Прошедшая неделя выдалась какой-то бестолковой, тяжелой и непонятной. Дома – сплошной лазарет. В таком настроении ничего не писалось совершенно, я и не пыталась, потому что тогда получается какая-то «долбохрень» (цитата, не помню уже, чья, какого-то, кажется, Михаила. Михаил, извините, я стырила ваше слово, оно мне понравилось).
На днях вхожу в квартиру – Зёма передвигается мелкими перебежками, от угла к углу.
- Зёма, - говорю, - ты чего опять?
- АААРХГЧХИ!!! – не, это не Зёма. Это сын. По звукам – будто в соседней комнате взорвалась граната.
Я подавила в себе желание упасть на пол и прикрыть голову руками, только слегка вздрогнула. Зёма же присел и прижал уши. С тоской посмотрел на меня:
- И вот так – целый день!!!
Заглядываю в комнату. Сын удобно устроился на кровати с мобильником в руках: болеет с комфортом. Под одним боком – Мотя, под другим – Стёпа. У этих нервишки покрепче, конечно. Мотя вообще делал вид, что спит. Стёпа просто влюблённо смотрел на моего ребёнка, крепко держась когтями за покрывало, потому что «ААРХГЧХИ!!!» делало попытки скинуть его на пол.
И поэтому в выходные, чтобы хоть как-то поднять себе настроение, я решила украсить дом к новому году. Зёма сразу оживился и перестал ходить на полусогнутых: он вообще очень любит украшательство и мишуру. Особенно мишуру.
Но трендом нынешнего нового года оказалась – та-дам! – верёвочка! Длиннющий кусок шпагата, которым я связываю ёлочку, которую убираю в шифоньер на год. Да, я не ставлю живую ёлку после одного раза… Да и вообще, мне с пластиковой как-то привычнее: откуда в Средней Азии живые ёлки?!
Вообще, конечно, Зёма с нетерпением ожидал появления мишуры, даже в туалет, кажется, сбегал быстренько. Глотать приготовился, я по глазам видела. Но тут я попросила сына смотать шпагат, чтоб не мешался. Я знаю, что нормальные люди сматывают верёвочку просто: наматывают её на кулак, как сопли, да и всё.
Но мы же лёгких путей не ищем. Он взял конец шпагата и потащился с ним через весь коридор на кухню:
- Мне интересно, хватит до окна или нет?
Конечно, хватило, там этого шпагата метров десять-пятнадцать: люблю, знаете, всё с запасом.
- Божечки! Десять метров?! – глаза у Зёмы засветились, как кремлёвские звёзды.
Я вот прямо сразу поняла, что он задумал. Десять метров – это же длиннее мишуры!
- Зёма, - сурово сказала я. – Даже не думай! Он в тебя просто не влезет!
Но Зёма был уверен, что влезет. Или он, Зёма, хотя бы попробует. Я буквально в последний момент выдрала у него изо рта верёвочный хвостик. И тут Зёма получил смачного леща. Не от меня, нет! От Моти. Мотя сам крайне заинтересовался верёвочкой, которая, к тому же, внезапно поползла от него в коридор: испугалась, наверное. А Мотя, видимо, испугался за Зёму – уберёг его от нападения. Ну, он это так преподнёс. Но Зёма всё равно обиделся. Сын увидел, как коты реагируют на верёвку и начал таскать её туда-сюда через всю квартиру. Такое веселье началось!
Тут ведь даже Стёпа внезапно вышел из анабиоза! Тоже попросил верёвочку себе. Мотя, конечно, не дал, даже попытался и Стёпе по шее дать, но не достал. Стёпа же Мотиных суть извиваний даже не особо уяснил, он просто пошёл и взял себе тоже верёвочку. Десять метров – это вам не баран начихал! Можно десяток котов осчастливить.
В какой-то момент Стёпа с Мотей даже устроили перетягивание шпагата. Зёма тоже было ринулся участвовать, но, к сожалению, третьего конца у верёвочки не оказалось.
Мне даже стало немножко жалко.
- Зёма, - говорю, - ну нет конца – возьмись за серединку, она тоже очень ничего.
- За серединку? – переспросил Зёма и задумчиво укусил шпагат.
Понравилось. Так они тянули шпагат в разные стороны, как бы странно это ни звучало. Но в какой-то момент Мотя дёрнул особенно сильно. Стёпа картинно упал, а Зёма со всем изяществом сел на шпагат (ха-ха, каламбурчик).
С удивлением увидел собственную заднюю лапу и с интересом её лизнул. Не понравилось.
Словом, шпагат наполнил смыслом целый вечер нашей семьи. Все были при деле: сын, я и даже коты. Муж в отъезде, надо же чем-то развлекаться!