К началу ХХ века в Бразилии политические партии действовали в рамках отдельных штатов и представляли собой олигархические группы республиканского и консервативного направления. Общенациональной была только одна политическая сила – армия. Бразильские военные считали себя единственной силой, ориентированной на национальное единство, социальный прогресс и модернизацию страны, а также выступавшей против иностранного засилья. Армия в 1889 г. свергла монархию и установила в Бразилии республику, но затем передала власть гражданским правительствам, которые правили страной в собственных интересах. Быстрого социально-экономического прогресса не получалось, и в армии зрело недовольство. Политика гражданских политиков под названием «кофе с молоком» означало концентрацию власти в руках элит штатов Сан-Паулу (кофейная олигархия) и Минас-Жерайс (скотоводческая олигархия). Другие штаты к власти на федеральном уровне не допускались. Политика «кофе с молоком» означала забвение исповедуемой армии идеологии прогресса: ни промышленность, ни социальные реформы плантаторам и скотоводам не были интересны.
В 1921 г. между гражданскими властями и армией произошел серьезный конфликт. В преддверии президентских выборов пресса опубликовала письмо якобы от одного из кандидатов, Артуро Бернардиса – представителя кофейной олигархии Сан-Паулу, который имел наибольшие шансы стать президентом. Оно содержало грубые нападки на армию, которая называлась «сбродом» и «бунтовщиками», а маршал Эрмес до Фонсека, бывший (весьма успешный) президент и племянник свергнувшего императора основателя федеративной республики Деодору Фонсеки – «несдержанным сержантом». Судя по всему, письмо было провокацией противников Бернардиса (уж больно грубо оно было составлено), но армия заволновалась: маршал был ее любимцем. Вдобавок Фонсека – действительно, достойный человек и демократ – приказал войскам, расквартированным в штате Пернамбуку, не выполнять приказ президента Эпитасиу Пессоа вооруженной силой поддержать его протеже. В результате маршала посадили в тюрьму.
Этот конфликт привел к началу т.н. движения тенентистов (от португальского tenente - лейтенант). Офицеры, разочаровавшиеся в способности гражданских политиков установить демократию, избавиться от тотальной коррупции и начать индустриализацию, решили сделать это сами. Первым восстанием тенентистов был военный мятеж в столичном форте Копакабана в 1922 г., подавленный с помощью бомбардировок с воздуха и обстрелов из орудий двух линкоров. Более серьезный мятеж разгорелся в июле 1924 г.: гарнизон экономической столицы Бразилии Сан-Паулу восстал во главе с отставным генералом Изидору Диасом Лопесом. Повстанцы выпустили манифест, в котором говорилось: «Мы боремся против нынешней олигархической диктатуры за демократию, за идеалы народа и призываем народ поддержать нас. Вооруженные силы стремятся выполнить свой святой долг - охранить права народа, взять оружие в свои руки, чтобы установить в стране господство закона и справедливости, ограничить исполнительную власть рамками, совместимыми с республиканским режимом». Как видно, цели восставшие военные преследовали благородные, но весьма расплывчатые и неопределенные. Однако восстание поддержали гарнизоны в штате Риу-Гранди-ду-Сул (самом развитом и европеизированным в стране). Одним из руководителей мятежа там стал молодой капитан инженерных войск Луис Карлос Престес. Ему выпало сыграть большую роль в бразильской истории.
Хотя к восставшим примкнуло некоторое количество гражданских, в целом население Бразилии осталось равнодушным к мятежу: уж слишком расплывчатыми были их цели, и непонятными - средства, которыми они собрались достигнуть «господства закона и справедливости». Будучи выбитыми из Сан-Паулу и Риу-Гранди-ду-Сул, несколько тысяч мятежников отступили на запад штата Парана, в район водопада Игуасу, где был создан повстанческий район, отбивавший атаки правительственных войск.
Перед тенентистами встал вопрос: что делать дальше. Продовольствие и боеприпасы кончались, и оставалось либо перейти границу (район Игуасу находится на границах Парагвая и Аргентины), либо прорываться с боем вглубь страны. Капитан Престес активнее всех настаивал на прорыве с тем, чтобы начать маневренную войну во внутренних районах Бразилии. Он доказывал, что угнетенный народ поддержит восстание.
Эта идея была поддержана, и 1500 бойцов прорвали окружение, начав беспримерный марш маленькой армии, получившей название «Непобедимой колонны». Командиром отряда был назначен майор Мигел Коста, начальником штаба – Престес.
«Колонна» с боями двигалась из одного штата в другой – в основном в самой бедной части Бразилии – Нордесте, где тенентисты надеялись поднять на восстание массы населения, но к ним не примкнули даже кангасейро – сельские бандиты Северо-Востока. «Цветное» население Нордесте не понимало призывов к демократии и свержению олигархии; кроме того, «белые» пришельцы, говорившие на малопонятном им диалекте, были местным чужды и неприятны. Участники местных конфликтов (бандиты-кангасейро против жагунсо - наемников фазендейро) воспринимали свои проблемы не как борьбу за социально-политическое переустройство, а как местные дела, в которые нечего лезть посторонним, и отказались принимать помощь повстанцев. Главный религиозный авторитет Нордесте, падре Сисеро, агитировал население региона против мятежников; он встретился с атаманом кангасейро Лампианом и убедил его не поддерживать «колонну». «Колонне» нужны были припасы, а в малонаселенной местности они могли быть только отобраны у нищих крестьян. Это не способствовало симпатия местных жителей к революционерам. Сильно повлияла на отношение крестьян к революционерам бойня в селе Пьянко (штат Параиба). Там популярный священник Аристидес Феррейра возглавил отряд ополченцев, пытавшийся не пустить «колонну»: в бою почти все ополченцы погибли, а падре Феррейра был взят тенентистами в плен и расстрелян (местные жители утверждали, что перед смертью его зверски избивали).
Поход «Непобедимой колонны» не удался: после тщетной двухлетней борьбы она была вынуждена уйти в Боливию и Парагвай. Либерально настроенные жители «белого», относительно развитого Юга, недостаточно поддержали тенентистов потому, что те были не партией, а военной группировкой, а их антиолигархическая программа была поверхностной. А попытка вести военные действия в отсталом Нордесте (идея Престеса) с его «цветным», религиозным населением, которое не приняло даже антимонархическую революцию и не доверяло армии, свергшей его любимого императора, была следствием незнания бразильских реалий. Обосновавшись в Аргентине, тенентисты не смирились с поражением, а начали искать выход. Они искали контакты с оппозиционными либеральными группировками, а Престес сблизился с коммунистами.
В 1929 г. ситуация в Бразилии резко обострилась в связи с Великой депрессией: политика правящей олигархии была направлена на помощь только кофейно-молочным магнатам Сан-Паулу и Минас-Жераиса, что вызвало возмущение всех остальных слоев населения. Либеральная буржуазия сформировала Либеральный альянс, во главе которого встал Жетулиу Варгас – губернатор штата Риу-Гранди-ду-Сул. В 1930 г. президент Бернардис расторг альянс с Минас-Жераисом: он решил, вопреки прежней политике, вновь выставить кандидатом в президенты представителя Сан-Паулу. Олигархический альянс распался, и в Бразилии началось общенациональное восстание против паулистских олигархов.
Тенентисты возглавили армию восставших либералов. Престесу, уже получившего лестное прозвище «Рыцарь надежды», Варгас предложил стать главнокомандующим. Совершенно неожиданно тот отказался: к тому времени Престес основательно погрузился в изучение марксизма, и с либералами идти не захотел. Он издал «Майский манифест», в котором изложил свою позицию: «Мы боремся за полное освобождение сельских трудящихся от всякой феодальной и колониальной эксплуатации, за безвозмездную передачу земли тем, кто её обрабатывает. Мы боремся за освобождение Бразилии от ига империализма, за конфискацию и национализацию транспорта, коммунальных предприятий, шахт и банков, за отмену всех внешних долгов! Мы боремся за создание правительства, сформированного из трудящихся города и деревни, которое будет содействовать развитию революционного движения в других странах Латинской Америки и окажется способным уничтожить все привилегии господствующих классов и поддержать программу революции». Это – типичная сектантская декларация в духе примитивного марксизма-ленинизма 1920-х гг. Надо отметить, что за Престесом пошло очень мало участников похода «Непобедимой колонны» - остальные примкнули к Варгасу.
Новые друзья – коммунисты предлагали Престесу выставить свою кандидатуру на президентских выборах 1930 г., но тот отказался: компартия хотела использовать Престеса в качестве послушного знамени, а он – использовать коммунистов как своих послушных солдат. Однако связи с Коминтерном Престес сохранил. Во время подготовки либеральной революции в Бразилии один из либеральных вождей, Освалдо Аранья, привез Престесу деньги на закупку оружия (в Бразилии не сомневались в том, что «Рыцарь надежды» возглавит революцию), но тот деньги взял, и… передал их представителям Коминтерна в Аргентине!
Революция 1930 г. победила: ее поддержало большинство населения. Варгас стал президентом, и большинство губернаторских постов получили тенентисты.
В Бразилии начался период реформ, а Престес отправился в СССР. Там он, формально числясь инженером, посвятил себя изучению марксизма – и налаживая контакты с руководством Коминтерна. Обаятельный бразильский офицер, герой героического партизанского похода, нашел путь к сердцам руководства Коминтерна: в 1934 г. его принимают в бразильскую компартию (в Москве, не спрося самих бразильских коммунистов!) – и вводят в состав Исполкома Коминтерна. В том же году Престес возвращается в Бразилию с женой, германской коммунисткой Ольгой Бенарио, будучи по статусу выше генерального секретаря бразильской компартии Антонио Бонфима. Однако тот факт, что Престес формально не был руководителем партии, его явно не устраивало: он создает легальный Национально-освободительный альянс – формально коалицию коммунистов, одного из профсоюзных центров и массовых молодежных, крестьянских и прогрессивных общественных организаций. Коминтерн признал альянс образцом Народного фронта, хотя он, по сути, был легальной формой компартии, только возглавляемой не Бонфимом, а Престесом.
Альянс, предложивший радикальную левую программу, набрал значительную силу: к лету 1935 г. его членами было около 1,5 миллионов человек (при 37-миллионном населении страны). Это были рабочие, интеллигенция и значительная деклассированная масса (одновременно пополнявшая ряды другой радикальной организации, с противоположными идеями – фашистского Интегралистского движения). Для Престеса главным было сохранившееся восхищение его фигурой среди младшего офицерства, хотя из активных тенентистов его поддержал только бывший командир «Непобедимой колонны» майор Мигел Коста (к тому времени он успел поддержать Варгаса, побыть начальником военной полиции Сан-Паулу, принять участие в восстании паулистов против Варгаса в 1932 г. и отсидеть в тюрьме).
Альянс был запрещен правительством, и особых беспорядков это не вызвало. Однако Престес начал деятельно готовить классический военный путч - и нашел поддержку у руководства Коминтерна, хотя военные перевороты противоречат марксистской теории. Вместе с Престесом, помимо его жены Ольги, в Бразилию прибыла целая команда Коминтерна: Родольфо Гиольди – глава Южноамериканского секретариата Коминтерна, немцы Артур Эверт - представитель бюро Коминтерна в Аргентине и его жена Элиза, и еще несколько кадровых работников всемирной компартии. Генсек Бонфим был отстранен от руководства партии и подготовки путча.
Таким образом, восстание в Бразилии было делом именно Коминтерна, а не бразильских коммунистов. На что рассчитывал Коминтерн – непонятно. Несмотря на авторитет Престеса у части армии и народа, почти все остальные лидеры тенентистов поддерживали режим Варгаса – более того, они находились на действительной службе, а их суммарная популярность была несравненно выше, чем у Престеса. Значит, надеяться на переход большинства армии на сторону восставших было глупо. Профсоюзы вошли в Альянс далеко не все; примерно половина, особенно на «белом» Юге, поддерживала правительство либо фашистов-интегралистов. Крестьяне не восприняли всерьез требования коммунистов раздать им частновладельческие земли: свободных земель в то время в Бразилии было более чем достаточно, и проблемы крестьян были не в безземелье, а в отсутствии инфраструктуры, доступных кредитов, профессионального образования и дороговизне сельхозтехники. А эти проблемы переделом земель не решаются, что понимали не только крестьяне, но и сельские бандиты-кангасейро. Тем более, что главный авторитет для крестьян Нордесте, падре Сисеро, говорил: «Коммунизм был начат дьяволом. Люцифер - его имя, а распространение его учения - война дьявола против Бога. Я знаю коммунизм и знаю, что это зло. Это продолжение войны падших ангелов против Творца и Его детей».
Режим Варгаса подавил сепаратизм, отстранил от власти олигархию, принял законы о 8-часовом рабочем дне, социальном страховании и минимальной заработной плате, а также начал предоставлять кредиты отечественным производителям: в результате образованные бразильцы поддерживали его. Поэтому массовой поддержки восстание коммунистов получить не могло. Не говоря уже о том, что в случае успешного коммунистического переворота или начала гражданской войны в Бразилию были бы переброшены американские войска, а Красная армия помочь своим союзникам не могла: Бразилия, далеко от СССР, а советский флот был очень слаб. Да и никакой военной помощи СССР бразильским коммунистам оказывать и не собирался.
По-видимому, руководство Коминтерна решилось на бразильскую авантюру просто для отчета: «мы пахали». Дело в том, что в 1930-е гг. Сталин все чаще выражал недовольство бездеятельностью и постоянными неудачами Коминтерна. Он неоднократно говорил: «Кто они, эти люди из Коминтерна? Ничего больше, как наймиты, живущие за наш счет. И через 90 лет они не смогут сделать нигде ни одной революции» (Владимир Николаев «Красное самоубийство», интернет-версия). А тут растерянным коминтерновцам подвернулся бравый бразильский капитан. Преследовавший, впрочем, личные цели: невозможно поверить, что он всерьез болел душой за бразильских крестьян, которым собирался раздать землю, которую они не просили, или за рабочих, которые не горели желанием управлять заводами и фабриками.
Престесу и его команде не удалось сохранить в тайне подготовку восстания. В штабе восстания состоял некий Джонни де Грааф – бывший германский коммунист, то ли действительно являвшийся, то ли выдававший себя за представителя Коминтерна, но точно работавший на британскую разведку. Он оповестил свое начальство в Лондоне о готовящемся восстании, а то проинформировало Филинто Мюллера – начальника полиции Бразилии (бывшего тенентиста и заместителя Престеса в штабе «Непобедимой колонны»). Более того - сам Престес с необыкновенным легкомыслием: послал письмо с предложением принять участие в «революции» бывшему тенентисту и товарищу по «колонне», артиллерийскому офицеру Ньютону Эстиллаку Лилу, который был твердым сторонником Варгаса и сразу сообщил о послании кому следует. Так что бразильские власти были готовы.
23 ноября 1935 г. восстал гарнизон небольшого города Натал, столицы отсталого аграрного штата Риу-Гранди-ду-Норти. Восставшие создали Народно-революционное правительство, «национализировали» банки (понятное дело – маленькие офисы), почту и телеграф. На следующий день небольшие группы военных восстали в Ресифи - столице штата Пернамбуку, но после 38-часового боя мятеж был подавлен. В штатах Рио-Гранди-до-Сул, Мараньян и Параиба попытки восстания были сразу подавлены местными силами. 27 ноября в столице страны Рио-де-Жанейро восстала часть солдат и офицеров в 3-м и 2-м пехотных полках и Авиационном училище. Руководили мятежом офицеры-коммунисты Ажилдо Барата, Алваро де Соуза и Жозе Лейте Бразила (интересно, что находившийся в столице Мигел Коста, бывший командир «колонны» и член Альянса, участия в путче не принимал: судя по всему, его, как возможного конкурента, Престес просто не информировал о готовящемся мятеже). Согласно официальной (недоказанной) версии, мятежники планировали ночью перебить спящих офицеров и захватить казармы. Восстание в столице было подавлено после 22 часов ожесточенного боя.
Дольше всего продержались мятежники в Натале – 4 дня. Правительственные войска подавили и это восстание, но мятежники, следуя инструкции Престеса, ушли в сертаны (засушливые саванны Нордесте), надеясь поднять на восстание крестьянство и на помощь кангасейро. Два месяца группы мятежников блуждали по Нордесте, не получая ни от кого ни помощи, ни симпатий. Но, как и романтиков-тенентистов 1920-х, ни последние кангасейро (через 5 лет они будут полностью истреблены), ни участники христианского мессианского движения, укрывавшиеся в самоуправляемой коммуне Пау-ди-Колор (через три года их поголовно уничтожат жандармы), ни тем более простые крестьяне коммунистов не поддержали. К концу января 1936 г. последние мятежники были выловлены жандармерией или сдались, ослабев от голода и не видя никаких перспектив.
Сам Престес и другие работники Коминтерна в боях не участвовали, и некоторое время скрывались от полиции на конспиративных квартирах. А по всей Бразилии шли повальные аресты мятежников, коммунистов и членов Альянса – среди них был и генсек компартии Антонио Бонфим. Вместе с ним арестовали его подругу – 15-летнюю Эльзу Фернандес, полуграмотную девочку из бедной семьи, брат которой был коммунистом и, к несчастью, познакомил сестру с Бонфимом. «Главного» коммуниста (который не участвовал в восстании) зверски пытали, а несовершеннолетнюю подругу выпустили под надзор полиции: то ли полиция поняла, что девочка ни при чем, то ли хотела путем установления слежки за ней выйти на коммунистическое подполье. Так или иначе, Престес объявил Эльзу предательницей и виновницей поражения восстания (собственные просчеты и легкомыслие он, конечно, признать не мог). Тем более, что Бонфим, открыто называвший план восстания авантюрой, после его провала мог отстранить Престеса от руководства компартией; Престес убийством Эльзы наносил ему тяжелый удар.
Подпольщики схватили Эльзу и несколько дней допрашивали ее на конспиративной квартире в пригороде Рио-де-Жанейро. «Красный суд» в составе 5 коммунистов колебался, но Престес настоял на виновности девочки и обвинил «товарищей» в трусости и сентиментальности. Его поддержала и жена Ольга.
2 марта 1936 г. Эльза была убита. Следствие выяснило, что «казнь» была осуществлена подло и трусливо: девочку попросили подать кофе, и, когда она шла с чашками в руках, набросились сзади и задушили веревкой. Здоровенные мужики не сразу справились с Эльзой, и переломали ей кости. Тело закопали на заднем дворе дома.
Эльза Фернандес стала последней жертвой Ноябрьского восстания коммунистов 1935 г.
***
Полиция следила за Эльзой, и через три дня Престес и его жена были арестованы, а вскоре арестовали и остальных коминтерновцев. Следствие над Престесом и Ольгой Бенарио-Престес тянулось четыре года – столько времени понадобилось, чтобы найти тело Эльзы Фернандес. Эльзу нашли и опознали, после чего лидер бразильских коммунистов и его жена были осуждены – но не за организацию восстания, а за убийство несовершеннолетней. Престес получил 30 лет тюрьмы, Ольга – 20. Ольгу, как гражданку Германии, выдали Третьему рейху, где ее, как коммунистку и еврейку, отправили в Равенсбрюк. В концлагере она родила дочь, которую передали матери Престеса, жившей в Мексике. В 1942 г. Ольга была удушена отравляющими газами.
Несчастный Бонфим, изуродованный пытками, узнав, что его подруга убита по приказу Престеса, стал сотрудничать с полицией. Он рассказал все, что знал, но все равно пробыл в тюрьме до амнистии 1945-го. Выйдя на свободу, никому не нужный, сломленный, он умер в 1949 г. от последствий пыток.
Коминтерновцы Артур и Элиза Эверты после ареста подверглись нечеловеческим пыткам, и оба сошли с ума. Артур был помещен в психиатрическую лечебницу, а в 1947 г. переправлен в советскую зону оккупации в Германии. Он умер в 1959 г. в ГДР, так и не придя в сознание. Эльза Эверт, в отличие от мужа, была признана вменяемой, и, как гражданка Германии, была выдана нацистским властям. В 1942 г. она, не получавшая медицинской помощи, умерла в концлагере Равенсбрюк.
А Престес вышел в 1945 г. по амнистии, уже официально возглавил компартию и стал депутатом бразильского Конгресса. Однако в президенты он никогда не баллотировался: тень убитой Эльзы Фернандес висела над ним всю оставшуюся жизнь. «Аа, это тот коммунист, который убил ребенка!», - говорили о нем бразильцы. И компартия, хотя и сохранила некоторое влияние среди люмпен-пролетариев, ассоциировалась с той же трагедией: «это та самая партия, которая убивает детей».
В 1964 г. Престес опять попытался совершить военный переворот, опираясь уже не на офицеров, а на сержантский состав, среди которого возродились левые настроения. Однако попытка была подавлена его бывшими товарищами по «Непобедимой колонне» - бывшими лейтенантами, ставшими генералами: Филинто Мюллером, Кастелу Бранку, Коуту-э-Силвой, Гаррастазу Медиси и Эрнесту Гейзелом. Мюллер стал председателем сената, а остальные поочередно в 1965-79 гг. занимали президентский пост. Именно они совершили «Бразильское экономическое чудо», превратив Бразилию из аграрной страны в индустриальную. Главная цель тенентистского движения 1920-х стала реальностью.
Престес не принимал участия в модернизации Бразилии. После переворота 1964 г. он жил в Москве, оставаясь не столько политиком, сколько символом былых подвигов. В 1979 г. компартия в Бразилии была разрешена, и старик вернулся на родину. Престес до конца жизни восхвалял Сталина и грезил коммунистической революцией. Он так ничего и не понял и ни в чем не раскаивался.
