Я открываю роман, заинтригованная страшной судьбой молодой американской поэтессы Сильвии Плат. Что мы здесь имеем? «Роман с ключом», как принято говорить (фр. roman à clef), в котором за вымышленными именами угадываются реальные люди, да и события скорее напоминают с болью раскрытые воспоминания. Я уже писала о Сильвии Плат — той самой, которую сравнивают с Эмили Дикинсон и Мариной Цветаевой, той самой, которую называют основательницей жанра исповедальной поэзии. Ей принадлежит лишь одно произведение в прозе, оно же — автобиографичное повествование о том, как в юности она чуть было не покончила жизнь самоубийством.
А теперь представьте. Человек, решивший распрощаться с жизнью, рассказывает об этом. О том, как хотел убить себя и почти убил себя. О том, как испытывал ненависть к жизни и её носителям. О том, как не мог найти своего места. О том, как мучительно не мог спать. О том, как оказался среди сумасшедших. Как много страшного я ожидала здесь увидеть. Как много раз я слышала о том, что это «невероятно», «ужасно», «до дрожи». И я ждала, что это будет пронзительно. Пронзительно. Пронзительно.
Но всё оказалось обыденно, нерезко, с показателем «средне» на моём воображаемом эмоциональном термометре. Потому что Эстер (в оболочку которой Сильвия поместила себя) не жертва, не мученица с даром поэта-прорицателя, непонятая «злыми и чёрствыми», не пожираемая демонами душа. О нет, всё проще, Эстер — потерявшая себя и своё видение будущего девушка, за которой тянутся многие проблемы детства, которая загнана собственными вынужденными победами и преуспеваниями ради побед и преуспеваний. Она разочарована жизнью, которая оказалась не более чем промокшей картонкой, и в первую очередь разочарована собой — собой, ведь она не знает, что же ей делать с собой, как и куда ей пойти. А вокруг лишь недоумевающие люди: ну отчего же ей «болеть» душой, ведь всё хорошо? Она отличница и просто молода, она из приличной, пусть и небогатой семьи, она учится в колледже… Никто не обокрал её, не избил, не завлёк в рабство… Почему же треснул её рассудок?
Кажется, я поняла, почему «Под стеклянным колпаком» называют женской версией «Над пропастью во ржи». Роман Сэлинджера одним из первых открыл людям, что у подростков своя, особенная жизнь с особенными проблемами. Сильвия и Эстер делают то же самое, только открывают ещё одну сторону человеческой жизни, о которой никто не задумывался: судьба молоденькой студентки колледжа респектабельного американского общества не лишена тревог, страхов, конфликтов, депрессии и сумасшествия. Сумасшествия, которое липкой чёрной грязью просачивается до самых глубин подсознания.
P. S. Но совсем другое дело — стихи Сильвии. Те, что я видела, оглушают, или заманивают, или красиво переливаются. И каково же было моё горькое удивление, когда на Озон.ру я не нашла ни одного нормального сборника стихов... Ни в оригинале, ни на русском языке. Буду мужественно продолжать поиски.
