Вот красавица одна;
К зеркалу садится;
С тайной робостью она
В зеркало глядится;
Темно в зеркале; кругом
Мертвое молчанье;
Свечка трепетным огнем
Чуть лиет сиянье… (В.А. Жуковский "Светлана")
С появлением на небе той самой ожидаемой всем миром Звезды началась святочная неделя, а это значит, что наступило время, когда особенно сильна нечисть.
И в этот разгул бесовской рати на Руси было принято гадать (главная забава русских девушек).
И Жуковский, а в след за ним и Карл Великий, как его называл Василий Андреевич, создают своих "Гадающих Светлан". И, конечно, образ художника не вырос бы без стихов поэта, но кажется, все-таки ушел дальше.
По правилам хорошего тона гадание перед зеркалом на суженного должно происходить в полночь в темноте (и тут нареканий нет) и, непременно, при помощи ДВУХ зеркал, между которыми садиться барышня и зажигает свечку, начиная жадно вглядываться в отражение, дабы узреть там своего будущего жениха.
Тут то Брюллов и делает ход конем: пишет только ОДНО зеркало. Конечно, умозрительно мы понимаем, что их два, но все-таки видим лишь одно.
Почему?
Потому что художник не столько стремился отобразить стихи Жуковского, сколько создать романтический, опоэтизированный образ мистической, типично русской забавы.
И вся мистика здесь заключена в этом зеркале - портале в иной мир. Ибо зеркало, примета двойственности человеческой природы, вступает в спор со временем, а в данном случае, в спор с самим "правильным" течением жизни, ибо барышня взывает к бесовщине, стремится узнать то, что, в общем-то, ей знать не положено.
И в этом общении с нечистью существуют свои опасности, ибо эта сила может проявить себя, оставив на лице отметину или явиться в чудовищном образе и тогда обычная забава может привести к сумасшествию и даже к смерти.
Отсюда и этот мистический теплый жёлтый цвет, переливающий то бронзой, то золотом (символ власти, но уже не божественной) - отсвет свечи, которая есть не что иное как аналог человеческой жизни, души, пребывающий в теле, духа, который желает проникнуть за пределы доступного.
И эта типично русская барышня (длинная коса, кокошник, сарафан) с по-детски вопрошающим взглядом жадно пытается увидеть ТАМ лик своего суженного. Но тут такое дело, помимо двух нитей жемчуга, на шее героини заметна веревка, на которой по всей вероятности крест. А гадать с крестом - боже упаси.
А все почему? Потому что перед нами глупенькая молодая девушка (а молодость, как известно, всегда глупа и наивна), которая совсем не грустит по милому другу как Светлана Жуковского, а лишь из любопытства развлекает себя.
И в общем-то она совсем не ожидает встречи с нечистой силой и даже более того она и не задумывается об этом (потому что для нее акт гадания есть развлечение и не более).
И если Жуковский сопереживает своей Светлане, не одобряя этой гадательной бесовщины и призывая Бога защитить ее от печали и бед, потому что "в ней душа как ясный день",
то Брюллов пишет не портрет-иллюстрацию жуковской Светланы и даже не портрет русской девушки вообще (хотя, конечно, не без этого), а создаёт мистический ОБРАЗ типично СЛАВЯНСКОГО ОБРЯДА - ЗАБАВЫ всех русских молоденьких девушек.
Никакого морализаторства (никакого сна Светланы), только самобытный народный уклад жизни с его обычаями, преданиями и верованиями.
И в этом коричнево-красно-черном пространстве удивительно ладно живут Дьявол и Бог, наивность девичьей природы и суровая мистическая правда бесовской рати, способная довести чистых юных прелестниц до белой горячки.
Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали:
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали... (В.А. Жуковский "Светлана")