"Здесь варят кофе молотый,
Здесь не бывает холодно.
Ждет девочек, ждет мальчиков “Кафе неудачников”.
(М. Шелег)
В продолжение и в дополнение темы "культовых ленинградских мест" ниже публикуется краткий очерк- воспоминания вашего собкора о центральных заведениях нашего прекрасного города и не только о "Гастритах", но и о более изысканных "Метрополях".
«КОТЛЕТНАЯ», (НЕВСКИЙ ПР., 15/59)
Советский аналог «Макдоналдса». Ели стоя за круглыми столиками со столешницами из искусственного мрамора. Огромные, черного цвета круглые котлеты с пылу с жару, горчица бесплатно, бочковый «кофе с молоком». Котлетная посещалась для быстрого перекуса разнообразной публикой – студентами расположенного неподалеку «Бонча», таксистами, джентльменами, совершавшими по Невскому променад. Здесь карманники заканчивали свой рейд по Невскому и пересекались за соседними столиками с операми, которые пытались их поймать.
КАФЕ-МОРОЖЕНОЕ, (НЕВСКИЙ ПР., 22)
В конце 1830-х годов швейцарский кондитер Доминик Риц-а-Порто решил открыть в России первое кафе. Заведений подобного рода в империи прежде не существовало, поэтому для открытия кафе в доме лютеранской церкви Петра и Павла на Невском проспекте потребовался специальный закон, подписанный Николаем I. Перед Второй мировой войной здесь открыли мороженицу. Зеленые плюшевые диваны, по цвету ассоциирующиеся с кожей земноводных, дали ей народное название «лягушатник». В этом кафе всегда было чисто и светло, а потому туда ходили даже люди, на дух не переносящие мороженого. Посетители – студенты, дамы, интеллигентные семьи с детьми.
РЕСТОРАН «КАВКАЗСКИЙ», (НЕВСКИЙ ПР., 25)
Пристойное и дорогое двухэтажное заведение. Строгий фейсконтроль. Знатные иностранцы, расторговавшиеся гости с Кавказа, воры в законе, банкеты новоиспеченных докторантов, юбилеи значительных лиц. Хороший выбор грузинских вин, полный ассортимент кавказской кухни, знаменитый шашлык по-карски, подававшийся с живым огнем. Раз в неделю по субботам ресторан открывался в семь утра для любителей хаша. Армянская густая похлебка из телячьих ног и рубца, принимавшаяся внутрь под водочку и снимавшая похмельный синдром, готовилась в этот день специально.
ГОСТИНИЦА «ЕВРОПЕЙСКАЯ», (УГОЛ НЕВСКОГО ПР. И МИХАЙЛОВСКОЙ УЛ.)
Наряду с «Асторией» – самая роскошная городская гостиница; подавляющее большинство постояльцев – московские VIP-гости и богатые иностранцы из Западной Европы и Америки. «Европейская» была под постоянным присмотром КГБ. Человека с улицы швейцар просто не пропускал внутрь. Рестораны «Садко» и «Крыша», некогда излюбленные места ленинградской поэтической и художественной богемы, в брежневские времена были доступны только спецконтингенту: народным артистам, генералам, заморским гостям и путанам. Единственный сегмент гостиницы, куда могли попасть горожане, – кафетерий, выходящий на площадь Искусств. В отличие от «Сайгона», это фешенебельное место, где встречались после Русского музея или перед Филармонией. Коньячок, эспрессо, бутерброд с твердокопченой колбасой, пирожные эклер, «Александровское» и даже «картошка».
КАФЕ И КОНДИТЕРСКАЯ «СЕВЕР», (НЕВСКИЙ ПР., 44)
Существовавшее с довоенных времен главное ленинградское кафе «Норд» в связи с борьбой с космополитизмом в конце 1940-х было переименовано в «Север». Окончательный облик приобрело в 1970-е годы. Это огромный зал под цилиндрическим сводом, который шел от Невского проспекта до улицы Ракова (нынешняя Итальянская). Традиционно это было интеллигентное место для семейных выходов. Для нескольких поколений ленинградских детей из интеллигентных семей – первое кафе в жизни. Меню с восхитительными названиями: профитроли в шоколадном соусе, мороженое «Лакомка». Кафе было знаменито кондитерским цехом. Москвич или провинциал непременно привозил из Ленинграда торт из «Севера» с белым медведем на коробке. Пили в основном сухие вина и шампанское. К концу 1970-х обстановка резко меняется, из салонного кафе «Север» превращается в кабак с сомнительной публикой – фарцовщиками, проститутками, мажорами. У подъезда демонстративно играют в шмен.
ПЕРЕКРЕСТОК ТРЕХ ПРОСПЕКТОВ – НЕВСКОГО, ЛИТЕЙНОГО И ВЛАДИМИРСКОГО ПР.
В 1950-е – 1960-е именно здесь находился знаменитый «Бродвей». По Невскому разгуливали франты и франтихи поколения Иосифа Бродского, Михаила Барышникова и Сергея Довлатова. Память места сохранилась и в 1970-е – 1980-е. Рядом расположилась агломерация важных для городской молодежи заведений. Это знаменитый «Сайгон» и прилежащая к нему кафе-мороженица, окрещенная недобрым Виктором Топоровым «придатком». Чуть дальше в сторону «Владимирской» – буйный бар «Жигули». Два гастронома на углу по диагонали друг от друга обеспечивают пьяниц «Солнцедаром» или «Гурджаани». Для тех, у кого завелась денежка, рестораны «Москва», «Невский», «Универсаль», «Волхов». На участке Невского от Фонтанки до площади Восстания – самая серьезная концентрация кинотеатров в городе. Кофе можно пить не только в «Сайгоне»: эспрессо-машины установлены в магазине «Чай. Кофе», в баре ресторана «Невский», носящем народное название «Ольстер», и в кафе «Эльф» на Стремянной. У входа в «Сайгон» вдоль знаменитой «стеночки» прогуливаются представители разных поколений андерграунда. Бородатые, сильно пьющие семидесятники и наследующие им «восьмидерасты» – поколение Тимура Новикова, Виктора Цоя, Сергея Бугаева. Основную часть массовки в конце 1970-х – начале 1980-х образуют люди хипповской «системы», хайрастые и с фенечками. Они ждут концерта в рок-клубе или пойдут надоедать Борису Гребенщикову, оставляя признания в любви в его парадном на улице Софьи Перовской. И семидесятники, и восьмидерасты относятся к хиппи с раздражением, потому что те не работают, все время ищут вписку и сидят на «аске» (то есть, по существу, просят милостыню). Хиппи так много, что их главное лежбище помещается в садике на углу Стремянной и Дмитровского переулка (у «Эльфа»).
«САЙГОН», (НЕВСКИЙ ПР., 49)
Кафетерий представлял собой коридор, вытянутый вдоль Владимирского, вход прямо с угла. Посетитель входил на некоторое плато, где размещался буфет. Это была наиболее аристократическая часть кафетерия, где продавали коньяк и дорогие бутерброды. Здесь пили маклаки из букинистических магазинов Литейного, залетные фарцовщики. От плато шло несколько ступенек вниз, где располагалась длинная стойка, за которой стояли восемь венгерских эспрессо-машин. Было модно заказывать маленький двойной за 21 копейку. К машинам тянулись змеи очередей. Постоянные посетители имели привилегию выкрикнуть через головы стоящих в очереди: «Розочка, большой двойной». К кофе полагалась упаковка из двух кусков железнодорожного рафинада.
Михаил Шелег про это так и пел:
"Кафе неудачников” — вон на углу, и, как чей-то каприз,
Над ним ресторан для счастливчиков, знавших успех.
Как часто с высот тех клиенты спускаются вниз,
Чтобы потом никогда не подняться наверх."
Кофе пили стоя за круглыми столиками. Сидели на подоконниках, хотя это и не приветствовалось администрацией. В конце зала был кулинарный отдел от ресторана «Нева», где желающие, а их было немного, могли утолить голод куриными котлетами или люля-кебабом.
Распорядок дня в “Сайгоне” был следующий. Утром — случайные посетители или кто-то с сильного похмелья — просто выпить кофе. С двенадцати до часа дня завтракали книжные спекулянты с Литейного. Часов до четырех обычная публика пила кофе. Самый “дурдом” начинался после пяти, когда появлялись завсегдатаи.
Сергей Довлатов вспоминал о “Сайгоне”: “Ну что „Сайгон”… Грязноватое кафе в центре Питера, на углу Невского и Владимирского проспектов, со странной богемно-уголовной публикой, где встречались, пили кофе и портвейн, обменивались новостями, читали стихи. Юный лопух, случайный посетитель (сам был из таких) мог заметить только это. Но для своих, для посвященных (тут должны были совпасть не только место, но время и поколение) „Сайгон” был непрерывно творимой легендой, продолжением петербургского мифа (у „них” — салон Волконской или башня Вяч. Иванова, у нас — „Сайгон”), символом второй настоящей культуры, оказавшемся, как по заказу, напротив — на расстоянии Литейного — официальных цитаделей: кагэбэшного Большого дома и ленинградского Дома писателей."
Короче говоря, это кафе было еще одной „горячей точкой” планеты. Здесь собирались все наркоманы, фарцовщики, люмпены, поэты и проститутки Ленинграда.
«ГАСТРИТ», (УГОЛ НЕВСКОГО ПР. И УЛ. РУБИНШТЕЙНА)
В конце 1930-х годов в Москве и Ленинграде открыли кафе-автоматы, где, бросив деньги в монетоприемник, можно было получить бутерброд с сыром. К концу 1970-х автоматов уже не было, а вместительная столовка, которую горожане прозвали «Гастритом», все еще удивляла довольно приемлемой пищей по сравнительно невысоким ценам. Славилась местная солянка с лимончиком и сосиски с тушеной капустой. Алкоголя не было, попытки разлить и выпить под столиками пресекались строгими уборщицами. Работают они с тех пор, но уже в Макдональдсе.
«МЕТРОПОЛЬ», (САДОВАЯ УЛ., 22/2)
Колонный зал ресторана «Метрополь», бывший в 1970-е – 1980-е культовым местом города, уже не тот. Швейцара на входе нет, ушли былое величие и шарм. В меню европейская сборная, есть и «Цезарь» с варениками, и борщ, и стейк, тут же фигурируют котлеты «Пожарские» и бывший хит продаж – котлета по-киевски – стоит 370 рублей. Зато после реставрации два зала второго этажа превратились в бельгийский паб Brasserie de Metropole – с чуть меньшими, чем в ресторане, ценами, репродукциями Брейгеля-старшего, футбольными трансляциями и собственной пивоварней. Внизу попрежнему исправно работают кондитерская и пирожковая от «Метрополя».
«ПЫШЕЧНАЯ», (Б. Конюшенная ул. (ЖЕЛЯБОВА), 25)
Когда перед домом № 25 на Большой Конюшенной видишь хвост очереди прямо на улице, кажется, будто ты back in USSR. Открыли пышечную в 1960-х – а несколько лет назад усилиями администрации города внесли в «Красную книгу памятных мест Петербурга». Толпа терпеливо ждет и при входе раздваивается на два зала. Внутри скромненько, чистенько, без лишних запахов. Как и раньше, можно присесть на жесткий стул, а можно и постоять; пышка в канонической обсыпке из сахарной пудры стоит 12 рублей, кофе с молоком не в граненом стакане, как в детстве, а в белой кружечке – 18 рублей. Народ, как и прежде, берет по паре десятков.
Еще по теме:
Хроники ленинградских пивбаров
Энциклопедия ленинградских культурных мест
