Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть16 Часть 17
Вечером Андрей был в госпитале. Саня не приходил в сознание. Андрей, не отрываясь, ни от кого не таясь, смотрел на…сына. Саня… Смуглый, чёрные брови с изгибом. Как у Марики. Даже ладошки, пальцы были такой же формы, как у Марики. И чёрные волосы. Короткая строгая нахимовская стрижка скрывала волнистость волос, но Андрей знал, что Санины волосы вились так же, как у Марики… Родной…
Врач спросил:
- Вы – родственник?
-Отец.
-Вот теперь ясно. Такая группа крови бывает почти всегда только у отца с сыном, например… А похож, видно, на маму?.. Смугленький…
Андрей молча кивнул. Ему так хотелось, чтобы Саня скорее пришёл в себя. Хотелось смотреть ему в глаза – большие и чёрные, Марикины…
Он не выходил из палаты. Незаметно для себя погрузился – не в сон, нет – в какое-то забытьё… Лунная серебряная дорожка… Огромные испуганные Марикины глаза… На волнах – чёрные распущенные волосы, он их распустил… в волосах качаются звёзды…В его ладонях – шелковистость таких беззащитных бутонов, Марикиной груди…которой ещё никто не касался… Как от этого кружило голову!.. Марикины тихие вскрики…Как всё-таки хорошо, что…друг…друг…единственный…Мишка… понял…сумел понять… что…такого… не бывает, или бываетраз в миллион лет…
Андрей почувствовал, что кто-то тихонько прикоснулся к его руке. Саня очень серьёзно и внимательно смотрел на него. Казалось, он был не сильно удивлён, что с ним рядом – друг отца, капитан второго ранга Ермаков.
Андрей обрадованно наклонился к нему.
-Саня…молодец ты…наш… Как ты?
-В порядке, - Саня запнулся – Андрей Степанович. – Как мама? – спросил тревожно, даже приподнялся.
-Всё хорошо, ты не волнуйся. Мама у тебя молодец…как и ты…
-Трудно было… держаться… трудно… было, - прерывисто говорил Саня. – Холодно. Как хорошо, что… отец приучил меня держаться в холодной воде.
С беспокойством спросил:
-А…отец когда приедет?
А Михаил уже входил в палату. Он никого не видел, кроме сына. Они обнялись. Мишка прижался губами к голове Сани. А Саня говорил:
- Я всё делал, как ты учил, отец…
Андрей незаметно вышел из палаты…
И который раз Михаил поразился единству Марики и Сани, матери и сына. Саня с такой тревогой и болью спрашивал о матери, так чувствовал её состояние, переживания о нём, что договаривал за Михаила слова, когда отец рассказывал ему о матери… И сейчас звучали для Михаила те Марикины слова – полушёпот, полуплач – когда она рассказывала мужу, откуда такая связь, такое неразрывное единство у неё с сыном…
В эти дни Михаил понял, как сильно Саня полюбил море. Даже разговаривая с отцом, он всё время поглядывал из больничного окна на море. Счастливо вздыхал, застенчиво улыбался. О том, чтобы уйти из Нахимовского, не могло быть и речи…
Когда Саню выписали из больницы, приехала Марика. Прежде Михаил не разрешал ей приезжать в училище – считал, что нечего здесь…нежности разводить, это – мужское дело… Теперь, конечно, он разрешил Марике приехать. Не смея плакать – а так хотелось!.. – сдерживая слёзы, Марика обняла сына. Потом слегка отстранила его от себя, любовалась: как идёт ему…морская форма! На секунду прижалась к плечу мужа, прошептала:
-Спасибо тебе…Мишенька… Смотри… Он у нас – моряк…как ты…
…И снова – дальний поход. К чужим берегам. В чужое море. Корабли, которыми командовали капитаны второго ранга Михаил Скворцов и Андрей Ермаков, обеспечивали огневую поддержку наземных операций. Спасая корабль и экипаж Скворцова, капитан Ермаков был тяжело ранен. В госпитале бывалый врач – с присущей таким врачам откровенностью – сказал, что ранение лечению не подлежит.
-Жить ему… не с чем, - хмуро объяснил Михаилу.
За Андреем ухаживала медсестра – совсем девчонка. Коса русая – до пояса, глаза – как небо. Сашенька. Дни и ночи просиживала у постели раненого капитана. Однажды вышла за Михаилом, схватила его за руку, горячо заговорила:
-Вы не думайте, нет… Иван Тимофеевич, врач наш… он просто так сказал… И лечить он его будет, и… Он обязательно поправится, вот увидите!!! И…жить будет долго!
Голосок Сашенькин звенел и дрожал, в синих-синих глазах блестели слёзы, но столько отчаянной уверенности было в её горячих словах, что Михаил не сдержался, грустно улыбнулся, пожал девчонке руку. И мысленно обратился к Андрею:
-Ну, Андрюха… Ты просто не можешь не выздороветь… Тут, кажется, такое… а вдруг… тебе понравится?..
И убеждённо сказал:
- Понравится! Ты такого ещё не видел! И ты этого заслуживаешь…
Сашенька не отходила от Андрея. Держала свою прохладную ладошку на его пылающем лбу. А он всё повторял, то тише, то громче:
-Марика… Ма-ри-ка!..
А когда, наконец, открыл глаза, поразился: с такой болью и заботой склонилась над ним совсем юная русоволосая девчонка!..Врач сказал:
-Александра сделала чудо. Даже я не верил…
Сашенька краснела, робко взглядывала на капитана. И это её робкий взгляд вдруг напомнил ему Марику…А в Сашенькиных глазах сквозь эту робость светилась чистая, правдивая, такая откровенная и смелая девичья любовь…
На Мишкин любопытный по-доброму взгляд Андрюха отвечал, слегка оправдываясь:
-Стыдно же перед девчонкой… Она столько сил угрохала на меня… Надо…выздоравливать…
-Я знаю, Андрюха, - улыбаясь, говорил Михаил.
- Ну, вот… надо поправляться… А то несправедливо будет…
А потом Мишка ранним утром забежал проведать Андрея. Из его палаты вышла Сашенька… Михаил заметил, что белоснежный халатик был наброшен прямо на голое тело. Сашенька, устало и задумчиво улыбалась, собирала волосы на затылке… Увидела Михаила, заметался испуганно синий-пресиний взгляд. Но даже испуг не утаил счастье…
Зашёл в палату, внимательно присмотрелся к Андрею. Надеялся увидеть в его глазах… конечно, не такое счастье… но – хотя бы его отблески. Осколки. Ничего не было в глазах Андрея. Разве – какое-то умиротворение…Как всегда было у них, Андрей без слов понял Мишкин вопрос. Прикрыл глаза, сказал:
-Она…хорошая…
…Корабли уходили в родную гавань. Капитан Ермаков оставался в госпитале – лечение продолжалось.
Сашенька… Андрей много думал об этой русоволосой девчонке. По годам она чуть ли не в дочери ему годилась. Капитан Ермаков честно признавался себе, что она дарила ему неожиданную, но, оказалось, такую необходимую радость. Сашенька вся светилась от любви. В их ночи была такой…смелой… послушной, даже – покорной, что капитан немного терялся.
Но – чем дальше, тем отчётливее Андрей осознавал, что он не может дать Сашеньке того счастья, которого ей по-девичьи так хочется. И которого она так заслуживает. Не может дать, потому что радость от ласк – это радость. Просто – радость. А – не счастье… Счастье – это…Марика… И он, капитан Ермаков, ничего изменить не может…
Но когда Сашенька приходила к нему в палату, и весь мир наполнялся сиянием её счастливых глаз – в них было такое понятное, сокровенно-девичье ожидание его ласк – Ермаков тоже чувствовал, как хочется ему ласкать эту девочку, касаться руками её груди, видеть, как она прикрывает глаза, счастливо замирает под его сильными руками…
Продолжение следует…