Впервые вопрос о строительстве суннитской мечети был поднят в феврале 1863 года, когда татары – военные обратились к командиру Кавказского линейного № 9 батальона с просьбой разрешить им построить мечеть и выбрать из своей среды муллу. Они получили отказ, мотивированный отсутствием средств на постройку, а также наличием выделенного им помещения для молитв. В мае 1864 года мулла 20-й пехотной дивизии и мулла Тенгинского пехотного полка Долматдин Нацехов подали прошение на имя Начальника Терской области Лорис-Меликова. Это прошение об устройстве мечети было направлено муфтию Закавказского края. С аналогичной просьбой к нему обратился осенью 1864 года кадий Осетинского округа. Он указывал, что общество мусульман города, в том числе военные, не имея мечети, отправляют общественную пятничную молитву под открытым небом. Правда, к этому времени небольшая мечеть была возведена на мусульманском (воинском) кладбище (в районе пехотного училища).
В декабре 1866 года К. Ахметов обратился с прошением на имя Его Императорского Высочества, Наместника Кавказского и Великого князя Михаила Николаевича о разрешении на строительство мечети, в котором содержалась и просьба о выделении денег. 25 декабря 1868 года из Канцелярии поступил ответ во Владикавказскую городскую полицию, что разрешение на строительство мечети могут получить только лица, постоянно проживающие в г. Владикавказе. В одном из документов, датированном 16 октября 1867 года, указывается, что разрешение было получено, но без денег . Некоторое время этот вопрос не поднимался, видимо, из-за отсутствия средств. Только в апреле 1900 года в Терское Областное правление было подано прошение «уполномоченных от общества магометан-суннитов, жительствующих в городе Владикавказе» о разрешении на строительство мечети на левом берегу Терека на собственные средства мусульман-суннитов. С апреля по декабрь 1900 года велась переписка между Терским Областным правлением, Владикавказской духовной консисторией, Владикавказской городской полицией и обществом мусульман-суннитов. Мусульманская община предлагала проект мечети, просила его утвердить и при этом уверяла, что «никакого пособия от города и казны мы не будем выпрашивать, а предлагаем провести постройку на собственные средства». Попечителем назначили Владикавказского приходского муллу С. Радимкулова (Рахимкулова). В июне 1900 года областное правление согласовало эту просьбу с Владикавказской Духовной консисторией, выясняя, «не имеется ли со стороны Владикавказского Епархиального начальства препятствий к удовлетворению означенной просьбы». Препятствий не оказалось, епархиальное начальство просило лишь пояснить, к какой народности принадлежат просители. В своем ответе областное начальство отнесло просителей к казанским татарам и кумыкам. В августе 1900 года Владикавказская Духовная консистория сообщила в Терское Областное правление, что «на построение в г. Владикавказе магометанами-кумыками и казанскими татарами мечети препятствий не имеется» . Эти документы стали основанием для татарского национально-культурного общества им. Тукая считать суннитскую мечеть татарской. Однако еще в 1894 году «Терские ведомости» сообщали: «Мусульмане города ходатайствовали перед Начальником Терской области о разрешении производить сбор на постройку мечети среди всего магометанского населения области. Таким образом, в постройке мечети примут участие не только казанские татары, но и все мусульмане Терской области».
Татарская версия строительства мечети сводится к следующему: проект мечети из Стамбула привез С. Радимкулов. На призыв собрать деньги откликнулись только татары и 15 семейств кумыков, из которых четыре человека, в том числе городской врач М.М. Далгат и горный инженер Омаров вошли в состав оргкомитета. От 60-ти татарских семейств в оргкомитет вошли три человека – С. Радимкулов, отставной чиновник Л. Треуглов и мещанин С.Б. Якубов, брат которого М.Б. Якубов – муфтий мечети Аль-София в Стамбуле и представил татарам проект мечети, даровал Коран в кожаном золоченом переплете и прислал двух специалистов: архитектора-австрийца и орнаменталиста-араба. В 1902 году уже были возведены оба минарета и купол мечети. В 1905 году оставались не построенными (по проекту) 2-этажная школа с минаретом и помещением омывальни у Терека. Не были позолочены месяцы на минаретах и изречения из Корана на стенах. Татары урезали проект за счет дворовых построек и придали в 1907 году мечети относительно завершенный вид. Мусульмане Бухары в дар мечети прислали два ковра: один покрывал пол нижнего молельного зала, другой – пол на балконе и даже свешивался с перил. Чтобы завершить строительство, многие татарские семьи продавали свое имущество, закладывали дома. Денег не хватало, и тогда по совету друзей и родственников из Баку делегация татар из шести человек выехала в Баку на переговоры с нефтепромышленником М. Мухтаровым. Он пообещал оплатить незавершенные проектные работы. Но по возвращении татары получили письменные дополнительные условия Мухтарова, среди которых было и пожелание дать мечети имя «одной из наложниц его гарема», «христианки» Лизы Тугановой. По законам шариата татары не могли принять этих условий и отказали Мухтарову в сотрудничестве.
Итак, татары считают себя строителями мечети. Они уверяют, что мусульманская община Реданта не стала принимать участия в сборе денег, поэтому представитель ее был выведен из оргкомитета. Вклад ингушей признается лишь в том, что они продолжили переговоры с М. Мухтаровым, не стали настаивать на шариатских нормах и получили от него положительный ответ. В результате мечеть была достроена на средства М. Мухтарова и названа в честь его жены.
Татаро-ингушское противостояние в этом вопросе наметилось еще в 1906 году, когда ингуши обращались к Начальнику области с просьбой уволить муллу – татарина Садыка Радимкулова, обвиняя его в недостаточном знании Корана . Против С. Радимкулова выступали еще в 1900 году «уполномоченные от общества мусульман-суннитов», так как он говорил только на татарском языке, часто уезжал из города и был груб с прихожанами . Эти факты говорят о том, что татары были не единственными участниками в решении мечетских проблем.
Рассмотрим другую версию строительства суннитской мечети.
Архитекторы-эксперты института архитектуры и искусства РАН установили, что здание мечети сооружено русским архитектором, поляком по происхождению Иосифом Гаспаровичем Плошко, который и был автором проекта. Сделал он этот проект по поручению М. Мухтарова, с которым сотрудничал неоднократно. Здание было задумано в арабском стиле, напоминало каирские мечети Х-ХII веков и даже известную Аль-Азхар. Оно сооружено из белого известняка, привезенного на место строительства из окрестностей Баку. Согласно этой версии, М. Мухтаров взял на себя большую часть расходов и посвятил мечеть жене Лизе Тугановой.
Сопоставление обеих версий с имеющимися у нас источниками позволяет более детально рассмотреть мечетскую проблему. Прежде всего, татарская община явно недооценивает роль Муртузы Мухтарова, признавая его участие лишь на стадии завершения уже построенной ими мечети. Газета «Приазовский край» сообщала, что строительство мечети обошлось в 80 тыс. рублей, из них более 50 тыс. внес Мухтаров . Г.И. Кусов также утверждает, что Мухтаров взял на себя большую часть расходов. Он приводит заметку из газеты «Каспий», где говорится, что «14 октября 1908 года в первый день Орудж-Байрама во Владикавказе состоялось открытие и освящение вновь отстроенной мечети на левом берегу Терека. Молебствие совершал Ахунд, приехавший со строителем мечети бакинским нефтепромышленником Муртуза Мухтаровым». Г.И. Кусов пишет, что владикавказские газеты обошли молчанием это событие . Но это не так. «Терские ведомости» заблаговременно сообщили, что «в скором времени мусульманская мечеть, что против городского ночлежного дома, будет освящена. К этому дню из Баку приглашается строитель, основатель этой мечети нефтепромышленник Мухтаров и другие почетные лица» . Затем газета описывала и саму церемонию освящения и открытия новой мечети . Известно также, что ингушская община Реданта устроила в честь Мухтарова торжественный банкет и даже посвятила ему оду . О том, что в «старом» Владикавказе именно Мухтарова считали строителем мечети говорит еще один документ – приговор уполномоченных от суннитского мечетского прихода г. Владикавказа от 20 июня 1909 года «Приговором этим было постановлено выразить строителю мечети в г. Владикавказе бакинскому купцу Муртаза-ага Мухтарову от имени всех мусульман Владикавказа искреннюю благодарность, назвать мечеть «Джума-мечеть Мухтарова» и увековечить его память надписью на мраморной доске в мечети» . Позднее доска была передана в краеведческий музей.
Утверждая, что проект мечети привез из Стамбула Садык Радимкулов, получивший его от муфтия мечети аль-София М.Б. Якубова, татары не приводят никаких тому доказательств. Более достоверной представляется версия их оппонентов об авторстве архитектора И.Г. Плошко, подтвержденная специалистами – архитекторами.
Споры вокруг суннитской мечети вряд ли стоит объяснять проблемой культурного наследия, которую татары пытались решить в свою пользу. Этот дискурс имеет давнюю историю, начавшуюся еще до освящения мечети. Еще до официального открытия татары возбудили перед Наместником Кавказа ходатайство о разрешении учредить при владикавказской суннитской мечети самостоятельный приход со своим муллой. Это ходатайство было отклонено. В администрации Наместника Кавказа решили, что допущение при одной мечети двух приходов со своими муллами противоречит основам магометанства и может привести «к разного рода недоразумениям».
Татарский мулла С. Радимкулов оставил свой пост по болезни и татары хотели заменить его С. Хамзиным. Но на собрании старейшин всех мусульман-суннитов в январе 1907 года была выдвинута на эту должность кандидатура Юсуфа-Кади-Загид-Заде Муркиленского, при этом предлагалось одного из его помощников выбрать из среды татар . Последних это совершенно не устраивало. Для разбирательства в конфликте из столицы прибыл советник, который не поддержал требований татар. Сами татары объясняли конфликтную ситуацию религиозными мотивами. Как известно, в суннизме выделяются четыре религиозно-правовые школы – ханифистская, шафиитская, маликитская и ханбалитская. Для них характерны незначительные различия в культовой практике. Вопрос о том, можно ли последователю одного толка молиться за ахундом другого до сих пор дискутируется в исламских регионах. Ханифиты, к которым относятся и местные татары, считают свой масхаб (толк) стоящим на более высокой ступени в некоей «иерархии» масхабов и обосновывают необходимость совершать молитву только за имамом – ханифитом. Шафииты же считают их «плохими» мусульманами и верят, что их молитва будет угодна аллаху только в том случае, если она совершена за имамом-шафиитом. Как правило, такие различия актуализируются в случаях их увязывания с этнической принадлежностью представителей разных толков. Конфликт усугубился, когда в декабре 1908 года в должности муллы Владикавказской суннитской мечети был утвержден шафиит Юсуф Муркиленский. Татары требовали образования своего прихода и отдельного молельного дома. В июне 1909 года это требование выдвинули представители татарского общества Шамсудин Сефетдинов, Хасян Гонцев, Хуснетдин Урманчев.
Разгорелись споры по разделу мечетского имущества, по поводу реестровых книг. Потребовалось даже вмешательство областного правления Терской области и Сената. В результате татарам было разрешено образовать самостоятельный приход с отдельным муллой – С. Хамзиным при особом молитвенном доме. С. Хамзину было разрешено иметь отдельные регистрационные книги и печать.
В 1913 году уполномоченные от общества мусульман – казанских татар обратились в Городскую Думу с просьбой отвести им участок земли в 3-ей части города для постройки мусульманской школы и временного молитвенного дома . Спустя несколько месяцев они подали второе прошение, в котором высказывали пожелание иметь поземельный участок в районе улиц Казбекской, Набережной, Тифлисской или на углу Степной и Нальчинской . Татары просили, чтобы новая мечеть и школа были их собственностью, чтобы другие мусульмане города не имели на этот участок никакого права. Городская Дума отвела обществу участок в 400 кв. саженей на углу Степной и Нальчинской улиц. «Намереваясь приступить к заготовке строительных материалов, представители казанских мусульман обратились с просьбой в горуправу о выдаче им разрешения на огородение этого участка и заключения с ними договора о праве владения землей» . В 1915 году в газете «Приазовский край» появилась заметка «Проезжего», в которой он отмечал, что красивейшее здание мечети пустует, чахнет из-за дрязг горожан. Татары предлагали хотя бы поочередно назначать главного муллу, совершающего пятничную молитву, но другие мусульмане отказывались. «Казанцы обиделись и перестали вовсе посещать новую мечеть. Так они бойкотируют ее и по сей день» . В 1916 году поступило распоряжение Сената: «Казанским татарам, как первым основателям Владикавказского суннитского прихода, иметь при Суннитской мечети самостоятельно избранного муллу, который пользовался бы одинаковыми правами с муллой, избранным местным населением». В марте 1916 года был утвержден проект новой мечети и школы в 3-ей части города.
Обе версии, «протатарская» и «промухтаровская» обходят молчанием историю этого конфликта. Сегодня татары считают, что суннитская мечеть была центром общественной жизни всей общины, что ее прихожанами были и кумыки, и осетины, и другие мусульмане. Они даже не упоминают о своем бойкоте. Эта история стала нам известна только по архивным документам и материалам местной прессы. Представляется, что мотивом их действий была не приверженность к ханифитскому толку ислама, а стремление к этническому самовыражению, желание иметь свой национальный храм, свою обитель в иноэтничном окружении, т.е. иметь то, что уже было у других национальных общин города.
Несмотря на «слабые» места в татарской версии, необходимо признать, что татары действительно внесли весомый вклад в строительство мечети. Они стояли у истоков переговорного процесса с различными инстанциями, начали сбор денег, в котором приняли участие татары из Пензы и Казани. Их роль признавала и местная пресса, отмечавшая, что «в постройке мечети большую помощь оказала местная колония казанских татар, которых здесь порядочное число» . При мечети функционировала татарская начальная школа, велось гражданское делопроизводство прихожан (фиксировалось рождение, смерть, бракосочетание), в основном татар. Татары горды тем фактом, что когда в 1934 году горсовет принял решение уничтожить суннитскую мечеть, командир 25-й татарской роты 84–го кавалерийского полка Я.И. Беткенев отдал приказ воинам-татарам с оружием в руках встать на охрану мечети. Властям пришлось уступить и дать мечети статус памятника архитектуры.
P.S. Нужно отметить, что в 1934 году ингуши не могли отстоять мечеть, так как их в городе уже почти не было. Ингушская правобережная половина г. Владикавказа была передана в состав северо-осетинской области и все административные учреждения ингушей были переведены в г. Грозный.
По версии ингушей руководителем строительства мечети был ингуш, инженер Базоркин Ибрагим Бунахоевич, окончивший Владикавказское реальное училище в 1900 году и Императорское Московское техническое училище в 1906 году по специальности инженер - механик.
