Определяется ли идентичность местом, в котором мы живем? Выясняет Татьяна Трофимова у Анастасии Немцевой, студентки Балтийского Федерального университета им. Иммануила Канта
На одном из занятий в университете Киля, куда я ездила в этом году по обмену, в моей группе собрались ребята со всех концов Европы — Румынии, Чехии, Италии, Испании, Франции. Преподаватель спросил их, чувствуют ли они себя европейцами или же именно испанцами, французами и так далее. Ответ был однозначен: все идентифицируют себя с той страной, с той местностью, где родились и живут. Вероятно, поэтому им было легко общаться друг с другом — хорошо понимая себя, легче видеть отличия и интересы других.
Я — калининградка. Это определение для меня вбирает всю Калининградскую область — от границ до побережья Балтийского моря. Мне нелегко представлять себя как-то иначе. Пожалуй, Калининград — моя главная нейтральная идентификация. В последнее время я заметила, что рассказываю об этом с какой-то гордостью, ухожу в подробности истории города.
Когда мне ребята из других городов говорят: «Мы даже не знаем, где этот Калининград, знаем только, что он существует», для меня это удивительно. Я думаю: как так? Мы же такие необычные!
Когда мне было восемь лет, по программе «Мы — россияне» я побывала в Москве и Санкт-Петербурге. Хотя, конечно, необычное название для программы, как будто напоминают, что мы россияне и все-таки у нас за плечами огромная страна. Мне сложно вспомнить свои эмоции. Помню только, что все казалось удивительным. Но это скорее отличие мегаполисов после сравнительно небольшого Калининграда — сложно было уснуть под шум стольких машин, удивляли многоуровневые эстакады.
Я занимаюсь 3d-моделированием Калининграда — у нас очень красивая архитектура, которая позволяет через современный облик зданий реконструировать прусское наследие. Это наш предмет гордости, мы так себя и называем — российская Европа или русская Европа. У нас сохранилось достаточно много немецких построек по всей области.
Даже православные церкви у нас находятся в кирхах. Некоторое время я думала, что так и должен выглядеть православный храм. Для меня было удивительно узнать, что, оказывается, обычно это белокаменное сооружение с огромными золотыми куполами.
В школе больше времени уделяется преподаванию именно прусской истории в силу того, что наш регион очень молод, также довольно большой процент учащихся изучает немецкий язык. Я довольно долго жила в маленьких городках, и даже в каком-нибудь селе, где учителей не так много и учится человек двадцать-пятьдесят, и то преподают именно немецкий. Сейчас, конечно, это уже это не так распространено, больше стараются преподавать английский. Но все равно обязательны два языка: сперва изучают английский, а потом к нему подключается немецкий.
Я думаю, что у нас пока нет устойчивой идентичности города, для этого нужно больше времени. Все-таки после войны коренное население было депортировано в Германию, а сюда свезли людей из разных регионов СССР — сперва по каким-то спискам, потом люди уже сами стали приезжать, несли с собой наследие своего региона, по-своему называли городки, и произошло полное смешение. В итоге, как минимум, в речевом смысле мы более толерантны, у нас нет предрассудков, что тут окают, там акают, для нас все привычно. Когда ко мне на экскурсии по городу однажды подошли и спросили, откуда я, потому что у меня слышен говор, мне было нечего ответить. Я прожила всю жизнь в Калининградской области и просто не понимаю, что это за речевая сегрегация.
Хотя сейчас люди в Калининграде уже иногда соревнуются, кто же настоящий калининградец, в каком поколении ваша семья здесь живет. «Мне лучше знать, моя семья здесь с первых эшелонов», — это аргумент в споре.
Я отношусь к идентичности по месту рождения и жизни сугубо положительно, если она не выступает средством уничижения человека или, наоборот, единственным средством самоопределения. Нам важно говорить, откуда мы, потому что это люди, это воспоминания, здесь проходит наша жизнь, но для тех, кому мы говорим, это не прибавит ничего, кроме географических знаний. Сама я не чувствую границ. Опять-таки, может быть, это связано с тем, что нам довольно легко получить визы. Мне кажется, что это такая мелочь — сходил, подал документы, забрал через пару дней — и можно поехать куда угодно. И вопрос идентичности — это для меня тоже про рамки. Почему я не могу быть всем сразу?
Расскажи о жизни вдали от большой России Facebook, Vkontakte, Twitter, Telegram
***
Все статьи третьего выпуска онлайн-журнала можно найти здесь Подписывайтесь на нас в социальных сетях:
Facebook
Telegram
OK
Twitter
Instagram
YouTube
Яндекс Дзен
VK
