Он писал мифологических персонажей, как с натуры. Глупость, конечно, кентавры, нимфы, ангелы не существуют в природе. Хотя для польского художника, казалось, волшебный мир приподнимает завесу своих тайн, и позволяет черпать вдохновение для образов, иначе и объяснить нельзя мощную притягательную силу его искусства, о котором мало кто знает в нашей стране.
Только вспышка интереса к модерну может извлечь подобные имена из небытия, Котарбинский – яркий представитель этого стиля с собственными особенностями. Много лет он прожил в Киеве, теперь город может похвастаться большим количеством его работ в музеях, а вот для художника такая близость к очагу социального пожара ХХ века не была на пользу.
Казалось, художник в своих фантастических сюжетах пытается отгородиться от реального мира. Все эти распри (революции и т.д.) ему были не интересны, он лишь глубже погружался в себя и свое творчество. Но даже там сквозила тревога, предчувствие катастрофы. Как для дворянина, для Котрабинского революция была ударом, он тяжело ее воспринял и скончался вскоре после нее.
Но в начале своей карьеры он страстно любил жизнь и искусство, особенно когда и то и другое завело его в Рим. Италия покорила воображение начинающего рисовальщика, и четким отпечатком легла на его дальнейшие работы.
Южный колорит его жанровых картин – приятная глазу гармония природного и человеческого. Если для реалистов природа была ничего не значащим фоном, театральной декорацией, то у романтичного Вильгельма она часть духа любой работы.
Часто он рисовал цветы, и они всегда находились в тесном «общении» с героинями, как и его тонкокрылые птицы, которых он рисовал как-то по-особенному, гипертрофировав длину. От этого даже простые городские голуби казались изящнее.
Не обходил он и религиозную тему, так как был одним из художников-соборян (т.е. тех, кто расписывал соборы), но в его собственных картинах на христианские сюжеты совершенно нет того живописного духовного пафоса, с которым многие пишут библейских героев. У него даже персонаж мессии очень замкнут на внутреннем, больше, чем на внешнем.
Героини в стиле модерн были ничуть не хуже, а в чем-то даже лучше, чем у знаменитого Альфонса Мухи. Ведь Котарбинский выписывал их изящными, невесомыми, с почти девичьей тонкостью черт.
Возможно тут роль сыграла его неудачная юношеская влюбленность, отголосок которой звучал в живописи всю оставшуюся жизнь. То была двоюродная сестра, на которую отец запретил даже смотреть.
«Мне было девятнадцать лет, когда я влюбился в свою кузину и захотел быть художником. И то, и другое отец не одобрял…» - писал Вильгельм о своих душевных переживаниях.
Может, потому все женские образы его картин – это совсем юные девушки. Некоторые из них нарочито недосягаемые: девушка-туман, девушка-волна, звезда и т.д.
Всеми этими метафорами он будто подчеркивал невозможность союза с такими привлекательными, но совершенно недоступными героинями, совсем как с любовью его юности.
Все картины Вильгельма Котарбинского обладают совершенно неповторимой эстетикой. Нежная колористика, красивые и щедрые детали, атмосфера неразгаданного очарования прошлого – то, чем он должен был запомниться для современного мира искусства, но пока ему не вернули заслуженной славы. Которая, наверняка, скоро прогремит, вписав художника в нынешние культурные тренды.
