Предыдущий материал о Сергее Довлатове: https://zen.yandex.ru/media/vladimir_zheltov/ni-brodskogo-ni-dovlatova-ne-schitaiu-geniiami-5de025a2e1b7bd6ac9c56848
«Хотелось бы рассказать подробнее об этом человеке», - такими словами Сергей Довлатов в «Заповеднике» предваряет обстоятельное, на несколько страниц, повествование об одном из персонажей - экскурсоводе Володе Митрофанове.
«В школьные годы Митрофанов славился так называемой «зеркальной памятью». С легкостью заучивал наизусть целые главы из учебников… - пишет Довлатов. - Митрофанова интересовало все: биология, география, теория поля, чревовещание, филателия, супрематизм, основы дрессировки... Триумфально кончил школу, легко поступил на филфак. Университетская профессура была озадачена: Митрофанов знал абсолютно все…»
Далее следует почти уничижительная характеристика: «Митрофанов не умывался, не брился, не посещал ленинских субботников. Не возвращал долгов и не зашнуровывал ботинок. Надевать кепку он ленился. Он просто клал ее на голову…» И объяснение (диагноз) столь неординарного образа жизни коллеги главного героя повести Бориса Алиханова по Пушкинскому заповеднику: «Впоследствии мы с горечью узнали, что Митрофанов не просто лентяй. У него обнаружилось редкое клиническое заболевание - абулия. То есть полная атрофия воли. Он был явлением растительного мира…»
С Владимиром Герасимовым мы познакомились в Доме актера им. К.С. Станиславского на творческом вечере народного артиста России Льва Прыгунова (как тесен мир!) и вскоре беседовали в его, Герасимова, «малолитражной» квартире в панельном доме на окраине Петербурга. В самом начале разговора Владимир Васильевич подтвердил мое робкое предположение: да, даже соседи, зачитывающиеся «Заповедником», не подозревают, что он - прототип Митрофанова…
- Владимир Васильевич, - за оскорбления, нанесенные вам Довлатовым характеристиками Митрофанова, в пушкинские времена на дуэль вызывали…
- Я не считаю, что Сережа меня оскорбил или обидел. У Довлатова было свое представление, кто у него каким героем будет; кто - положительным, кто - отрицательным. Я думал, почему я ему понадобился как прототип Митрофанова. Наверное, все объясняется довольно просто.
У Довлатова была репутация эрудированного молодого человека. Многие считали его широко образованным. И Сереже не нравилось, что я знаю, больше, чем он. Дело не в том, что я знал больше, чем он – просто я знал и то, о чем он имел довольно слабое представление или вообще представления не имел. А в каких-то случаях Довлатов просто не понимал: как этим вообще можно интересоваться?!
Почему я, допустим, знал, сколько и какого цвета пуговицы были на камзоле Талейрана? Мне случайно попалась эта деталь в каком-то художественном произведении. Я запомнил ее совершенно механически. Память у меня когда-то была потрясающая. И вокруг меня возник ореол человека, который знает все на свете. Мое же всеобщее познание очень даже сомнительно.
- Сергей Донатович пересказывает биографию Митрофанова. Она совпадает с вашей?
- У Довлатова многое присочинено.
- Митрофанов не доучился в университете, потому что ему было лень …
- Это правда.
- На киностудии «Ленфильм» утвердили специально под Митрофанова придуманную штатную единицу – «Консультант по любым вопросам»…
- На «Ленфильме» я не работал - там работал Володя Уфлянд и еще кое-кто из наших общих знакомых.
- Что вас привело в Пушкиногорье?
- Мне было тошно в Ленинграде, надоело сидеть и ничего не делать, и хороший человек и большой ученый Владимир Аронович Лившиц посоветовал поехать в Пушкинские горы. «Вам там понравится», - сказал он и оказался прав.
- Сейчас Довлатов – выдающийся русский писатель. А в Пушгорах появился никому неизвестный молодой человек…
- Ну почему «никому неизвестный»? Его кое-кто знал. Я, например.
- Знали - как журналиста? Или была какая-то личная связь?
- И то, и другое. Сережа у меня вызывал определенный интерес с университетских времен. Я почитывал его.
- «Заповедник» начинается с того, что в Луге во время «санитарной» остановки автобуса с туристами, направляющимися в Пушкинский заповедник, экскурсовод Аврора спрашивает Бориса Алиханова: «Вас провожал Митрофанов, чрезвычайно эрудированный пушкинист. Вы его хорошо знаете?» На что тот отвечает: «Хорошо. С плохой стороны». А дальше, там, где о ленинградских экскурсоводах, приезжающих в Пушгоры на лето, Алиханов говорит: «Володя Митрофанов - он меня и сагитировал». Так и было - вы Сергея Донатовича «сагитировали» на работу экскурсоводом?
- Я никакого отношения к трудоустройству Довлатова не имел. В заповедник его повез Арьев. У меня была свадьба. Я и Андрея и Сережу приглашал, но они не смогли прийти, потому что утром того дня уезжали в Пушгоры. Жену мою они тогда еще не знали. Мы с Татьяной познакомились в заповеднике. Но, когда она приехала из Москвы (она москвичка) туда в конце лета, Андрея уже не было, а Сережи вообще еще не было там.
Через несколько дней мы с Таней поехали в Пушкинские горы. Разместились в гостинице и пошли ужинать в ресторан «Лукоморье». Только сели за столик - на пороге появляются Арьев и Довлатов. Я познакомил их с женой, жену с ними.
Сережа с Андреем заказали сырники и бутылку минеральной воды. Мне-то все было понятно: они только что приехали и до зарплаты еще почти месяц.
А Татьяна не скрыла удивления: «Странный заказ…» Андрей «объяснил»: «У нас разгрузочный день». Помолчали. Татьяна говорит: «Может быть, все-таки что-то посерьезнее закажете? Телятину по-пушкиногорски, например?» Андрей с Сережей переглянулись: «А что, можно и телятину?» - «И вместо минеральной воды водочки?» - «Можно и водочки». Да, хорошо мы тогда посидели…
- А кто расплачивался??
- Разумеется, тот, кто предложил водочку с телятиной. Еще хорошо помню, как приезжала Лена, жена Довлатова. В какой-то из дней Сережа утром говорит: «Сегодня Ленка уезжает! У нас будут деньги! Запомните: после обеда будут деньги!» А после обеда он просто руки себе ломал: «Ну не дура ли! Я просил мне денег оставить, а она мне привезла десять пачек индийского чая!» У Довлатова получается, что Алиханов все время один. Про Сережу этого не скажешь. Он никогда не был один… А вот работал он добросовестно. У талантливых людей есть такое свойство - неумение работать плохо.
- Как вы познакомились с Сергеем Донатовичем?
- Первый раз я увидел Довлатова на филфаке, где мы оба учились. Сокурсница подсказала: «Володя, обрати внимание: на лестничной площадке – самая красивая в университете пара».
- С кем Довлатов был – не с Асей ли Пекуровской?
- Ну, конечно! Потом я и с ней познакомился. Ася меня не любила, и я очень удивился, что она обо мне с такой теплотой вспоминает годы спустя
- Где? В книге «Когда случилось петь С.Д. и мне»?
- Нет, в книге Анны Коваловой и Льва Лурье «Довлатов» «Заповеднику» посвящена целая глава. Вот что пишет Пекуровская – читайте сами.
- «В «Заповеднике» есть герой, взятый с натуры – Володя Герасимов, который являл собой культурный феномен гигантского масштаба…. Скромный и даже не слишком приметный Володя выделялся всего одним свойством – в его активной памяти удерживались все тома Большой Советской Энциклопедии плюс 82 тома Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона и еще сохранялось страниц 500 из энциклопедии La Rosa… Короче, Герасимов, обладающий теми качествами, которыми Сережа не обладал, не мог в какой-то момент не перебежать дорогу… Конечно, речь идет о том периоде, когда Сережа почтил своим присутствием Пушкинский заповедник, и когда герасимовская эрудиция стояла на пути как кость в горле.
…Решительный Сережа, возмечтал стать Герасимовым, прибегнул к тотемному обряду умерщвления… аккуратно поместил эрудита Герасимова в специально для этого созданный «Заповедник»…» Так, значит, не будь вас, не было бы «Заповедника»?!
- Может быть. (Тихонько смеется.)
- «Герасимов, являясь звездой пушкинского заповедника, оказался экспонатом виртуального заповедника… Герасимов не только не сопротивлялся, но даже умолял Довлатова. «Не хочу быть эрудитом! – кричал. - Хочу быть фонвизинским Митрофаном!»… Тут Довлатов даже рассердился, так ему все оказалось маслом по сердцу… Он и чернильницу по этому случаю проглотил!.. Не успел Герасимов еще разомкнуть свой рот, как пошла писать губерния…» Да-с… А вы говорите: «Ася меня не любила!»
- Я ей однажды позвонил – Аси дома не было, к телефону подошла то ли ее мама, то ли кто-то другой из родственников. Спросили: «Кто спрашивает?» Я назвался фамилией несуществующего человека. Но Ася каким-то образом догадалась, что звонил я, и при встрече сурово отчитала…
- Насколько мне известно, Ася была первая красавица Ленинграда. В нее были влюблены и Бродский, и Довлатов, и Аксенов. Допускаю, что и вы.
- Да…
- Ася выбрала Довлатова.
- Вы не совсем правы. Вася Аксенов в ее жизни появился позже.
- Владимир Васильевич, вы, в самом деле, говорили: «Хочу быть Митрофанушкой!»
- Нет, что вы! Когда мне сказали, что Сережа вывел меня в «Заповеднике», мне стало интересно, что я там из себя представляю. Повесть я прочел до поездки в Штаты, и не настаивал на продолжении нашего знакомства и не намерен был встречаться с Довлатовым. Нас свела Наталья Шарымова – я у нее остановился. Дело было так. Я заблудился в Нью-Йорке, целую ночь где-то шлялся. Когда утром появился в квартире Шарымовой, Наташа с кем-то говорила по телефону. «А вот и он! Явился - не запылился! Ты где был?» – «Я заблудился…» Объясняю. Наташа слушает вполуха, и в - трубку: «Всю ночь, говорит, шатался по городу. Врет! У баб, наверное, был». – «У каких баб! У меня и денег-то на баб нет». Положила трубку. «Через час Довлатов приедет». – «Наташа, я с ног валюсь, спать хочу».
Поспал немножко. Сквозь сон слышу звонок. Вышел в прихожую: Довлатов с Леной, с женой, стоят. Сережа пристально посмотрел на меня: «Ты мало изменился, я бы тебя узнал» - «Я бы тебя тоже». После чего учинил мне разнос: «Володя, если в Нью-Йорке человек не ночевал дома, его утром ищут по моргам». – «Кого-то, может быть, и ищут, а я, как видишь, жив».
И только потом он спросил: «Заповедник» читал?» - «Читал». – «Ну и что скажешь?» - «Я изображен как карикатура, карикатура настолько непохожая, что и обижаться не на что. У меня есть только одно замечание. Я у тебя постоянно появляюсь с таким законченным мерзавцем как Стасик Потоцкий…». – «Потоцкий - это Передельский». – «Понятно, что Передельский, мне не надо объяснять. Я с Передельским в Пушкинских горах не встречался ни разу. Его карьера закончилась там, когда моя только начиналась.
Мы с ним пару раз выпивали в Ленинграде, но этого мне хватило на всю оставшуюся жизнь. Он тупой и очень неприятный тип». – «Понимаешь: художественный вымысел…». «Сережа! Вымысел вымыслом, но не надо навязывать мне своих собутыльников!» И мы оба расхохотались.
- А история про то, что Митрофанову в рот залетела оса – тоже художественный вымысел?
- Такой случай был, но не при Довлатове, а годом раньше.
- Наверное, в заповеднике рассказывали-пересказывали эту историю…
- Я и сам ее рассказывал.
- Ах, да… Довлатов пишет: «Рассказывать Митрофанов умел. В заповеднике его ценили...» Владимир Васильевич, согласитесь: в повести нет ни одного положительного персонажа. Да что там! По Довлатову, так во всем заповеднике не было ни одного хорошего человека. Я, честно говоря, не очень удивился, когда и в Михайловском, и на турбазе нам (в тот приезд в Пушкиногорье я был с женой и сыном) говорили, что не знают дорогу в Березино, не знают, что в избе, где жил Довлатов, собираются открывать музей. А надо-то было всего лишь с горки спуститься…
- Кто на Сережу точно обиделся, так это фотограф – в «Заповеднике» его фамилия Марков. За то, что Довлатов выставил его легкомысленным человеком, вертопрахом таким. И жена фотографа Вера обиделась – за женщину «с тяжелыми руками». И за то, что она «сварлива, как все жены алкоголиков». Вера смеялась и говорила: «А он на мои ручки хоть бы посмотрел!» Обиделся гэбист. «Мы получили на Довлатова оперативную разработку, следили за ним, - говорил «майор Беляев», - но с глазу на глаз никогда не разговаривали». Надо сказать, что в повести есть один-единственный персонаж, который не имеет ничего общего с тем, кто и кем был на самом деле, это сам Сергей Донатович.
- Ваше мнение о повести?
- Читается «Заповедник» неплохо.
- В Америке у вас с Довлатовым была только одна встреча?
- Сережа меня принял потрясающе сердечно. У нас с ним было три очень подробных пешеходных прогулки по Нью-Йорку. Мне можно позавидовать. В двух прогулках меня сопровождал Иосиф Бродский, а в трех – Сергей Довлатов. Сережа потом писал Арьеву: «Тут приезжал Герасимов, очень много интересного рассказал о Нью-Йорке». Мы договорились встретиться в сентябре в Ленинграде, а в августе его не стало…
Автор текста - Владимир Желтов
Предыдущий материал о Сергее Довлатове: https://zen.yandex.ru/media/vladimir_zheltov/ni-brodskogo-ni-dovlatova-ne-schitaiu-geniiami-5de025a2e1b7bd6ac9c56848
