сообщил о невозможности посетить туалет в автобусе – не работает. Потерпите минут сорок – у нас будет туалетно-шопинговая остановка. На слова представителя я сообщил аксиому о возможности продержаться не более пяти минут. Египтянин забеспокоился, и мы сговорились на десяти минутах. Далее я не брал на себя обязательств.
Не стану описывать худшие минуты своей жизни. Да это и не интересно никому.
Через десять минут слева от шоссе возникли огни и автобус остановился. Туристы продолжали спать. Дверь открылась и, держа себя в руках из последних сил, я спустился за представителем. Первое, что увидел, были мешки с песком. Поверх этих мешков в меня целились из пулемета. Представитель прокричал:
- Ас-рг-аам-га!
- Га-асм, - ответили из-за пулемета.
Я бы лег на амбразуру даже если б мне отказали. Но пулеметчики разрешили. Это был стационарный укрепленный пункт на случай гражданской войны. В здании имелось несколько комнат, но меня интересовала только та, на которой имелось интернациональное слово «toilet».
Дверь оказалась запертой изнутри. Из-за нее послышалось свирепое:
- Рра-урра-асм-гна!
Согнулся.
Через минуту бесконечности сопровождающий интеллигент повторил в дверь:
- Алла-малла-зурна-хна.
Свирепое повторилось:
- Урра-асм-гна!
Потекла еще минута. Теорию относительности можно было доказывать на мне.
И вот дверь распахнулось. В лоб мне смотрело, будь оно неладно, лучшее огнестрельное оружие - автомат Калашникова.
- Зурна-хна, - робко улыбнулся египетский интеллигент.
- Хна-хна, - уже менее злобно проговорил офицер, на погонах которого было много больших выпуклых звезд.
- Кала-калаш, - ухмыльнулся он, похлопал по стволу и пропустил внутрь.
Я всегда считал – счастье достижимо.
Армейский сортир интереса не представлял. Приблизительно такой, как во втором абзаце ностальгической книги Хэмингуэя «Праздник, который всегда с тобой».
Мало кто видел египетский армейский пост изнутри. А я проник. Литературный опыт случился.
Продолжение тут
- Спасибо, что дочитали до конца! Если тебе, читатель, нравится, жми палец вверх, делись с друзьями и подписывайся на мой канал!
