Порою меня осеняет понимаем каких-то вещей, которые всем вообще давно очевидны.
Ну вот, например, изображения Марии Магдалины.
Видишь этих дев в истоме закативших глаза, их приоткрытые рты, влажные губы, золотые волосы упругими локонами ложащиеся на неприкрытую грудь и думаешь - во дают, во каятся умели пять веков назад.
То есть, нет, конечно, я не это думала всегда, а наоборот - а почему ж так, неужели боялись исказить черты сложными эмоциями? Вроде не боялись, вон Девы неразумные какие все вокруг Магдебургского собора стоят, рыдают.
Почему так странно трактуют этого персонажа, Магдалину? У одного только Тициана разной степени раскаяния, томности и обнаженности их десяток. И у северян и у южан и в 14 веке и в 19.
еще пример:
А потом - вот он, мой любимый момент понимания того, что и так всем ясно - это же про цензуру какая-то история!
То есть нельзя, непонятно и просто неприлично написать было красивую голую даму. А если подписать ее Магдалиной, то можно и понятно. И зритель все понимал и художник.
До эстетистов и даже обнаженной Махи еще далеко,вот и выкручивались как могли. Кстати, в пользу моей теории говорит и “единственная картина на религиозную тему” Фредрика Сэндиса, уже аж 1860 года. Там тоже Она. Прекрасная,чувственная и рыжая, конечно.
Вот и получается, что мы любуемся прекрасными натурщицами или даже любовницами художников без зазрения совести благодаря хитрости мастеров.
И еще пара кающихся (!) Марий:
Это уже более поздний пример, аж 19 век:
И мэтр из 17 века:
А у вас есть примеры удивляющих вас сюжетов в живописи?