Вчера мы хоронили двух марксистов... Пардон, это из другой оперы. Вчера мы отметили две даты в истории популярной музыки. Оба события связаны с фирмой Motown, чьей резиденцией долгие годы был Мотор-Сити - город Детройт, штат Мичиган.
Пятнадцатого октября 1966 года Reach Out I'll Be There - песня квартета Four Tops, добралась до первого места в списке журнала Billboard, а четыре года спустя, в этот же день был выпущен Stones Love хит трио The Supremes, в котором вместо ушедшей Дайаны Росс солировала Джин Террелл.
"Выпущен" потому что "любовь", как и "смерть" слова мужского рода в ряде европейских языков. Далида обращается к нему "месье Лямур" в одной из песенок одесского типа, импортируемых из Латинской Америки.
Фабрика звезд Мотауна, под вывеской "Саунд молодой Америки" давно превратилась в конвейер призраков, плывущих по кругу из цеха в цех. В отделе кадров ни души, столовая не работает, начальство неизвестно где.
Не будем о грустном. Поговорим о музыке.
Особенность обеих песен в их неимоверной устойчивости. Включи приемник - они там. И такты вступления каждый раз звучат "как тогда" - позывными начала новой эры не в историческом значении слова, а в том невыразимом, что происходит с человеком при столкновении с тем, чего он не ожидал увидеть и услышать на этом свете.
Как будто и шестьдесят шестой и семидесятый - года великого перелома, объединились в бесконечном миксе.
В те времена мало кто разбирался в сленговом значении глаголов, и переводя Stoned Love как "Любовь побитую камнями" подросток не комплексовал, а гордился лингвистической интуицией.
При попытке публичного анализа явлений, о которых почти невозможно узнать из первых рук, смелость проведения бездоказательных на первый взгляд параллелей можно только приветствовать.
Каждый эффектный хит обязательно имеет предшественников и младших братьев. Суть не в "плагиате", а в родстве. Подобно аристократии, музыка вырождается в собственном соку.
You Can't Sit Down и You Really Got Me, перетекая в River Deep, Montain High, разражаются Suneshine of Your Love, дающей новый импульс дальнейшему развитию рок-музыки на два десятка лет вперед.
Они образуют звенья генетической цепочки, каждое из которых выглядит для неофита откровением.
Драматическая кульминация выкриков солиста в I'll Be There, после которой его клятву подхватывает "оперный" хор, знаменует победу любви над временем и пространством. Протяни руку - во мрак, в пустоту, куда угодно - и обнаружишь то, чего по идее там быть никак не может.
Но я там буду - уверяет незабвенный Ливай Стэббс, наглядно демонстрируя то, чем отличается божественное бессмертие от людской славы.
Святая троица Холланд, Доужер и Холланд разработала миниатюрную модель вселенной на уровне Strawberry Fields Forever и Tomorrow Never Knows, доверив презентацию проекта лекторскому коллективу "Четырех вершин".
Магическое кредо I'll Be There звучало еще убедительней из уст югослава Арсена Дедича, донесшего этот "огонь Прометея" до советской аудитории. Услышав "я сам тут", формулу могущества с детской покорностью повторяли стар и млад, хотя сама песня так и не добилась всенародной любви.
Песни Холланда, Доужера и Холланда создавались с учетом индивидуальных качеств исполнителей, и Reach Out I'll Be There, являясь очевидным отклонением от нормы, знаменовала новые этап беспредельного совершенства Four Tops.
Stoned Love, напротив, переворачивает страницу с перечнем шаблонных хитов The Supremes шестидесятых, заключая в себе все важнейшие детали того, что в течении шести лет срабатывало безотказно.
Город Детройт был центром автомобильной промышленности. Но #Мотаун - волшебный городок внутри него, производил не автомобили, а грезы, сновидения для лунатических танцев.
В этом состоянии бессмысленно требовать от танцора и слушателя какой-либо логики.
Я вижу цех, как в наших фильмах на производственную тему, только пустой. С грязными окнами, которые так хочется расколошматить герою песни Жака Бреля "Идет дождь". И в гулкой пустоте помещения слышна только мольба без ответа .
Отголоски I'll Be There - необязательно смысловые и певческие, действительно попадаются там и тут. И при всей случайности подобных встреч, они моментально воскрешают грозное обещание мистера Стэббса: Я там буду. И там тоже. И там. Я всюду! Как древнейшие в кошмарах Лавкрафта.
Four Seasons, первые среди равных, белые конкуренты Мотауна, создали зеркальный аналог в виде C'mon Marianne.
Даже структура нордической Dancin' Queen напоминает I'll Be There ступенчатым пассажем клавишных, хотя филадельфийский #хит Smarty Pants сквозит в её ледяном убранстве еще заметней.
И запев Джексона Брауна в On The Day моментально отбрасывает соул-маньяка к старту пятнадцатилетнего марафона - недаром флейта в начале I'll Be There звучит как свисток физрука при сдаче смехотворных нормативов.
Разумеется, это заметно едва-едва, но при режиме тотальной слежки наваждение остается последним убежищем свободного ума.
Ассоциативный ряд можно развивать пока не надоест, но в этом нет необходимости. Сквозь проходную Мотауна, во сне и наяву, так или иначе, прошли все гиганты и карлики мировой поп-сцены.
Все там были и все там будем.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
Далее читайте и слушайте:
* Гений и Норма
* Плоды просвещение и мука неподвижности
* Адьюльтер в стиле кантри. Пять гимнов изменам
* Человек и толпа