«А ты не боишься?!» – этот вопрос задавали мне практически все друзья, узнав о том, что во время отпуска я собираюсь отправиться в Абхазию. Нет, я не боялась. Вот когда по телевизору передали новости о расстрелянном российском катере, мне, честно говоря, стало не по себе. Но интереса было больше, чем страха. И я устремилась на вокзал…
Наш отъезд сопровождался грозой – гром, молния, проливной дождь. Причем у пригородных касс, где я комфортно расположилась с газетой, еще было сухо и тепло, а у центрального входа люди вдруг начали с криками разбегаться – словно рассыпался горох: на них уже обрушился ливень! А на нас крупные капли пролились только через несколько мгновений… Говорят, отъезд в дождь – к удаче. Примета верная – мне повезло сразу: в купе я ехала с очень симпатичными попутчиками – Альфия и Тимур, которых я поначалу приняла за сестру и брата, оказались мамой и сыном. Четвертой с нами ехала неразговорчивая девица, у которой были родственники в другом вагоне. Мы видели «мисс Немо» крайне редко, и она так и осталась безымянной. Альфия с Тимуром ехали по путевке в Туапсе, и от них я тоже услышала ставший уже привычным вопрос о страхе в отпуске.
Всю дорогу нас сопровождали грозы. Дождь догнал нас в Пензе, всполохи молнии озаряли бархатное южное небо на вторую ночь пути, а за ними следовали раскаты грома, и я изо всех сил старалась не реагировать на провокационные замечания («Только бы ЭТО не было грохотом орудий в Абхазии!»). Дождь вымыл до блеска плиты туапсинского вокзала, где моих приятных попутчиков уже ожидали встречающие из санатория. Я осталась одна и загрустила, вдруг показавшись себе очень маленькой и уязвимой. На этом месте печальных размышлений предприимчивый проводник пустил на освободившиеся места двух молодых людей с неизбежными бутылками пива в руках. Юноши (по виду явные студенты) улеглись на голые полки и мгновенно захрапели, успев-таки сообщить мне, что в Абхазии даже слишком (!) тихо, так что им стало скучно, и они предпочли места более «пикантные». Я пришла в себя и даже развеселилась. А потом из предрассветного сумрака за окном тихонько выплыло серое море, и вздохнуло, и приветствовало меня мягкой лапой. Мы ехали через Сочи, и я даже в темноте узнала знакомый и любимый район Мамайки и попыталась разглядеть на крутом берегу развалины старинного особняка (в моем лексиконе – замка), которым так восхищалась в прошлый приезд. Это мне, увы, не удалось. Еще несколько минут под шепот дождя и стук колес – и вот он, Адлер, небольшой вокзал, выход по мосту на площадь… А там – множество машин, предприимчивые тетки с цепкими глазами («До Псоо? Всего триста рублей!»). Нет, я не поддалась на провокации. Совершенно интуитивно выбрала направление, завернула за угол ярко освещенного магазина… И увидела тощего мужика из соседнего купе, который забирался в маршрутную «Газель» с надписью «Псоо». Я забыла о том, что в моих руках тяжелые сумки, и полетела, полетела… В маршрутке за проезд до Псоо брали уже 30 рублей (потом я узнаю, что истинная стоимость проезда – 7 рублей). Мы понеслись под дождем, успешно избегнув жутких дорожных пробок, которыми здесь пугают всех (час был очень уж ранний). Дорога заняла минут двадцать, не больше. Среди кучи моих страхов и фобий была совсем уж смешная – поскольку отдыхающих в Абхазию едет очень мало (по словам все тех же студиозусов), мне придется переходить границу в одиночестве… Как же я обнаружу КПП? Эти страхи рассеялись очень быстро – я просто бежала за столь удачно подвернувшимся тощим мужиком. Длинный путь от Казачьего рынка до пропускного пункта с вещами бегом – это нечто! Впрочем, можно нанять носильщика. Дождь усилился, и КПП я проходила уже под ливнем, льющим потоки теплой воды мне за шиворот (но нет худа без добра – дождь вымыл мне голову, о чем я так мечтала в поезде!). Дама, сидящая в окошке за компьютером, пошуршала моим паспортом, занесла данные в машину, и я наконец-то ступила на благодатную землю республики Абхазия. Здравствуйте!
А дальше все было совсем просто. Я заняла последнее место в маршрутке, следовавшей в Пицунду (до Гагры – 20 рублей), и под тем же неизбежным дождем мы помчались… Море было серым, и слегка голубым, и чуть салатовым, и я запоздало обрадовалась нашему свиданию… С левой стороны дороги высились зеленые южные горы – близкие и прекрасные.
Гагра приветствовала меня знаменитой колоннадой – я видела ее на снимках в бабушкином альбоме и вот теперь узнала. А пальмы, знаменитые пальмы! Нигде и никогда я не видела таких роскошных, таких великолепных пальм! Цветущие олеандры – белые, нежно-розовые и темные, почти малиновые – неизбежная примета юга. Центр города – длинного, вытянутого, как наша Уфа, только, разумеется, гораздо меньшего по размерам, – украшала аллея светлых гигантов-эвкалиптов. Эти лечебные «бесстыдники» (со стволов целыми полосами сползает кора, словно деревья… обнажаются!) выстроились по обе стороны шоссе, приветствуя нас, маленьких человечков. Множество кафе, как и положено в приморском городе, частные дома – одноэтажные и двухэтажные (попадались и разрушенные, но не так много, чтобы испортить настроение), силуэты многоэтажек (новая Гагра). У домика с островерхой черепичной крышей, напомнившего мне швейцарское шале, я вышла и отправилась по сонным, утренним зеленым переулкам разыскивать дом, где остановились мои друзья.
…Домик тети Мери с виноградом над окнами, с розами и геранью, с мандаринами и фейхоа на участке, моя большая тенистая комната (100 рублей в сутки – максимальная плата, можно устроиться и за 80, и даже за 60). Во дворе – кухня, в пристроенном к ней обширном помещении из больших каменных плит – ванна и туалет. Горячая вода согревается большим кипятильником, раньше во всех путешествиях меня сопровождал точно такой же. Во время моего пребывания воду в дождь пару раз отключали, вместе с ней ненадолго пропадал и свет. Тетя Мери всегда запасала воду впрок, так что горя мы не знали, а вот обитатели верхних этажей пятнадцатиэтажного пансионата «Энергетик» вынуждены были в такие моменты становиться цепочкой и передавать из рук в руки ведра с водой! Экстрим, одним словом.
В двух шагах – гагринский рынок (Колхозный или Центральный, я так и не выяснила, как он правильно назывался – на вывесках указаны оба варианта). Все довольно дешево или, во всяком случае, доступно: картошка – 8 рублей за килограмм, помидоры – 10-15, как и огурцы, яблоки популярного здесь сорта «Шампанское» – 10. Экзотика – шашлык из мидий (20 рублей), чучхела – орехи в чем-то типа пастилы из сока граната, винограда и т. д. – 10. Очень дорогими показались мне только персики – 60 рублей, чаще – 70. В прошлом году, говорят, цена их падала до 35 рублей за килограмм. Я, конечно, бросилась к острым «корейским» салатам – мои любимые баклажаны, и папоротник (знакомый по меню друзей с Сахалина), и какие-то коричневые «колючки». Верблюжьи, что ли? Однако они при близком «знакомстве» оказались довольно пресными. Цена всему – 10 рублей за 100 грамм. О, мой бедный желудок, берегись!
Моей слабостью стали гагринские пирожные – изумительно вкусные «черепашки», «зебры», медовые, заварные, трубочки, орешки… А еще горячий лаваш, от которого плавится пакет, и хачапури-лодочки… Удивительно, что я не вернулась в родной город в весовой категории Винни-пуха (повезло со сложением!).
О гагринском кофе по-восточному надо сказать особо. Ароматный, густой, душистый… Нектар и амброзия в одном флаконе, вот уж поистине – пища богов! После него я и смотреть не могла (и довольно долго!) на растворимый «Нескафе». Цена же этой «амброзии» – от 7 до 15 рублей, чаще всего – 10. В Афоне, говорят, есть и за 5, но мне там побывать в этот раз не довелось.
Масса доступных по цене экскурсий – озеро Рица, Гегский водопад, Новый Афон, Пицунда, Сухум (именно Сухум, а не Сухуми, Гагра, а не Гагры), конные маршруты, сплав по горным рекам, путешествие до высокогорного села Псху. А я мечтала совершить пешее восхождение в горы – был такой двухдневный маршрут с ночевкой в палатке. Увы, не довелось! Ну и ладно, надо же оставить хотя бы одну мечту про запас… Зато я исполнила другое свое давнишнее желание – побывала в пицундском храме на органном концерте, от которого остались самые светлые впечатления – очистилась душа. Еще очень понравилось бродить по огромному храму, погруженному в полумрак, в одиночестве (повезло!). Я долго стояла у окна в глубокой нише на втором этаже и почему-то представляла, как в незапамятные времена (строительство храма началось в Х веке) на этом самом месте томился юный монашек, смотрел с тоской на глянцевые листья магнолий и мечтал о свободе. Совершенно непонятно, откуда явились эти мысли в стиле «Мцыри». Разве что душа монашка витала неподалеку…
Вообще, Пицунда – очень своеобразное местечко: многоэтажные корпуса, стоящие в сосновой роще, пахнет хвоей, и длинные кремово-розоватые иголки пикируют прямо на страницы моего дневника, оглушительно поют цикады… Но Гагра нравилась мне больше – из-за старого города. Мне повезло – я попала туда сразу после приезда.
Пожилой экскурсовод Карл Владимирович родился в Гагре (тогда еще Гаграх). Школа, в которой он учился, располагалась в одном из зданий старой крепости, мальчиком он бегал на знаменитые теннисные корты посмотреть, как играют спортивные звезды тех времен. Карл Владимирович – истинный патриот своего прекрасного города, великолепный рассказчик, отменно эрудированный, человек старой закалки. Ему доводилось бывать в Ницце, на других популярных мировых курортах – природа там, по его словам, не выдерживает никакого сравнения с гагринской. Я в Ницце пока не была, но вспомнила свои путешествия в Сочи, Анапу и Крым и признала восторги Карла Владимировича обоснованными. Нигде нет такого великолепия, такой щедрой роскоши, зелени, золота, красок…
Экскурсия «Вечерняя Гагра» начинается со смотровой площадки в горах. Едем на «Газели» вверх по шоссе мимо многочисленных домиков, уютно прилепившихся к зеленым склонам. Правда, есть и руины – серые останки стен, как кости скелета… Но в теплый, солнечный южный вечер не хочется думать о грустном. Ведь все самое страшное уже позади. К тому же, со смотровой площадки открывается изумительный вид: зеленая долина, белые многоэтажки новой Гагры и, конечно, море – главный господин этих мест, их царь и Бог.
Здесь, у входа на площадку, происходит первое знакомство со знаменитым абхазским медом. Его собирает местная пчела – «абхазка». У нее самое длинное на свете жало – 7 миллиметров. Мед разных сортов: ежевичный, с альпийских лугов, каштановый. Меня, жительницу Башкортостана, медом не удивишь, но пробую с интересом. Вкусно! Больше всего понравился ежевичный – без приторности, какой-то легкий, «ненавязчивый». Кстати, я была поражена, увидев заросли местной ежевики и разглядев на них… розовые цветы! У нашей ежевики цветы белые! Гм-м… Да, «есть многое на свете, друг Горацио…».
Со смотровой площадки «летим» вниз-вниз-вниз, и вот уже впереди стены старой крепости, колоннада и знаменитый Приморский парк. В советские времена здесь было царство павлинов, пеликанов и лебедей. Сейчас, увы, парк в запустении – ведь вместо 60 работников теперь ухаживают за ним всего четверо. Но он прекрасен! Хранит неповторимый аромат юга платановая аллея. Цветут олеандры и магнолии, задорно желтеют в кроне пальмы высоко над головами экскурсантов мелкие финики – созреть в климате Гагры они не успевают. Мы подходим к древней часовне. Фундамент ее был заложен греками еще в пятом веке. Побывали здесь и мальтийские рыцари – часовню до сих пор украшает неожиданный католический крест. А рядом – высокие, старые кипарисы, их темные, острые силуэты на фоне белесого предвечернего неба; маленькие ласточки снуют высоко над землей и щебечут, укладываются спать. Кого только не видела старая крепость за долгие-долгие века! Какие имена! Какие тени, должно быть, бродят ночью по темным аллеям старого парка! Пушкин, Лермонтов, Бестужев-Марлинский… А Карл Владимирович, энергично блестя глазами, рассказывает нам, что именно к горе Сигнальной (вот она, перед нами), по преданию, был прикован Прометей. Значит, здесь он отдал огонь людям. Знал бы титан, для чего станут использовать его дар крошечные слабые создания – поберег бы свою печень! И именно к этим гористым берегам отправились за золотым руном знаменитые аргонавты! Я расправила плечи, я почувствовала, как забурлила в жилах кровь авантюриста-Ясона. Я тоже найду здесь свое золотое руно или сумею сама соткать его – из слов, образов, красоты – и заберу с собой…
С горы смотрел на нас пустыми стеклами дворец принца Ольденбургского, члена царской семьи, так много сделавшего для превращения Гагры в курорт мирового масштаба. Вот «Гагрипш» – легендарный в дореволюционные времена игорный дом, своеобразное здание с огромными часами, доставленное сюда морем из Норвегии почти в полностью собранном виде. Часы, увы, стоят! А сам «Гагрипш» сейчас – шикарный ресторан. В прошлом здесь за один вечер проигрывались миллионные состояния, кипели страсти. Отсюда уходили пешком страдающие банкроты, а кое-кто и сводил счеты с жизнью.
Малиновое солнце садится в серое море. Мы наблюдаем закат со знаменитого гагринского пирса (это по нему совершали пробежку герои фильма «Зимний вечер в Гаграх»). Солнышко утонуло быстро – считанные минуты, и нет его. Сразу становится зябко, вечер перестает быть уютным, а силуэт горного хребта преображается в спящее мохнатое чудовище, как в «Аленьком цветочке». С пирса виден Медицинский пляж, единственный платный во времена СССР – потому что на нем читались медицинские лекции. Пляж весь зарос высокими извивающимися колючками – длинными, без листьев, с «загогулинами» (про себя я назвала их «колючки – топ-модели»). Странное и очень грустное впечатление. Прямо-таки марсианский пейзаж. Еще среди колючек встречаются блекло-желтые, выгоревшие, какие-то анемичные маки с восковой листвой – словно жара-вампир выпила из них все соки. Потом я обнаружу на Медицинском пляже массу раковинок рапанов, выбрасываемых морем, и отважно потащу эту тяжесть через границу.
Мы садимся в «Газель» и едем в город.
Мелькает в окне маршрутки чудное видение – в конце короткой и узкой светлой улочки плещется серебряное море, и на этом бликующем, изменчивом, переливчатом полотне – темные силуэты людей, сидящих за столиками кафе на красивых стульях (креслах?) с высокими спинками, а над ними – резные листья платанов… Момент – и промчалась «Газель», исчезло видение, но запало в душу, да так, что я потом искала это кафе, бродила по Гагре, вглядывалась в переулки… И, конечно, нашла: дивное видение носило название «Таверна «Платан», кормили там вкусно и недорого, как и во многих подобных гагринских кафе (порция борща – 25 рублей, разнообразные шашлыки – от 40 до 70, с голоду даже такому антикулинару, как я, умереть практически невозможно). И я села в кресло с высокой спинкой лицом к вечернему морю и увидела на его серой матовой поверхности серебристый остров! Это далеко-далеко над морем солнце проглянуло через пелену облаков – но я-то знала, что это мой остров, мой волшебный остров! Вот к нему, вероятно, и бежала по волнам гриновская Фрези Грант. Я кушала яичницу с перцем и грибами, а остров все мерцал на поверхности, манил к себе – чистый, серебряный, реальный. Я не заметила, когда он исчез. В сущности, я всю жизнь ищу его, как Фрези, а теперь вот увидела его, но еще не знаю дороги к нему.
«Гагра лечит душу!» – вслед за Карлом Владимировичем и неизвестной знаменитостью (забыла имя!) я много-много раз повторяла эти слова в те волшебные дни. «Гагра лечит душу»! Я подбираю кусочек эвкалиптовой коры, вдыхаю его изысканный, неповторимый аромат, что утонченней любых знаменитых духов. А листья дерева-бесстыдницы – узкие, серпообразные – остро пахнут лекарством. «Гагра лечит душу»! Я лежу на площадке волнореза, заросшей зеленым густым мхом, словно в бархатной колыбели, а теплые волны-шалунишки пытаются сбросить меня в пучину… Обрушивается девятый вал, и я тону… «Гагра лечит душу»! Здесь не терзают роковые страсти, и мысли легкие, приятные, прохладные, светлые. Я лежу на траве среди пальм-малышек в Приморском парке, смотрю на четкие, резные листья-веера, блаженствую…
Экскурсия «Озеро Рица – Гегский водопад». Сейчас здесь предпочитают совершать именно такие экскурсии – комплексные. Или с пикником в горах, что само по себе приятно. Кроме того, так выгоднее. Нашим гидом оказалась молодая рыжеволосая женщина с прелестным именем Линда. Вообще, мне встречались в Абхазии люди с именами поистине восхитительными – о своей хозяйке Мери (сразу вспоминается лермонтовская княжна) я уже говорила. Еще в супермаркете «Континент» я встретила продавщицу Консуэлу. У Линды оказалась родственница Лаура. Знаменитая красавица Рица куталась в туманы, как блоковская «незнакомка». Мы зашли в кафе, стены которого были увешаны шкурами, – в большом котле варилась мамалыга, где-то в уголке коптилось мясо: этакий национальный абхазский колорит. Самое сильное впечатление от экскурсии оставило место в горах под названием «Каменный мешок». Узкий проход в высоченных скалах – вероятно, в древности его проделал бурный поток. Здесь воины поджидали врагов: это место невозможно было обойти. Мы стояли и смотрели вверх, задрав головы. Перед этими скалами – темными, грандиозными – не хотелось шуметь и суетиться. Они были… величественными, если не бояться высоких слов. Прекрасными. И вечными. Стражи вечности! Но чувства ничтожности человечка-букашки у меня не возникло. Наоборот! Хочется напитаться их силой и мудростью и совершить что-то прекрасное, грандиозное, достойное… Вот так, ни больше, ни меньше.
Молочный водопад. Нечто экзотическое для жителей равнин. Бежит-бурлит по скалам и валунам вода, от бурливости своей действительно приобретающая молочно-белый цвет. По преданию, тот, кто выпьет воды из Молочного водопада и умоет ей лицо, омолодится. Все дружно высыпают из микроавтобуса и скачут по камням – омолаживаться. Вода вкусная, «мягкая». Насчет омолаживания – сомнительно, но, может быть, не сразу?
После того как экскурсанты, счастливые, мокрые и замерзшие (день был прохладным, и нас сопровождал мелкий дождь, то отставая, то вновь догоняя), заняли свои места в «Газели», наша Линда предложила нам завернуть на дачу Сталина – за дополнительные 50 рублей с человека (сама экскурсия, кстати, обошлась каждому в 350 рублей – в два раза дешевле, чем из Сочи). Среди обслуги дачи упорно ходят слухи о появлении привидения грозного хозяина в дачных стенах. Мы были заинтригованы, но, к сожалению, со сталинской дачей нам не повезло: ожидался приезд какого-то краснодарского начальства, поэтому мои впечатления не двинулись далее зеленых ворот со звездой и мокрого лилового колокольчика, врезавшегося в память… Не судьба! А потом оказалось, что на этой даче Сталин ни разу не был: предпочитал другие. Но привидениям, как известно, закон не писан… Мы же вместо сталинской дачи отправились на альпийские луга.
Зеленый девственный лес, тенистые поляны, густо-густо заросшие папоротником. Огромные валуны в ярких мантиях из бархатного мха – троны лесных королей, крошечных эльфов… Лиловые колокольчики, и желтые ромашки, и интернациональные сорняки с воздушными семенами-парашютиками. Высоко-высоко в горах, почти у цели, нам встретилась царица здешних мест (мое определение) – по середине дороги навстречу нам брела… самая обычная буренка. Оказывается, местные пастухи все лето пасут стада на альпийских лугах, а ближе к осени спускаются в долины. Наверху нас ожидал источник с целебной водой под названием «Аудхара» (очень специфического вкуса), 3-4 необитаемых отеля в стиле альпийских шале (как здорово было бы пожить в таком месте в одиночестве, побродить по этим лугам, горам, лесам) и маленькая, серая, замученная жизнью лошадка с грустными глазами. Осмотрев достопримечательности, мы устремились вниз.
Гегский водопад. Тоже грандиозное зрелище. Вода падает с высоты 60 метров не единой массой, а множеством ручейков, ручьев, речушек. Говорят, в солнечные дни здесь висит вечная радуга. Самая храбрая девушка из нашей группы (не я!) промокла насквозь: вероятно, на память. Мне понравилась дорога – крутые виражи, пропасти под самым окошком, игрушечные домики и деревья далеко внизу. Дамы взжали, мужчины мрачно сопели. А мне было занятно – я не верю в смерть, в свою собственную – тем более. Хотя водитель на одной из многочисленных остановок успел-таки приложиться к неизбежной чаче и был подозрительно говорлив и удал…
Но Бог в тот дождливый день благоволил к туристам, и мы вернулись – целые и невредимые, с полной котомкой впечатлений.
Море. Чистейшее, нежно-голубого, нежно-серого, нежно-салатового оттенка, серебряное на закате. Крошечные, меньше моей ладошки, нисколько не противные медузы, которые приплывали к нам всего один раз. Группа дельфинов, мелькнувшая вдалеке. Белые чайки, их крик, подобный плачу младенца. Все аккорды, сплетающиеся в дивную мелодию под названием «юг». Не могу здесь не упомянуть о гуманности абхазских мужчин, просто не способных переносить вида женщины в одиночестве и сразу рыцарственно старающихся ее от одиночества избавить. «Девушка, одной так грустно! А зачем вам грустить?». «Я предлагаю вам дружбу!» Вопреки расхожему мнению о легковесности курортных романов, мой обожатель Родион, мужчина в самом расцвете сил, обладатель квартиры, сдаваемой в сезон отдыхающим, и уютного двухэтажного коттеджа, который я для прикола называла не иначе как «виллой», не мудрствуя лукаво, предложил мне руку и сердце – «оставайся»! Я умилилась. А ведь пыталась представить себе, каково это – жить в Гагре круглый год… Валерию Юрьевичу, моему соседу по дому, приходилось бывать в Гагре зимой. «Тишина… Пустота… Иногда лает собака, кричат петухи». Выращивать виноград и мандарины, варить мамалыгу, продавать на рынке сыр и чучхелу, перенести горы и море в разряд обыденности, перестать их замечать. Забыть о творчестве, забросить компьютер, разорвать бумагу, выкинуть ручки и карандаши, засушить мозги. Кстати, в абхазских семьях сноха не имеет права разговаривать со свекром до тех самых пор, пока он ей не позволит. Моя знакомая – экскурсовод Линда – ждала своего светлого часа шесть лет. Я мечтательно улыбнулась. Нет, не в этой жизни. Прости, Родион, прости!
И вот все уже закрутилось в обратную сторону – маршрутка до Псоо, бег с сумками (тяжелая вещь – морские ракушки!) по длиннющему асфальтовому шоссе, огороженному железным частоколом, переход через КПП, и Адлер, и вокзал.
Длинная дорога в Уфу, не облегченная грозами, жара, духота, пыль, а за окном – предосенние бурые травы.
Знакомый силуэт Салавата Юлаева на горе. Рвущее душу неисполнимое желание: «Поезд! Поворачивай назад!».
Грустно возвращаться в обыденность. И знать, что единственный человек, ЗДЕСЬ способный на волшебство, – это ты сам…
Ирина ШЕМАТОНОВА,
