Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Корабельный врач хмурился. Рана у старшего лейтенанта Ермакова была глубокой, температура поднималась, он часто терял сознание. Мишка не отходил от друга, держал его за руку. Андрей ненадолго приходил в себя, благодарно пожимал Мишкину руку. А потом опять проваливался в беспамятство. Пересохшие от жара губы шептали:
- Ма-ри-ка…
И только через три недели Ермаков начал приходить в себя. Изнурённый постоянно повышенной температурой и болью, исхудавший, он с тревогой посматривал на Мишку – чувствовал, что в беспамятстве говорил лишнее… А Мишка с невозмутимым видом радовался, что Андрюха идёт на поправку… И оба знали: что бы ни случалось в их жизни, как бы жестоко, непонятно жизнь их ни сталкивала, они вправе были гордиться тем, что дружба их выдерживает самые, казалось бы, невыносимые испытания… Их дружба, начавшаяся ещё во время вступительных экаменов в военно-морское, стоила этих испытаний. Была достойна той чести, с которой они, Мишка с Андрюхой, проходили через эти испытания…
Поход задерживался – из-за внезапного изменения плана учений. Мишка извёлся: как там Марика, одна, в их маленькой комнатке… Без конца надоедал расспросами о беременности лейтенанту медицинской службы Липницкому. Расспрашивал сослуживцев, которые уже прошли через это. Не понимал, когда большинство из них – кто с удивлением, кто с беспечной улыбкой – отвечали, что ничего не помнят… Да и что помнить?.. Ну, ходила беременная… Ну, родила потом… Так все ведь ходят… и рожают…
А Мишкина душа рвалась и кричала: все!... но – Марика! Это не все!!! Это – одна-единственная Марика! И она там одна!
Андрюха понимал и разделял Мишкины тревоги. Правда, он больше пребывал в этом состоянии безмерного счастья: Марика… У неё родится ребёночек…
Но утешать Мишку не решался. Как всегда, они лишь по взглядам чувствовали, что надо сказать, а что – не стоит…
Непонятная тревога всё больше заполняла и Марикино сердце. Она всё чаще корила себя: в том, что произошло и… - горько признавалась себе – происходит… - виновата только она. Она вспоминала, как впервые увидела Андрея, Мишкиного друга, который должен был быть свидетелем на их свадьбе. Он смотрел на неё с такой тихой, какой-то грустной улыбкой. От этой улыбки уже тогда в сердце Марики вошла неосознанная боль. Пыталась избавиться от этой боли – они с Мишкой познакомили Андрея с Катюшкой. Вот только во взгляде, которым Андрей смотрел на неё, Марику, ничего не изменилось. Грусть в глазах становилась всё глубже… Со страхом Марика ловила себя на мысли, что ей хочется встречаться с ним взглядом… Ну почему у неё всё так получилось?.. Почему у беззаботной Катюшки всё легко и просто?.. Не сложилось с Андреем – горя мало! Уже со вторым мужем живёт. Откровенно пишет Марике, что и ему изменяет…
Та ночь в невероятно тёплых и ласковых волнах… с Андреем… всё сделала другим. Принесла неизмеримое горе им всем: Мишке… Андрею… ей самой… Горе принесла и… промелькнула ослепительной вспышкой неповторимого счастья… Но… Марика не променяла бы всё случившееся – и происходящее – на Катюшкину лёгкость и простоту.
Марика грустно улыбалась: когда она – в который раз! – пыталась во всём разобраться, понять, маленький затихал, словно чувствовал горечь происходящего… Скорее бы он родился. Марика готова была к тому, что они с ребёночком останутся вдвоём. Так, наверное, будет правильно. Не надо больше доставлять горе и Михаилу, и Андрею…
А они, Марика с ребёночком, уже столько пережили вместе – и то страшное кресло, и сверкающий холодной белизной стол с непонятными зловещими щипцами… и … ночное море, когда Марика видела выход в том, чтобы исчезнуть в тёплом море вместе с малышом… Пережили же они всё это… Значит, и дальше справятся… Тогда, в те страшные дни, рядом не было ни Андрея, ни Михаила…
…Корабль возвращался домой. Как-то Андрея осенило: а… вдруг… ребёночек уже родился?... Старательно подсчитал. Если ребёночек… дар им с Марикой в ту звёздно-счастливую, единственную… неповторимую ночь… то он должен родиться на днях… Какая же это… мучительно-сладостная тревога ожидания…
А Мишка, скрываясь от самого себя, надеясь, тоже подсчитывал… Выходило, что Марика должна родить через месяц… Он хорошо помнил, как перед уходом в море осторожно прикоснулся к животу чутко дремавшей Марики и вдруг отчётливо услышал, как маленький тихонько шевельнулся, словно бы ответил ему… Мишка помнил и берёг то чувство, когда он окончательно понял, что это – сын… и ничего подсчитывать не надо… Таким всеобъемлющим было это понимание, это общение с маленьким… И всё же – в глубине души Михаил пытался убедиться, что …сын – его сын… родится через месяц…
Как долго тянулись дни перед приходом в родной порт!..
На пристани, среди встречающих, Марики не было. Михаил тревожно искал её глазами. Андрей – то же самое, но – тайно… Мишка торопливо пожал Андрею руку, на ходу бросил:
- До вечера… Встретимся.
И побежал к офицерскому общежитию. Встретил жену капитана Егошина. Вера Петровна обняла его, озабоченно сказала:
Марика в роддоме… ещё позавчера утром увезли…
Она ещё что-то говорила, но Мишка уже бежал к больнице.
К Марике его не пустили. Молодой врач завёл Михаила в свой кабинет, стал объяснять:
- Понимаете… так бывает… Всё бывает… роды – это…
Михаил перебил:
- Что… бывает? Что… с Марикой? Где моя жена? Ей… ещё рано… рожать…
Врач продолжал:
- Роды точно в срок, не преждевременные… но… знаете… Роды по-всякому проходят… У всех по-разному…
Мишка подступил к врачу, сжал кулаки. Вошла пожилая акушерка.
- Роды проходят очень тяжело. Третьи сутки мучается девочка…
И, обращаясь к врачу, сказала с нескрываемой тревогой:
-Игорь Алексеевич, надо мужу разрешить зайти к ней…
Мишка выскочил из кабинета врача. Акушерка провела его в палату.
У Михаила остановилось дыхание, когда он увидел жену. Такая маленькая, родная, любимые глаза, черноволосая головка… разметавшиеся крупные кольца волос… в кровь искусанные губы… В Мишкиной голове со страшной – молниеносной – скоростью пронеслось: его тяжёлые кулаки опускаются на сжавшуюся в трясущийся комочек Марику…
Марика открыла измученные глаза. В них – сквозь невыносимую боль - метнулась такая радость, что у Мишки покатились слёзы.
- Миша… Мишенька… любимый… Я… так ждала… тебя… а встретить не… смогла…
Она искала Мишкину руку. Михаил осторожно взял её маленькую смуглую ладошку в свою, наклонился к ней, прижался губами.
Марика снова заметалась по подушке, изогнулась всем худеньким тельцем. Не выдержала, закричала. Мишка словно оглох: он не слышал её крика, но чувствовал сердцем такую разрывающую боль, что едва не потерял сознание… Он опустился на колени, гладил Марикины волосы, лицо, руки… Акушерка что-то говорила, уводя Мишку из палаты. А для него в мире всё перестало существовать, кроме Марикиной боли. Не помня себя, он вышел на улицу. Не удивился, когда увидел Андрюху. Так и должно было быть: кто ж ещё, кроме Андрюхи, должен был здесь стоять?..
Мишка заговорил, не слыша своего голоса:
-Андрюха… она… там…
Прислонился к стволу дерева. Плечи его тряслись.
Андрей в бессилии кусал губы: как сделать, чтобы… забрать себе …всю их боль… И Марикину… и Мишкину…
Продолжение следует…