Глава "Он приехал в воскресенье" здесь
Вечером он заявился в превосходном настроении, притащил торт.
– Я, конечно, слышал, что ваш город красивый, но такого не ожидал, правда! Наверно, ещё потому, что снегом всё замело так волшебно…
– Да, – сдержанно согласилась она. – Но и летом теперь неплохо, уже года три как центр весь отреставрировали, бульвары привели в порядок…
– Я тут даже пощёлкать чуть-чуть успел… А у вас, случайно, нет летних фотографий? Хотя, наверно, на сайте города посмотреть надо…
– Там не очень удачная подборка, – ответила она. – А у меня – ну, есть кое-что, конечно. Но вы лучше идите руки мыть и за стол…
За ужином она смогла его толком рассмотреть. Да нет, предубежденья были понапрасну: славный, похоже, парень – глаза ясные, речь чистая. И очень открытый. Рассказывал про московское житьё-бытьё, про свой журнал, про газеты, с которыми сотрудничает. Про дело, что привело сюда, разумеется, не распространялся, но намекнул, что «возможно, занятная откроется историйка». Заметил мимоходом, что Владимир Петрович (то есть Оборин) «жил с нами всего года три, не больше, но со мной с тех пор общается постоянно, просто за родного отца по жизни – если б не он, не знаю, что б из меня получилось!..»; на мгновенье ей даже подумалось: а не зря ли она лишила Милку общения с ним? Да нет, не зря; и что бы это было за общение – одни крохи…
После ужина он напомнил про фотографии. Она заметила его лёгкое удивление, когда достала альбом – парень-то уж было к компьютеру устремился…
– Я так привык к цифре, что стал уж про такое забывать! – пояснил он. – А вы принципиально предпочитаете печатать, по старинке?.. Впрочем, что я спрашиваю, раз сам вам карточку, из рук в руки, вёз!
– Ну, у меня и цифровой аппарат есть, конечно. С недавних пор, правда. Просто я – да, люблю плёнку…
– Понятно. А фотошопите?
– Бывает, – подтвердила она. – Иной раз, когда…
Он уже не слушал, углубившись в снимки. Листал альбом долго, со странной сосредоточенностью. Она ждала, что ему потребуются пояснения – по поводу городских достопримечательностей и не только – тем более, что снимки у неё все шли неподписанные. Не дождавшись, ушла мыть посуду. Он пришёл на кухню спустя какое-то время. Только и спросил:
– У вас есть ещё?
– По городу?
– Не обязательно. Любое другое что-нибудь!
Она пожала плечами, вытирая руки.
– Ну, хотите – итальянские? Позапрошлого года?
– Да, пожалуйста!
«Итальянский» альбом рассматривал также долго и медленно. Наконец, спросил:
– Это всё один городок в основном, я смотрю? Как называется?
– Да, Флоренция там только в начале немножко. Мне не понравилось, как вышло, и не стала распечатывать. А городок этот – точнее даже деревушка – в Тоскане, под Ареццо.
– Это просто глубинка такая типичная вас заинтересовала, да? Старик вот этот с собакой – с ума сойти физиономии!..
– Ну да, глубинка. Там одна писательница английская прожила много лет. Там и похоронена. Захотелось вот добраться…
– А, так вот почему кладбище! Живописно, ничего не скажешь…
– Ну ладно, Кирилл. Спокойной ночи. Включайте себе телевизор, если хотите…
На другой день была суббота, но она поднялась рано. Быстро выпив кофе, замесила тесто.
Когда пробудившийся гость умывался, принялась жарить. Входя на кухню, он спросил изумлённо, чуть ли не с испугом:
– Это что – блины?!
– Скорее оладьи. А к какао вы как относитесь?
– Да нормально, – пробормотал он в замешательстве. И добавил ещё тише: – А для меня никто никогда специально не пёк – ни оладьев, ничего…
Ну и ну, подумала она, бедный парень. А впрочем, ведь его мамашей была та самая богемная львица – чего удивляться...
После завтрака он побежал на какие-то свои назначенные встречи, и вернулся уже глубоким вечером, часа за три до обратного поезда. От ужина снова отказался, опять попросив только чайку покрепче. После чая – время ещё было достаточно – простодушно поинтересовался: а не надо ли, например, пособить чем по хозяйству? Починить чего или там передвинуть?
Она уже хотела ответь: да что вы, нет, спасибо – как вдруг вспомнила про неполадки с карнизом. И только включив для него свет в Милкиной комнате, про себя вдруг изумилась: неужели я так легко впускаю сюда постороннего? Да ещё три дня назад и представить было никак нельзя, что кто-то сможет расположить к себе до такой степени…
Парень встал на подоконник и быстро разобрался с заедающими колёсиками: и вправду, повезло ей! И только спрыгнув на пол, огляделся по сторонам, по стенам, увешанным много чем, но преимущественно милкиными изображениями. Прилип к самому большому её фотопортрету – так, что она просто ушла из комнаты, оставив одного.
Когда он, вышел оттуда, то, к счастью, обошелся без вопросов и комментариев. Только произнёс:
– Анна Анатольевна, а теперь давайте я покажу по-быстрому, чего нащёлкал, а вы потом – своё что-нибудь цифровое, а?
Нащёлкал он город бегло, без претензий, что абсолютно понятно. Она нашла свою такую же зимнюю серию – тоже ведь поснимала немного и тоже бегло, незадолго до его приезда.
– У вас очень, очень необычные снимки! И вполне профессиональные, с моими не сравнить, – сказал он после быстрого, но внимательного просмотра. – Ну, так я – журналист, а не фотокорр… Слушайте, а что если возьму у вас несколько? Когда будет статья, так там хотя бы один городской пейзаж да понадобится, а? Пусть уж тогда вот эта красота … Разумеется, фамилия ваша будет указана!
– Да – пожалуйста, – с удивлением пожав плечами, пробормотала она.
Он резво скинул снимки себе на флешку. Спросил с надеждой:
– А вы блога своего не ведёте, случайно?
– Блога? Да ну, что вы! Я как-то вообще далека от этого. У меня и Интернета-то здесь нет, только на работе…
Теперь удивился он, такое уже почти не вмещалось в молодую голову.
– Зря. Все теперь ведут, и фото разные выставляют, не говоря о роликах. Много интересного. И вы могли б не потеряться на общем фоне, мне кажется!
Она снова пожала плечами: ну да, знаю – все теперь блогеры, все фотографы; вон, даже спутницы банкиров и олигархов, что раньше позиционировались просто мужними жёнами или содержанками, и те вдруг объявили себя сплошь дизайнерами и фотохудожницами – поветрие такое, в общем. Тренд, говоря по-новому…
– Но хоть ящик-то почтовый имеете?!
– Да, почта теперь есть.
Они обменялись электронными адресами, на всякий случай, и он пошёл собираться. А когда торопливо распрощался и выкатился в ночь, в снег – она ощутила вовсе не облегчение, а, напротив – как будто даже лёгкую грусть и сожаление, кто бы мог подумать…
Статья, вернее даже серия статей у него потом действительно вышла – что-то про их местную власть, косвенно связанную с криминальным скандалом у ещё каких-то федеральных властей… Шуму это особого не наделало, кого удивишь коррупционными разоблачениями; впрочем, вроде какое-то вялое расследование началось – точнее, было объявлено. Она даже вникать особо не стала, как давно не вникала ни в какую политику, испытывая к этому лишь полубрезгливое равнодушие.
Текст, однако, действительно сопровождался заставкой – городским пейзажем, подписанным её фамилией – но, поскольку та была совсем рядовой, никто из знакомых, читавших журнал, не обратил на сей факт внимания и с ней его никак не связал. Да и кого, вообще, интересуют фамилии фотографов? Она лишь только улыбнулась про себя, когда её собственный шеф, в обеденный перерыв лениво пробежав статью глазами (неновый, затёртый экземпляр, ходивший по рукам, попал наконец и к нему), изрёк:
– Да кто б сомневался? Но опять же ничем не кончится, чего только воздух сотрясать… А вот набережная тут наша классно вышла, ракурс такой необычный, да?..
Кирилл написал ей несколько писем, каждый раз упорно интересуясь: ну когда же она заведёт свой ЖЖ? Предлагал помощь, давал какие-то ссылки на подобные блоги… В конце концов – вот же привязался! – она это сделала, совершенно ни на что путное не рассчитывая.
Ухитрившись почти ничего о себе не сказать, просто выставила несколько новых фоток, обозначив лаконично «Весна идёт». Первым откликнувшимся был, несомненно, Кирилл – по нику догадаться было нетрудно, а помимо него – три или четыре человека, да и те, небось, по его же наводке. Ничего удивительного.
Однако вторая серия вызвала уже десятки комментов, да сплошь хвалебных, а заходов – почти четыре сотни. Дальше – больше и пуще… Она решила не откликаться вообще ни на что, даже на прямые вопросы; полная закрытость сразу стала её неизменным отличием. Просто время от времени нащёлкивала что-то где-то, или извлекала старое и колдовала в фотошопе, а потом отбирала и выставляла самое-самое – поскольку не любила даже отдалённых повторов; короче – работ ни в коем случае не должно быть много, таково кредо.
Каждой небольшой новой серии давала название, реже – краткое пояснение; всё. Затем обычно шли благодарности, вопросы, повисающие в воздухе, предложения, приглашения и советы, возникали споры, отправной точкой коих служили сюжеты этих фотографий, заводившие спорщиков бог, точнее, чёрт знает куда. А иногда даже мелькали и замечания явных профи.
Перепостов тоже было множество, иногда, бродя по инету (который тоже теперь имелся дома), она стала натыкаться на свои фотки в местах самых неожиданных…
В начале лета их мэр внезапно ушёл в отставку, якобы по болезни; были и ещё какие-то перестановки в областном правительстве. Трудно, однако, сказать, насколько на то повлияли статьи в федеральных СМИ, включая Кирилловы, и повлияли ли вообще. Обыватели, лишь лениво посудачив, заморачиваться привычно не стали. А в августе Кирилл написал ей, что в свой отпуск собрался с подругой в большую поездку на теплоходе и надеется повидаться, когда будет остановка на целый день у них в городе.
Позвонив в положенный срок, он радостно сообщил, что уже здесь и ждёт её через три часа на обед – аж в ресторан гостиницы «Императорская», где заказан столик. Разошёлся, однако, парень!.. Гостиницу эту недавно, наконец, открыли после многих лет ремонтов и реставраций, и ей, конечно, было любопытно увидать знаменитые потолочные росписи в холле и резные настенные панели в ресторанном зале, где когда-то гуляли ещё состоятельные купцы и местное дворянство, а потом нэпманы, партийные вельможи, иностранные туристы… Простые люди и близко не подпускались.
Она, конечно же, прихватила с собой мыльницу и сделала там несколько снимков – так, исключительно интереса ради, без прицела на обнародование, поскольку освещение в этот час никуда не годилось, да и времени особо не было. Хотя, что Кирилл, что его путница оказались весьма фотогеничны. Девушка – миниатюрная, мелкими чертами лица и хитровато-ироничным выражением похожая на лисичку, хоть и брюнетка, не рыженькая, – больше помалкивала, тогда как Кирилл, сходу потребовавший для всех знаменитой здешней ухи, был оживлён и разговорчив. Время от времени он так поглядывал на эту Лисичку, что было ясно: она для него – не рядовая подружка, тут явно дело серьёзное, во всяком случае, с его стороны. Что ж, хотелось надеяться, что она способна будет напечь ему блинчиков или оладьев – хоть изредка…
Парень снова восторгался городом (они с утра уже побывали на обзорной экскурсии, и сами погулять успели), уверяя, что он – лучший из пока увиденных на пути. Потом вопросил:
– Ну, прав же я был, Анна Анатольевна, с этим ЖЖ? Впрочем, на такой успех даже ведь и не рассчитывал! Вы ж в топе постоянно…
– Ну, не постоянно! Да и не одна я там такая…
– Всё равно – вас, которая вроде как взялась ниоткуда… Работы ваши, в смысле, – теперь многие знают!
Официант пришёл забрать тарелки, освобождая место для чая и десерта. Лисичка отправилась покурить. Кирилл проводил её взглядом, откинулся на спинку стула и продолжил:
– Анна Анатольевна, простите, конечно, это не моё дело совершенно – но впечатление складывается такое, что … ну, что вы склонны просто сами себя похоронить раньше времени! Ведь вам, наверно, ещё и пятидесяти нет… – Тут он смутился, запнулся, однако всё равно упрямо продолжил: – Вот моей маман – шестьдесят, а она ещё вовсю романы крутит! Но я-то, впрочем, сейчас о другом совсем… Я хотел сказать: никогда не поздно начинать что-то новое! Человек, тем более такой, как вы, – должен жить, а не доживать! Извините, ради бога, конечно…
Вот и ты о том же, вслед за своим драгоценном отчимом, только открытым текстом, – подумалось ей. Да, не живу – доживаю; тебе-то, конечно, искренне невдомёк, что это и не страшно совсем – доживать, понимать, что это так. Ведь покуда меня не водворят (будем надеяться) к маме и Милке под старую липу, – вполне вероятно, ещё не одно десятилетие пройдёт, а то и не два. И вполне при этом могут случаться разные отрадные моменты, почему ж нет? Да хоть бы, допустим, переведут и издадут что-то новое из той же любимой англичанки, писательницы – разве не праздник?.. Ну, а если жить экономно и подрабатывать, а потом ещё и подзанять, то можно на новую поездку набрать – в Шотландию, на её родину; мы с моей Софьей Алексеевной, приятельницей, тоже поклонницей – давно такую планируем после Италии. Или же просто в Питер в кои веки удастся выбраться, тоже неплохо – погулять, пощёлкать, опять же, в своё удовольствие. Всё у меня не так уж уныло, как тебе кажется, юноша, хотя, конечно, и без особых иллюзий…
– Что ж такое новое я бы могла начать, по-вашему? – улыбнулась она из вежливости.
– Да неважно, что! Вон, была такая, как же её, англичанка знаменитая…Камерон! Все эти портреты: Дарвин, Карлейль и прочее, наверняка видели. Так вот она, я случайно узнал, фотоаппарат взяла в руки в 48, что ли, лет – просто на день рождения подарили! А другая, например, там тётка – да старушка практически, чуть не под семьдесят, – лежала, вроде как, в больнице, осилила от скуки «Войну и мир» впервые в жизни. И что вы думаете – выучила после этого русский, чтобы в подлиннике, значит, читать. А потом решила, что переводы никуда не годятся – и сделала свой собственный, представляете? Его опубликовали и он разошёлся у них лучше прежних! Так и стала профессиональной переводчицей – уже за семьдесят, не слабо, да? Или, вон,– у нас тут один мужик…
Лисичка вернулась, бесшумно скользнула на место со своей блуждающей полуулыбкой.
– Послушай, – просиял Кирилл ей навстречу, позабыв, о чём только что рассказывал, – мне вот в голову пришло: а что, если Анну Анатольевну твоей Нонне сосватать? Она ведь и фото иногда выставляет, по-моему…
Та, не отвечая, сняла со спинки стула сумочку и принялась в ней рыться.
– Эта девушка тоже в ваш журнал заходит, – любовно пояснил он. – Ей тоже нравится, правда, Алл?
Лисичка молча кивнула и протянула ей помявшуюся визитку.
– Будете в Москве, загляните, – подала она, наконец, голос. – У моей подруги галерея, маленькая, но вполне... Может, она вами заинтересуется – правда, я не специалист, не могу ничего гарантировать. В любом случае, приходите – вам, думаю, будет занятно.
До отправления теплохода оставалось два часа; она посоветовала, на что их лучше всего потратить, и проводила ребят до ближайшей трамвайной остановки. Где и распрощались – самым сердечным образом…
Окончание следует