Издалека доносились раскаты грома, будто гигантское чудовище ворочалось где - то на краю земли, молнии врывались в дом белыми всполохами света, заставляя Наташку вскакивать и неистово креститься. "Будет тебе, - успокаивала её старуха, - не бойся, то природа просто разыгралась. Может пошлёт нам Господь дождичек..." Старуха заснула недоговорив, её не пугала гроза, давно уже ничего не страшило её душу, много этих гроз повидала она за свою жизнь.
"Лукерья! Лукерья! Проснись. - тормошила Наташка старуху, - Барыня тебя кличет." Старуха с трудом разлепила глаза и ночью не было ей покоя от Дарьи Егоровны, за день загоняет их с Наташкой так, что ноги всю ночь гудят и вновь что - то ей понадобилось от старой больной бабки.
Каждая ступенька знакомо стонала под поступью старухи, за столько лет она выучила мелодию этой лестницы наизусть. Когда - то давно только кликнет барыня: "Лушка!" Как та в миг уже на втором этаже. Когда - то и сама усадьба была иной, сияла свежей краской и намытыми полами, не завывали тоскливо половицы при ходьбе и не дребезжали от ветра стёкла в ветхих рамах.
Лушка была смышлёной и расторопной девкой, именно из - за этих её качеств ей и выпала честь быть нянькой при малолетней Дарье Егоровне. Но только сама Луша была тому не рада, сердце томилось по красавцу Ивану, а как иначе в шестнадцать лет? И сам Иван был неравнодушен к молоденькой Лукерье и жить бы им вдвоём в любви и согласии, но у судьбы иные планы.
Знала Лушка, что если попадёт в барский дом, то так и останется при барышне, плакала и умоляла позволить ей быть с Иваном. Сам управляющий пришел и за косу выволок её из родной избы, отвёл в усадьбу, а там уж умели заставить делать то, что им угодно. Быстро сбили спесь с упрямой девки и теперь день и ночь находилась она при Дарье Егоровне. Не было в доме такого угла где бы она тайком не плакала, но это поначалу, а потом смирилась со своею участью.
Уже пол века минуло, а Лукерья по - прежнему при барыне. Не слишком ладно сложилась судьба и самой Дарьи Егоровны. В детстве была она большой и неуклюжей, а в юности и вовсе будто медведь в женское платье обрядился, к тому же неотёсанна, необразованна, груба и год от года становилась всё беднее. Желающих предложить ей свою руку, а зодно и сердце не нашлось и в итоге она осталась одна в обветшалом поместье, где компанию ей составляли теперь Лукерья и молоденькая Наташка. Делами усадьбы помещица заниматься не умела и не очень хотела, хотелось чтобы всё само собой как - то устроилось, но ничего не устраивалось, а становилось хуже и она винила во всём своих ленивых крепостных.
Барыня лежала на кровати, будто кит выбросившийся на берег, огарок свечи чадил рядом с ней на туалетном столике, освещая её некрасивое лицо с красными мясистыми щеками и толстыми губами. "Не спится мне нянька, - сказала она, - то жарко мне, то холодно. На улице всё гремит и сверкает и сон не идёт ко мне..." "Это от того, что после обеда вы долго почивали." - отозвалась Лукерья. "Скажешь тоже! - усмехнулась барыня, - Это вы с Наташкой дрыхните по пол дня, после обеда вас не дозовёшься! Сказывай давай мне что - нибудь."
Лушка промолчала о том, что после обеда они с Наташкой по приказу Дарьи Егоровны перешивали отделку с одного платья на другое, дабы пустить пыль в глаза соседям. "Чего сказывать?" - спросила она вздохнув. "Ну там, сказки всякие, - ответила барыня, - про змея огнедышащего например..." Старуха села подле кровати и под отдалённые раскаты грома начала свой рассказ.
Змей жил высоко в скалистых горах, там где не летают даже птицы. Был он так огромен и страшен, что увидев его однажды, забыть невозможно. Тело его огромно, ни рук, ни ног, только крылья которые закрывают солнце при полёте. Разорял он деревни, жёг дома, поедал скот и вскоре нигде подле его жилища не осталось людей. Вся пещера была завалена награбленным золотом, смешавшись с песком и пылью, оно громадными холмами высилось вдоль тёмных стен. "Это не дело, - подумал змей, - нужно чтобы кто - то здесь прибрался."
Долго парил он в небе, покуда не нашёл один ни разорённый посёлок. Пасла там девка гусей подле дома, увидев в небе громадную тень, метнулась в избу. Но коварный змей, зубами за косу вытащил её из дому и поволок в своё логово. Там бедная девица и день и ночь чистила от грязи змеево золото, пересчитывала монеты и раскладывала по кучкам драгоценные камни.
Горько плакала она, скучала по дому, по Ваньке своему любимому. А змей всё злился на неё и тщательнее заставлял чистить своё золото, всё ему казалось, что недостаточно ярко оно блестит. Однажды разыскал змеево логово Ванька, пришёл и потребовал отпустить красавицу. Но змей лишь рассмеялся, дохнул разок дымом так, что Ванька под гору скатился. Ещё пуще напустился змей проклятый на бедную девушку, теперь и по ночам должна она слёзы лить и драгоценности его перебирать, уже и сил у неё не было и глаза закрывались, а он всё был недоволен.
"Может спать будем Дарья Егоровна?" - с надеждой спросила Лушка. Барыня расчувствовалась, с возрастом появилась в ней эта тонкая чувствительность, хлюпая носом и вытирая крупные слезинки кулачком, она сказала: "Как жалко несчастную девицу! Заведись в наших краях такой змей я бы ему самолично башку отсекла! А ты сказывай дальше нянька, не ленись! Что там с Ванькой дальше было?"
"Известно что, - пожала плечами Лукерья, - другую ему нашли и зажил он с ней, наверное счастливо... А когда девица навела порядок в змеевой пещере, когда последняя монета засияла ярче солнца, натёртая её трудолюбивой рукой, надеялась она, что змей её отпустит. Но тот новую забаву придумал, должна была она ему ночью пятки чесать, так ему спалось лучше. Заснёт бывало чудовище на рассвете, а девица думает, что ей уже можно и не ложиться, ведь поутру должна она пещеру мести..."
Дарья Егоровна неожиданно приподнялась с подушки и внимательно посмотрела на старую няньку, будто какая - то внезапная мысль посетила её голову. Лушка спокойно выдержала этот взгляд. А что такого, это просто сказка! А барыня тем временем облекла свою мысль в слова. "А как это она змею пятки чесала, коли он без рук и ног был?" - торжественно изрекла она. "Воля ваша Дарья Егоровна, - отвечала Лукерья, - заговорилась я. Стало быть на лапах змей был." "То - то!" - довольно произнесла барыня.
Лукерья прислушалась, громовые раскаты доносились еле слышно, гроза обошла их стороной. Внезапно спальню огласил богатырский храп барыни. Старуха задула остаток свечи и комнату затопил серый предрассветный сумрак. "Наверное мне можно и не ложиться, - подумала Лушка, - уж скоро солнце взойдёт..."
Не забывайте ставить лайки, это важно для развития канала!