Спрос рождает предложение. По разным оценкам, от 30 до 60% международного рынка произведений искусства — это подделки. Начнем с определения понятия: подделка — это произведение искусства, специально созданное или предлагаемое для продажи с целью обмана потенциального покупателя. Иначе: подделка создается всегда с мошенническими целями.
Автор: Аркадий Шварцер
Мы не можем называть подделками копии, сделанные начинающими живописцами в ходе обучения. Нельзя также принимать за подделки работы, начатые самими художниками и завершенные их учениками. Картины многих знаменитых мастеров, например, Рубенса и Рембрандта, были созданы именно так. Копия — это точное воспроизведение картины, а подделка — самостоятельная работа, имитация под некоего художника.
От копии до подделки — один шаг
Делая «учебные» копии, художники частенько развлекались, выдавая их за оригиналы. Например, Рафаэль изготовил несколько фальшивых Перуджино, Делакруа — Грёзов, Ван Дейк — на спор — Рубенсов.
В мастерской большого художника обычно трудились многие ученики. Они копировали работы мастера или писали свои, обычно подражая стилю учителя. Когда ученик заканчивал картину, к нему подходил учитель и несколькими мастерскими мазками придавал картине вполне приличный вид. Частенько потом под картиной ученика появлялась подпись его учителя — признанного мастера. Установить истинного автора такой работы практически невозможно, и она не считается подделкой. Например, в мастерской Рубенса большинство созданных учениками картин подписывались самим Рубенсом.им Рубенсом.
Такая же практика существовала в мастерской Айвазовского. Тот факт, что Айвазовский при жизни стал очень дорогим художником, способствовал появлению огромного количества подделок работ виртуозного мариниста. Практически на всех морских пейзажах второй половины XIX века стоит подпись Айвазовского: оригинальная или поддельная — уже не понять. Сам художник числил за собой 6000 картин, а сегодня в музеях и частных коллекциях находится почти в десять раз больше! И все подлинные. И это давно никого не смущает.
Другой пример. Представьте себе кабинет любого современного чиновника. Что висит у него на стене? Конечно, портрет президента. Обычно фотография. А теперь представьте кабинет чиновника времен Екатерины II. Что висит у него на стене? С тех пор ничего не изменилось. Во все времена со стены кабинета на российского чиновника пристально и строго смотрел вождь: император, генсек или президент. Видимо, считалось, что при портрете начальника чиновник не будет забывать о своей миссии государственного мужа и будет бояться запускать руку в казну. А где было взять изображение государыни императрицы в то суровое время? Нет фотографии, нет множительной техники. Потому существовала такая практика: для написания портрета императрицы приглашался не лишь бы кто, а проверенный (что важно), опытный портретист с мировым именем. Например, швед Рослин (Alexander Roslin, 1718–1793). Он славился виртуозным живописным изображением тканей, кружев, вышивок и прочей фурнитуры, в которую облачались царственные персоны того времени. Как портретист он был откровенно слабоват.
В 1776 году Рослин прибыл в Россию, где провел два года и написал более сотни портретов. Придворный шведского короля Густава III писал: «Во время посещения (Рослина) я имел случай видеть большую часть украшений императрицы, которые он писал, стоимостью не менее 4 млн рублей, а также одно из платьев, надетое на манекен, со всеми украшениями и символами власти, помещенными поверх императорской мантии и размещенными рядом». Однако портрет не понравился Екатерине: в своем письме барону Гримму она заметила, что Рослин изобразил ее «шведской кухаркой, грубой и простой».
После того, как допущенный к первому лицу художник заканчивал портрет, к этому портрету допускались лучшие живописцы страны. Они писали копии. Потом с их копий писали копии другие художники и т.д. Чиновники в зависимости от своего благосостояния заказывали портреты императрицы у разных по рангу и мастерству художников. Прошли столетия, и сегодня работы Дмитрия Левицкого (1735–1822) или Федора Рокотова (1735–1808) стоят гораздо больше, чем забытый Рослин. Заметим: позже эти и другие русские художники удостоились чести писать портрет Екатерины II. Сегодня рослинский портрет Екатерины Великой находится в Петергофе, портрет цесаревича Павла Петровича — в Романовской галерее Зимнего дворца, а копии с Рослина и копии копий находятся на рынке. И, как можно догадаться, их обычно приписывают Левицкому. Он дороже. К тому же художник не имел права подписывать свою работу, если это был портрет коронованной особы.
