Мне 7 лет, я сижу на уроке, и под партой у меня лежит собака. Влажный нос его слегка поблескивает, а сытое пузо нежно розовеет сквозь белую с черными пятнами шерсть – наелся и спит. Живут своей обычной жизнью и лохматые песьи лапы – сражаются с невидимой дорогой - куда-то бегут, пока их хозяин сладко похрапывает во сне. Однокашники мои прыскают от смеха при каждой новой его руладе и смотрят на меня с завистью и восхищением. Граф...
Моя поселковая школа стояла в сосновом бору. Дорога к ней проходила в низине, куда после таежной многоснежной зимы, весной, стекалась вся вода в округе, и наш привычный путь превращался в озеро. По талому снегу плавали деревянные трапики, брошенные кем-то заботливым, таким же как и мы - путником, и мы - школяры, словно зайцы, правда, без деда Мазая, прыгали от трапика к трапику - так и добирались до школы.
После открытого пространства сосновый бор накрывал нас ажурным полумраком, будто добрая бабушка закутывает замерзшего внучка в свою пушистую зеленую шаль. Я иду в школу, рискуя получить шишкой в лоб, смотрю в небо - серенькое зимнее или весеннее солнечное и сочное - все оно в пушистых штришках хвои. Каждая иголочка такая четкая, такая остренькая- «Как на гравюре»– так говорит мама.
А вот и она - школа! Мелькает между чешуйчатыми янтарными стволами сосен, подмигивает мне умытыми окнами. «Иди, иди скорей, милая… Заждалась я тебя». Одноэтажная, деревянная, с резными наличникам на окнах, выкрашенная когда - то давно то ли в синий, то ли в зеленый цвет - сейчас уж не разберешь…
Под ногами плотным ковром лежат пожелтевшие сосновые иголки и шишки - кругленькие, шипастые ёжики - незаменимое оружие мальчишек в ежедневных военных баталиях по дороге домой. «Ааааа! Тра-та-та-та-та… Граната летит! Спасайся, кто может!»
Школа была небольшая и очень старая. Всего четыре комнаты-класса, да кабинет директора. В ней не было водопровода - руки можно было помыть в большом никелированном чане с краником, а про туалеты и вспоминать страшно – такие были на вокзалах, по крайней мере, у нас в глубинке.
От десятка слоев масляной краски разбухли и давно потеряли четкость форм двери, дощатый пол, стены, и парты с откидывающейся крышкой, которую нужно было поднять, чтобы сесть за нее или выйти. Если сковырнуть свеженький слой краски, можно было увидеть - за партами какого цвета сидели мои предшественники десять, а то и двадцать лет назад: зеленая, черная, синяя… даже голубая! А ведь кто-то, сидя здесь, еще макал перьевую ручку в чернильницу, ставил кляксы в тетрадь. У меня не укладывается это в голове!
Школу я любила. Помню, как проснулась первого сентября, сладко щурясь на свое всклокоченное отражение в зеркале, и мечтательно так шепчу: «Мммм… школа!» Еле дождалась! Первый раз в первый класс! Школа не подвела и не разочаровала, это был второй дом, куда даже после каникул я возвращалась с радостью.
Ррррав, рррааав, гав, гав…
-Отстань, я в школу иду.
Маленький песик деловито семенит рядом. Граф достался нам вместе со своим именем от беспечных соседей - уехали в отпуск и выпустили собаку на вольные хлеба. Это была смесь благородства и деловитости, ума и собачьей верности - аристократ в изгнании без титула, без рода и племени - обычная дворняга, второй которой не сыскать в целом свете. Он провожал всех домашних, куда им было надо, а потом уже один неизменно возвращался домой, как бы далеко не уходил.
-Ладно, пошли. Вместе веселее, но только вон до той до калитки. Собакам в школу нельзя!
Но вот уже и школьный двор. Граф для вида отстает, изучает новую местность. Столько деревьев! Лапа устанет подниматься! Я медленно открываю тяжелую школьную дверь с тугой пружиной, и мой провожатый забегает вовнутрь.
- Я только на минуточку…
Хитрюга машет хвостом - метелочкой и озабоченно бежит в гардероб.
Я хлопаю глазами… Слезы уже готовы закапать на белый воротничок - боюсь, что меня заругают за собаку в школе. Но взрослых не видно, а дети обступают Графа, гладят его жесткую шерсть, чешут за ухом и тянут в класс.
- Это твоя собака? Ух, ты, здорово! А как его зовут?
Я понимаю, что Граф никуда не уйдет. Настал его звездный час! Но, что скажет моя любимая учительница?
-Здравствуйте, дети…
Сердце стучит у меня в ушах…
Грохот тридцати падающих крышек парт заглушают мое сердцебиение – мы в едином порыве вскакиваем со своих мест - приветствуем учителя.
-Раав! Ррррав! Ррразрешите и мне…. Засвидетельствовать! Свое! Почтение!
Сдвинутые от невыносимо грохота брови учительницы расправляются, глядя на усатую морду, выглядывающую из-под батареи.
Класс рассыпается звонким детским смехом вперемежку с заливистым лаем. А мне не до смеха - мое сердце устремляется к горлу, того гляди - выпрыгнет!
Улыбается! Улыбается милая моя, Альбина Эдуардовна. Моя первая учительница, моя школьная мама… Сколько раз в своей жизни до нас вы слышали этот приветственный грохот и сколько еще услышите после, эту самую сладкую для учителя музыку…
-Ты чей, дружок? Греешься? А ну-ка полезай-ка ты под парту, а то директор, не ровен час, заглянет. И смотри у меня –сиди тихо!
На обед нам приносят из соседней столовой чай и наш таежный гамбургер - котлету в тесте. Сидя вместе с моей лучшей подружкой Иринкой, трескаем наш нехитрый обед и бросаем по маленькому кусочку котлеты паре голодных глаз под партой. Покормить собаку хотят все. Вокруг нас выстраивается очередь с подношениями: печеньки, пирожки, бутерброды принесенные из дома. Все это исчезает в ненасытной усатой пасти благородного Графа. Поселковые дети, конечно, видели в своей жизни собак, но не в школе! Это что-то новенькое!
Так мы и ходили вместе в школу, пока у моего провожатого не возникли более важные дела – в виде рыжей кудрявой собачки в соседнем дворе.
Школы больше нет. Ее снесли больше двадцати лет назад. На месте, где она стояла в котловане выросли новые сосны. Теперь это просто лес. А Граф однажды просто не вернулся домой… Мы искали его, но больше мы его так не увидели… Хочется думать, что он нашел себе более подходящую семью и ему там так понравилось, что он решил остаться. Но, нет… Он бы обязательно вернулся. Поэтому просто не буду думать об этом. Иначе залью слезами клавиатуру ноутбука и не напишу больше ни строчки.
Говорят, не надо возвращаться туда, где ты был счастлив. И я согласна. Слишком многого уже нет. Но я закрываю глаза и вижу: небо в черточках сосновых иголок, школу, как она поглядывает на меня из-за деревьев и черно-белого пса, семенящего рядом. Я сейчас пишу эти строки и понимаю - какое же у меня было чудесное детство! Ну, скажите, у кого еще в школе лежал пес под партой? А у меня лежал….