В 30-е годы ХХ века в нашей стране было во многом завершено создание социалистической модели сталинско-ждановского социализма с ее теоретическим обоснованием и организационно-общественными институтами. Один из них был Союз писателей во главе с А.М. Горьким. В 1934 году состоялся Первый Всесоюзный съезд советских писателей, на котором был создан – вместо множества литературных групп и объединений – единый Союз писателей, утвержден единый метод советских писателей – социалистический реализм. Социалистический гуманизм в этой структуре, как и литература, становился своеобразным «приводным ремнем» партии.
Главенствующую роль в идеологическом и организационном оформлении творческого Союза играли Сталин и А. Жданов; писатели получили почетное звание «инженеров человеческих душ», были признаны помощниками партии в воспитании людей в духе преданности социалистическому строю и т.п. Принятая на съезде программа исходила из классовой модели общества, руководящей роли партии. Активное участие в создании Союза писателей принял А.М. Горький. В его докладе на съезде получили свое отражение основные принципы построения и функционирования Союза. Каковы же были его максимы?
Прежде всего, он разделял доктрину о классовой структуре общества, давал резко отрицательные оценки всех институтов буржуазного общества, его культуры и т.д. Практически все идеологические, политические характеристики мало отличались от тех, которые содержались в докладе А. Жданова на писательском съезде. Конечно, в выступлении Горького многие тезисы сталинско-ждановского доклада звучали ярче и «гуманнее», некоторые из них получили свою, отличную от сугубо партийной, аранжировку; в ряде положений он расширил и разъяснил свое понимание специфики литературного творчества, попытался смягчить и сблизить власть и творческую интеллигенцию. Так, он подчеркивал мысль о том, что писатели должны учиться у партии идеологически правильному пониманию художественных задач, он настаивал, что при этом не должно быть попыток «командовать» друг другом; было ясно, что эту рекомендацию писатель обращал не только к самими писателям – партийным и беспартийным, но и к власти, хотя сделано это было очень осторожно и деликатно.
Этот тезис Горького партийное руководство приняло как свой в форме якобы «специфики» художественного творчества, хотя зачастую признание ее было формальным; куда чаще «учеба» у партийного руководства сводилась к тому самому «командованию», разным формам давления на писателей, против которых выступал Горький... Такая была «игра»; поэтому говорить о полном совпадении позиций Горького и Сталина и А. Жданова неверно. Однако в основных принципах они практически не расходились; в конечном счете, следует признать, что Горький свой писательский авторитет отдал служению ленинско-сталинских идеологем. Упрекать ли его за это? Только если не принимать во внимание время, в которое жил Горький, пренебрегая принципом историзма...
Горькому понравился афоризм Леонида Соболева, который сказал на съезде, что «партия и правительство дали писателю все, отняв у него только одно – право писать плохо». Не лукавил ли Горький и не думал ли он про себя, что отныне, с созданием Союза, было как раз отнято совсем другое право – писать хорошо, а главное свободно и правдиво? Будем верить, что он был искренним, когда поддержал слова Соболева. Как бы то ни было, съезд в основном поддержал Горького. По-другому, во многом в диссонанс с основным пафосом Горького, прозвучал доклад Н.И. Бухарина: поставив на первое место поэзию Б. Пастернака, раскритиковав Д. Бедного, Бухарин не поддержал некоторые тезисы Горького – в частности, его утверждение о труде как главной теме творчества, о фольклоре, о Ф. Достоевском, некоторые другие.
Горьковский гуманизм, поддержанный властью, практически стал официальной доктриной, составной частью метода социалистического реализма, в свою очередь определившим зависимость творчества от партийности и народности как двух важнейших принципов. Немалое число писателей, особенно «старой школы», не могли принять столь жесткой идеологической модели с ее классовой, партийной основой. Но выступать против этого скоро стало опасно... Только в начале 1950-60-х годов, с «оттепелью, в русской прозе появляются произведения, авторы которых пытались пересмотреть, переоценить решения Первого съезда писателей, изменить взгляд на отдельные исторические события, на целые периоды, на человека и общество, на духовные и нравственные ценности эпохи социализма.
Уже в 1956 году создаются романы Б. Пастернака и В. Дудинцева, главные герои которых входят в открытый конфликт с концепцией горьковского гуманизма, отстаивают иные взгляды и подходы к принятым принципам, критикуют формальные, фальшивые максимы. Позже коренной пересмотр практически всей системы человеческих отношений, установленных в советской модели общества, предпринимает В. Гроссман в романе «Жизнь и судьба». Роман был запрещен и опубликован лишь после очередной «перестройки», многие годы спустя. С трудом пробивался к читателю Александр Солженицын, который «социалистическому реализму» предпочитал «реализмом без прилагательных». Резкий отход от горьковских традиций проявился в творчестве авторов т.н. «задержанной» литературы – писателей В. Шаламова, Ю. Домбровского, Синявского и Даниэля, некоторых других. Концепции гуманизма этих писателей апеллировали к общечеловеческим ценностям, к реальному гуманизму, основанному на религиозной, христианской основе. Иные ориентиры мы видим в произведениях «молодежной прозы»; их привлекали ценности западной литературы...
Вместе с тем следует признать, что большая часть отечественной литературы послевоенных во многом формально оставались в мейнстриме, т.е. в рамках официальной модели, в целом «горьковского гуманизма», хотя реально, на практике стремились наполнить его живым, реальным содержанием, отказывались от стандартов, нормативного метода, его принципов. Наиболее талантливым это удавалось: в частности, это относится к военной литературе, новой деревенской прозе и т.д.
Продолжение здесь
Tags: ЛитературоведениеProject: MolokoAuthor: Саватеев В.
Книга "Мы всё ещё русские" здесь