Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть16 Часть 17
…А…если…будет…поздно… - стучало в висках у Михаила. Стучало, болью отзывалось в сердце, и бесконечным казался путь домой. Андрюха, друг, остался в госпитале… Впервые возвращался без него. А как без Андрюхи, если он может понадобиться Мишке в любую минуту?.. Он, его такой понимающий взгляд…просто молчание… Мишка нахмурился. Вот прямо сейчас сказал бы ему… рассказал, как боится…потерять Марику. Почему-то появились мысли, что Марика может…уйти. Прошли годы, а он так и не дал ей счастья…
Такой долгий путь… Будто корабль стоит на месте. Вспоминал медсестричку Сашеньку – как увидел её утром в халатике… а под ним – ничего… Злился на Андрюху и жалел его:
-Ох, Андрюха… смотри, как бы не было… поздно… вот как…у меня, - подумал с горькой улыбкой.
А, может, не поздно… Главное, скорее домой. Увидеть Марику… Сашенька и то, что – очевидно!.. – произошло у них с Андреем, вдруг всколыхнуло Михаила, он как-то по-новому подумал о Марике. За столько лет!..
Наконец, родная гавань. Как же бесконечны эти церемонии… Увидел Марику, и вздохнул облегчённо. Как всегда, она вместе с другими офицерскими жёнами встречала корабль… Мишка тихо выругался:
- Придёт же такое в голову… что Марика…уедет…
Выругался-то выругался, но робел почему-то страшно. Старался быть по-всегдашнему строгим и сдержанным. А Марика,такая родная, любимая Марика, смотрела усталыми чёрными глазами.В них Мишка видел всегдашнюю тревогу, заботу жены о муже. Это была обычная тревога – обычной русской жены офицера-моряка. Михаил никогда не считал жену цыганкой. Подумаешь, прабабка… Да, нравилась её смуглость и чёрные глаза. Но, зная Марику с детства, он чувствовал в ней русское естество, особенно – женское: готовность ждать. Ждать мужа из дальнего похода. Ждать счастья… Да она и сама не считала себя цыганкой. Мать, Полина, вечными строгими замечаниями одёргивала дочку, старалась, чтобы ничего цыганского в ней не было видно: волосы – собрать, вольницы – никакой… И Марике нравилось быть покорной – судьбе, мужу… Да, тогда, в юности, она не смогла устоять перед …вспышкой. Но она знала, что она – Мишкина… И вина её, вина за ту ночь… за то… не её счастье… шла с ней рядом. Все годы, все дни и ночи…
Михаил смотрел на жену. И понимал, что, кроме этой обычной заботы, в её глазах – всегда, когда он возвращался – светилась надежда. Потом эта надежда как-то незаметно угасала – всё оставалось по-прежнему. А сейчас Марику почему-то взволновал взгляд мужа. Он был не мимолётным, как обычно. Мишкин взгляд был долгим. И с невысказанной болью…
…За окном шумело, яростно билось о берег суровое море. Марика стояла у окна, смотрела на это величественное море, которое приворожило к себе её мужа и сына…Огни маяка , фонари в порту – это навсегда стало родным и для неё…
Михаил подошёл, обнял жену за худенькие плечи. Стояли вместе, долго смотрели на ночное море, на блестящий лёд на ступеньках набережной… В серых ледяных волнах отражались звёзды, и когда волны накатывали на берег, казалось, миллионы звёзд остаются на сверкающем льду…
Михаил поднял жену на руки. Марика удивлённо взмахнула ресницами. Как хорошо было ей у него на руках!.. Какое это счастье!.. Михаил понёс её в спальню. Марике захотелось, чтобы Мишка распустил её волосы…
И он понял это желание! Стал осторожно вынимать шпильки из собранных на затылке волос. Целовал шею и плечи жены…
А потом в их комнате тоже кружились звёзды – видно, в ту ночь волны были такими высокими, что звёзды долетали до третьего этажа…
Какое счастье, что ночь была такой длинной! В ней поместилось всё: от того дня, когда серьёзный и строгий семиклассник Мишка Скворцов успел выхватить у ноябрьской волны маленькую черноглазую девчонку с таким неповторимым именем – Ма-ри-ка … от их встреч – таких желанных и…сдержанных, берегущих… Эти встречи обещали впереди такое безудержное, откровенное счастье!.. Поместилась в этой ночи и вся, казалось, безысходная боль – с изломом Марикиных бровей , с отчаянным Мишкиным стремлением забыть…
-Я люблю тебя! – шептал Мишка. – Я люблю тебя больше, чем…тогда… всегда!
И не было ничего запоздалого. И ничего не было поздно. Просто счастье пришло вовремя.
Когда ему надо было прийти. И было нежнее, трепетнее, чем могло быть тогда, в юности… Было сильнее, смелее, откровеннее. Сначала Марика пугалась, пыталась остановить Мишкины руки и губы. А он настойчиво и бережно ласкал её всю, немного стесняясь своих ласк, и всё-таки не сдерживаясь… Он видел и чувствовал ту Марику – с маленькими бутонами груди, до головокружения смуглую, тоненькую, гибкую. Она и сейчас оставалась точно такой, но – была бесконечно родней и желанней…
За окном светало. Марика прошептала:
- Мишенька, у меня…первый урок…
Мишка опомнился.
-Моя маленькая… я не дал тебе поспать…
Марика крепко прижалась к мужу.
Подавая завтрак, она не поднимала на Мишку глаз. А ему это очень нравилось. Он не сводил глаз с жены. От его взгляда смуглое лицо Марики полыхало. Она приложила к лицу ладошки и так беспомощно посмотрела на Михаила, что капитан Скворцов снова забыл про…первый урок…
…Как очень надеялся Мишка, Андрей вернулся в их городок не один. Рядом была Сашенька. Она смотрела на Андрюху такими глазами, что Мишка с нескрываемым любопытством взглянул на друга, ожидая увидеть, что у Андрея уходит земля из-под ног. Тайком вздохнул: так хотелось, чтобы Андрей наконец был счастлив! Мишке одному просто совестно было быть счастливым. Ну, что поделаешь – Марика ведь одна… А их с Андрюхой двое – вот так получилось в их жизни… А тут появилась Сашенька, синеглазая смелая девочка. Мишка так надеялся, что с появлением Сашеньки Андрюхина жизнь изменится!.. Но встретился с глазами Андрея и понял, что ничего не изменится. Андрюха смотрел устало. С холодным безразличием. А Сашенька не замечала, ласково гладила руку Андрея, что-то говорила.
Когда остались одни, Мишка попытался начать разговор:
- Андрюха…
Ермаков поднял руку, спокойно посмотрел Мишке в глаза:
- Нет. Беречь буду. Заботиться. Она беременна. А любить – нет.
Это «нет» прозвучало так спокойно и холодно, что не оставляло никакой надежды. Мишка всё же попытался:
-Андрюха!.. Беременна!.. Вот увидишь… ты… полюбишь её… за ребёночка…за то, что… родит она… Им, Андрюха, так трудно…рожать…
И – с безнадёжным отчаянием:
- Да посмотри, чурбан бесчувственный… как любит она тебя!..
Андрей безучастно смотрел на Мишку.
…Когда Сашенька , счастливо прижимаясь к капитану Ермакову, прошептала, что она беременна, он долго молчал. Для него существовал один ребёнок – Саня… И единственной – во всей Вселенной! – беременной женщиной была Марика… Сейчас Ермаков особенно остро вспомнил то время, когда в одном из первых походов он думал о Марике, о том, что…у Марики и должен родиться ребёночек – разве могла пройти бесследно та ночь в бесшумных волнах с качающимися звёздами… Ничего другого капитан Ермаков в жизни не хотел.
Продолжение следует…