Разговор о некоторых группах неминуем, даже если вместо особого мнения это будет монтаж из того, что было высказано и не высказано, когда самый быстрый разум не поспевал за новинками, которым суждено было стать классикой.
«Аббат» и «Биджаз» – вполне серьезно повторил школьник, перечисляя ансамбли, записанные на кассетах. Одну из них он вынес во двор, и с одной стороны действительно стояло вместо «Аббы» – «Аббат», а с другой – «Биджаз». Видимо, на слух оба названия звучали подозрительно, и молодой человек исправил их, как умел, полагаясь на интуицию.
Эта, весьма характерная история семидесятых годов, говорит о широте распространения Би Джиз в народе при отсутствии интереса к их музыке как таковой. Особенно когда над изяществом британской бит-эстрады возобладали мотивы кантри и чего-то еще, неуловимо старообразного.
Би Джиз слишком долго «тянули нищего», чтобы занять место в ряду лидеров подпольной звукозаписи. Их музыка усыпляла, а подросток жаждал пробуждения и острых ощущений.
Двойной альбом Odessa, в красном футляре под бархат, выглядел экспонатом ленинской комнаты. Слухи о еврейских корнях братьев Гибб ползли вяло, но ползли. Отсутствие официальных оценок заменяли отзывы рядовых слушателей. Они были проще, но оригинальнее мнения иностранных рецензентов в пересказе авторов «Ровесника».
На Западе отношение к Би Джиз, до их перевоплощения на волне диско-бума, не отличалось от взгляда на остальные сенсации шестидесятых – Кинкс, Муди Блюз или Холлиз.
«Воздушная психоделия» – так охарактеризовал зыбкие, но въедливые баллады Би Джиз один читатель Александра Грина. Для него, инженера в «почтовом ящике», они были музыкой для релаксации после работы в две смены. На бережно хранимых бобинах в его доме было несколько часов фонограммы австралийского трио. Его любимой песней был дрожащий бабочкой в летнем зное «Израиль». Вместо пошлой цветомузыки находчивый технократ завел себе музыкальные фото-обои, и любовался ими, запивая голландский сыр белым крепленым.
За ними не охотились целенаправленно, но к ним определенно влекло.
Что именно позволяло обыкновенным людям «понимать» Би Джиз так, как эстеты понимали Кинг Кримзон? – То же самое, что заставляло его листать Сервантеса и Данте. Интуиция – природная проницательность доверчивого человека.
Не зная конкретных первоисточников, он, тем не менее, ощущает их близость, предпочитая любоваться песней-ребусом, чья прелесть в неразгаданности.
В плане вокальных влияний Би Джиз – это в первую очередь: Орбисон, Джонни Мэтис, местами Перси Следж. С одной стороны. С другой – Фрэнк Айфилд, король австралийского кантри с тирольским напевом, и, как не парадоксально, Мик Джаггер искусственно смонтированного «доброго периода» Роллинг Стоунз между Flowers и Between The Buttons.
Самый популярный хит Стоунзов в Союзе – «Энджи» – идеально подходит для Робина Гибба. Но Би Джиз не исполняли чужих песен. Они пели только «своё». Нашпигованное цитатами как диссертация карьериста.
Странные названия некоторых песен – «Собаки», «Голоса», «Дурные сны» – звучали многообещающе, на поверку оказываясь все теми же отрезами симпатичной материи с одинаковым узором.
Даже гуляя по одному и тому же маршруту в виде прямой линии, можно одичать и заблудиться.
Вспоминаю один обмен, не менее символичный, чем превращение правильных имен в «аббата» и «биджаз».
Девятиклассник Коган прибегает к семикласснику Осипову избавляться от диска с красноречивым названием «Всем, кому это интересно». Когана интересуют модные вещи – то, что крутят в барах, которые он уже посещает: «Сувенир» Руссоса, All Directions – альбом Темптейшнс, стремительно набирающий популярность Джо Дассен..
В результате ему достается старый сборник Стоунз.
Получив абсолютно ненужных Роллингов (кто готов дергаться под «Бай, бай, Джонни»?), гость растворяется в дымке воздушной психоделии.
Слушать оставленный Коганом помет приходится в одиночестве. Уловив припев второй песни, я начинаю ей подпевать, сдерживая не детский хохот – «Мы заблудились» серьезным хором Робин, Берри и Робинс, совсем как пациенты в пьесах Введенского или Хармса.
Мы и так уже находимся в краю, заселенном потенциальными мертвецами, и безумный полет в копулятивном темпе You Should Be Dancing в любую минуту может замедлиться до панихидной Every Christian Lion Hearted Man Will Show You – это вам покажет каждый стойкий христианин. Что именно, лучше не присматриваться.
Воспоминания о прошлом, какими бы фантастичными они ни были, не хочется признавать вымыслом, даже при полном отсутствии фактов, способных подтвердить их достоверность.
И мистическая Одесса – «город у черного моря» – напоминает о себе в истории погребенных под землей шахтеров. В ней отчетливо слышится фраза «а в Мелитополе пришлось надеть халат», зашифрованная по-английски.
Меланхолия Би Джиз – не совсем от мира сего, но не так уж много в ней и небесного. Популярнейший «Массачусетс» предвосхищает энергоемкую казнь на электрическом стуле.
Би Джиз располагают к покаянию, но голос Бога в их песнях не прослушивается. Это светский «госпел» скептика-псалмопевца, не уверенного, кому в точности адресованы его мольбы.
Трепет на грани распада с особой, клинической, достоверностью передает одна из их знаменитых песен в исполнении Эла Грина, чей мятежный дух нашел успокоение в религии.
Вероятно, неспроста самой популярной песней Би Джиз в нашей стране стала Tragedy – при таком изобилии светлых композиций, чей мотив остается в памяти с первого раза.
Песни этого типа охотно исполняли другие артисты разных поколений, от Элвиса до Джимми Соммервиля. И все-таки «Трагедия» – козлиная песнь лесного демона, сеющего панику в сердцах горожан, заглушила проникновеннейшую лирику, доведенную до битловского совершенства в средний период творчества Би Джиз.
Говоря словами Роберта Рождественского, головокружительная карьера братьев Гибб – одновременно «и бегство и вызов». Какая-то родственная смесь провинции и снобизма.
Даже визуально это неимоверно успешное трио напоминало экипаж космического корабля, чья судьба неясна, равно как и будущее тех, кто следит за их полетом. Гностическое проникновение в иные миры имеет мало общего с религиозным восторгом. Об этом следует помнить, пока мы, подобно Одиссею, не отправились в странствие по безлюдной пустыне космоса.
Всё самобытное вторично и пропитано духом того, чья оболочка давно истлела. Необычное подстерегает неискушенных слушателей нового поколения в свободном доступе. Прозревая, человек тоскует по ясности, которую он утратил, перенасытив свой мозг бессмысленной информацией, подрывающей веру в чудеса вместе с нервной системой отступника.
Что позволяло простому человеку штудировать «литпамятники» в эпоху Би Джиз, толкуя их содержание самостоятельно? – Совершенно верно – интуиция, то самое наитие, с чьей помощью эти козлетоны-неоплатоники сочиняли свои гениальные песни, не зная нотной грамоты и полагаясь исключительно на память сердца, которая, как известно, сильнее памяти рассудка.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
Telegram I Дзен I «Бесполезные ископаемые» VК
