Первые главы: 1) В станице 2) Отчаяние 3) Побег 4) Катерина 5) Осень 6) Надежда 7) На ярмарке 8) Столкновения 9) Подлость 10) Последствия скандала 11) Похищение 12) Схватка в степи 13) Тревоги 14) Джут 15) Радостные дни 16) Тяжёлые воспоминания 17) Соперницы 18) Масленица 19) Весна 20) Переезд на летнее кочевье 21) Свадьба 22) У озера 23) Важные вести 24) Улов 25) Новый дом 26) Сыновья 27) Разлука 28) Семейные радости 29) Старший сын 30) Выстрел
Время действия - 1881 год.
Стояла самая жаркая пора лета – конец июля. Уже несколько дней с самого утра пекло безжалостное солнце, и даже ночь не давала желанной прохлады. С юга несло раскалённый воздух, словно из печи.
Жалгас, плохо переносивший жару после тяжёлого ранения, вышел из юрты и тяжело опустился на землю в её тени.
- Сынок, может быть, выпьешь айрана? Смешать тебе с водой? Я только что принесла из родника, - спросила Дуния, с тревогой глядя на юношу.
Он очень изменился после покушения. Исчезли детская непосредственность и легкомыслие, безудержная весёлость и дурашливость.
Тогда, после рокового выстрела, он лежал между двумя мирами, и душа его не знала, какому отдать предпочтение. В этом рядом с ним была любящая мать, вырастившая его с младенческого возраста. А в другом была душа матери, родившей его, не осознавшая ещё до конца, что дни её на земле закончены.
Но уже мчались в Оренбург джигиты за врачом, и через сутки его рана в груди уже была тщательно обработана доктором Морозовым, преемником незабвенного доктора Штифеля. Заботливый уход одной матери и молитвы другой у ног Всевышнего сделали своё дело. Жалгас выжил, хотя последствия покушения для его здоровья были серьёзными.
А самое тревожное изменение произошло в его характере. Как только юноша смог сидеть, разговаривать, он сказал матери то, что мучило его все дни его физических страданий:
- Мама, ведь эта пуля предназначалась не мне, а Нурали. И если бы я в тот день не взял его одежду, то брата могли бы убить. Я рад, что взял на себя беду, но скажи мне – за что? Почему на него покушались и что такого он сделал?
- Сынок, стреляли не в тебя и не в Нурали. Стреляли в русскую форму.
- Значит, это был человек, ненавидящий русских? За что?
- Ох, мальчик мой, это очень сложный вопрос. Спроси лучше отца.
Через пару дней Жалгас завёл разговор об этом с Есимом.
- Знаешь, сынок, у каждого своя правда. Многие казахи считают, что русские захватили нашу степь, лишили нас права кочевать там, где мы хотим. Что лучшие пастбища и лучшие водопои заняты русскими переселенцами, а мы должны довольствоваться тем, что хуже. Теперь, при русских, мы должны подчиняться их законам и платить им налоги. Упразднён суд биев, который сотни лет разбирал все споры и преступления.
- Это всё так, как вы говорите, отец?
- И так, и не так. Да, мы могли кочевать там, где хотим. Но нас всегда подстерегала опасность – джунгарцы, ногайцы, туркмены, хивинцы. Казахов вырезали целыми аулами, продавали в рабство. Много батыров полегло в сражениях. Мы стали подчиняться законам русского царя, но ведь русские солдаты и казаки нас защитили от врагов.
Жалгас задумчиво смотрел вдаль.
- Налоги мы платили всегда, но только уходили они тем ханам, на чьих землях кочевали аулы, и Кокандскому хану. А бедняку какая разница, кому платить? Отменили большой Суд биев? Так теперь есть малый в каждой волости. А преступление – оно по любым законам преступление.
- Так может быть, к нам пренебрежительное отношение у русских? – юноша пытливо смотрел на отца.
- Да, немного есть такое. Но с другой стороны, спроси у брата – унижали ли его в гимназии как инородца?
Жалгас повернулся к старшему брату, взглянул вопросительно.
- Нет, к нам относились даже не так строго, как к русским. И за одинаковый ответ мы получали оценку выше, чем русский воспитанник! – ответил Нурали.
- На невольничьих рынках Хивы, Бухары и Коканда было много русских рабов. Но никогда на русских рынках не продавали казахов или других инородцев, - продолжал отец.
- У русских были невольничьи рынки? – удивился Жалгас.
- Всего двадцать лет прошло с тех пор, как царь отменил право одних русских продавать других. Так к кому же лучше относятся в Империи – к нам, инородцам, или к своим?
Жалгас, поражённый услышанным, молчал.
- А ещё нас не забирают в солдаты. И если случится война – мы не обязаны воевать. Русские будут защищать Империю сами.
После того разговора юноша часто задумывался и даже не слышал происходящего возле него. В его душе боролись противоречивые чувства, он пытался примирить в ней два мира – привычный, казахский, из которого вышла его мать Айша, и незнакомый ему русский мир, родной для его второй матери Дунии и доброго доктора Морозова, вернувшего его к жизни.
Домбра в его руках выпевала грустные мелодии, тоскующие по ушедшим временам седой древности, по подвигам легендарных батыров, по сказочным чудесным красавицам. Но постепенно тоска сменилась надеждой, расцвела весна в его музыке, зазвучала радость.
И вот прошло уже три года, исцелилась его душа, зарубцевалась рана на теле, и только жара донимала юношу своей неотступностью.
Юноша благодарно улыбнулся матери:
- Я бы с удовольствием выпил холодного айрана!
Приняв из рук Дуни большую пиалу, он спросил:
- Когда должен вернуться отец?
- Не знаю, сынок! Ведь теперь он у нас важный человек, у волостного управителя много забот!
В Российской Империи была особая категория подданных, называемая инородцами, и отличавшаяся от остального населения по своим правам и методам управления. Инородцы разделялись на осёдлых, кочевых и бродячих.
Казахи относились к разряду кочевых инородцев, территория их делилась на пять областей, а те, в свою очередь, на уезды, управляемые русскими офицерами. Уезды подразделялись на волости, во главе которых стояли волостные управители, избираемые из народа.
В обязанности управителя входило наблюдение за спокойствием и порядком, предупреждение случаев самоуправства и барымты. Старый, привычный казахам, суд биев был отменен ещё в 1864 году, и взамен него в каждой волости теперь был свой суд, подчинявшийся законам Империи.
На должность волостного управителя мог быть избран казах, не моложе 25 лет, пользующийся уважением и доверием народа. И желательно с русским образованием.
Есим как нельзя лучше подходил под эти требования. Народ его уважал, знал о его добрых отношениях с русскими. Верили люди и в то, что может умный бай защитить и помочь любому степняку.
Поэтому весной, ещё до отъезда на летнее кочевье, в волости собрались выборщики – по одному человеку от пятидесяти юрт, и после недолгих споров выбрали управителем Есима. Военный губернатор Оренбурга его в этой должности утвердил с присвоением чина зауряд-хорунжего*.
Теперь Есим был важным человеком. У него был специальный бронзовый знак и государственная печать, заменившая казахскую тамгу. А почётом и уважением он уже и так давно пользовался.
Кроме прочих забот, возлагаемых на него должностью, Есим взял на себя ещё одну. Казахам нужны были врачи и учителя.
________________
Зауря́д *— в Российской империи юридический термин, означавший, что лицо, которое отправляло должность или исполняло обязанности, пользовалось правами и преимуществами, которыми сопровождалась должность или обязанность, но которыми по общим правилам это лицо не могло бы пользоваться.
Продолжение следует... (Ссылка на первые главы в начале поста)
Если вам понравилась история, ставьте лайк, подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить продолжения! Больше рассказов можно прочитать на канале Чаинки (внизу ленты 29 коротких рассказов)