Москва, квартира Толика, вторник, день
Толян кропотливо возился с гормонами. Ему хотелось добиться идеального сочетания веществ. Чтобы при взаимодействии с металлом реакции не было, а при попадании в кровь – была мгновенная. При этом вещество должно быть настолько легким, чтобы моментально впитывалось в кожу. Пока никак не получалось. То оно вступало в реакцию с металлом. То казалось Толику слишком густым, вязким, тяжелым. Может зря он, действительно, изобретает велосипед? Можно потратить это время на что-то более полезное. Но ему так хотелось, чтобы одним прикосновением ладони из человека можно было сделать управляемый, влюбленный по уши, объект. Кстати, он мог сам воспользоваться этим способом. Положить Кате руку с кольцом на плечо и слегка нажать. Вещество впитается девушке в кровь, и она влюбится в него. Не навсегда, на несколько часов. Но ему этого хватит. Жизнь – это, в принципе, несколько часов. Максимум шестьсот-семьсот тысяч часов и всё. Что плохого, если хоть на какое-то время из этих жалких тысяч часов он сделает себя счастливым? Он и так ничего не видит, кроме своей лаборатории. Ему ничего и надо было. Толик был вполне доволен своей жизнью. И даже счастлив. До того дня, точнее, ночи, когда в минуту стал абсолютно несчастным и никому не нужным человеком. Он был обычным мальчишкой двадцати трех лет, домашним до ужаса, который ничем, кроме своих учебников, не интересовался. Когда Толик без пяти минут был выпускником биотехнологического факультета, почти перед самым днём защиты диплома – ожидался, разумеется, диплом красного цвета, - престижного Московского вуза, все его близкие погибли. Семья в составе мамы, папы, бабушки, дедушки и собаки Лесли, породы сибирский хаски, были на даче. Ночью неизвестные проникли в дом с целью ограбления, как объяснял ему усталый майор. Он то и дело пытался проявить крайнюю степень подозрительного непонимания вместо сочувствия: почему это Толик был в городе, когда вся семья на даче. Толик в ужасе смотрел на мента и не понимал, к чему эти вопросы, но послушно отвечал, что у него защита диплома, поэтому он остался в городе.
- И вот что ты тут прямо к диплому готовился, а, пацан? Или пьянки-девочки, все дела?
- Да я не пью. Готовился, вот. – Кивая на папку с распечатанными листами на которых пестрели формулы, Толик силился понять, что произошло. И что ему делать со всем этим дальше.
- Я одного не пойму. У вас же была собака. Если чужой, так собака должна броситься на него. И шум поднять.
Толян усмехнулся, майор дико посмотрел на него.
- Вы знаете, кто такие хаски?
- Не сталкивался.
- Они не лают почти. И если бросаются на чужих, то чтобы зализать до смерти. – Толик осекся. – Скажите, а они и… и собаку тоже?
- Да, пацан. Соболезную. И собаку тоже. – Майор встал и пошел к выходу.
- Что мне нужно теперь делать?
- Деньги есть?
- Деньги? Да, есть. – У них была семейная карта на имя бабушки. Львиная часть доходов каждого члена семьи вносилась на счет этой карты. Она лежала на полке в коридоре. Любой, кому нужно было пойти и что-то купить, мог взять эту карту и пойти в банкомат или за покупками. Пин-код знали все. Доверие и любовь. Любовь и доверие. Это были основы, на которых годами держалась их большая дружная семья. Как же так возможно, что в одну ночь человек лишился всех, кого любил? Разве так бывает?
- Мы сообщим в агентство ритуальное. Они пришлют менеджера. Никаких хлопот тебе не будет, главное плати. Вот до чего техника дошла. – Усмехнулся майор. – Дело, в общем-то, ясное. Висяк. Ну, не наш, и то слава Богу.
- Как понять, висяк?
- Ну, вряд ли найдут убийц. Не так просто. Свидетелей нет, следов каких-то тоже. Будут экспертизы разные, баллистическая в том числе. Тебе тоже придется пальчики откатать для порядка. Но я сразу предупреждаю, шансов на то, что найдут кого-то, минимум.
- Да мне как-то все равно.
- Это как же?
- Так же. – Разозлился вдруг Толя. – Найдут того, кто это сделал, и что? Мне родных вернут? Семью мою вернут мне?
- Да не вернут, конечно, но…
Агент из ритуальных услуг нарисовался чуть ли не через пять минут после того, как ушел мент. Шустро работают. Он деловито посчитал смету, предъявил Толику вместе с договором и попросил предоплату. На неё хватило наличных, которые лежали в столе у деда. Остальные договорились после похорон. До похорон у Толика было еще одно важное дело. Он оделся, взял запасные ключи и поехал на дачу. Уговаривая себя перед каждым шагом, он открыл входные двери, отклеил бумажку с печатью и вошел, стараясь не дышать. То, что он рассчитывал найти, Толик увидел сразу в большой прихожей. Контролируя каждое свое движение, он прошел в гостиную и содрал покрывало с дивана. Завернув остывшее собачье тело в покрывало, Толик вынес его в сад и закопал, как смог. Под яблоней. Копая сухую землю, Толик первый и единственный раз в жизни остро сожалел, что вместо спорта всю жизнь тянулся к науке. Сейчас бы ему не было тяжело так копать эту чертову могилу для собаки. Для его Лесли, которая была очень добра и ласкова со всеми людьми. А лучше бы была злобной, как голодный питбуль. Если бы он, Толик, выбрал спорт вместо книжек и формул, может быть и не уехала бы его семья на дачу без него. Ведь уехали-то они, чтобы не мешать ему готовиться. Забросав собаку землей, Толик тогда сел на землю и дал волю слезам. Он остался совсем один на этой грешной земле. И как-то надо было жить эту жизнь. Получать диплом. Устраиваться на работу. Что-то покупать, что-то оплачивать. И всё это ему одному. Ничего не знающему, кроме химии и молекулярной биологии. Впервые с того самого дня, когда жизнь отняла у него разом всех, кто был ему дорог, Толян сейчас что-то чувствовал. Что он живой внутри. Что он способен любить и чего-то хотеть. Быть с кем-то рядом. Неважно, как долго. Вечного ничего все равно нет. Правда Катя сказала, что это была ошибка. И что им надо все забыть. Но ведь она может еще передумать. Он ничем не хуже Вовки. Они еще обязательно поговорят. Ну, а если не поговорят, - то Катя станет его подопытным кроликом для новой формулы гормонов. Погруженный в свои мысли, Толик не сразу услышал звонок в дверь. Звонили, не отрывая палец от кнопки. Обычно так звонит Катя. А может предложить ей ключи от квартиры? Это автоматически сблизит их. Толик быстрым шагом прошел к двери и не глядя в глазок открыл. У порога стоял взмыленный Вова с синяком вокруг глаза и смотрел невидящим взглядом мимо Толика. Толик даже напугался немного и отступил внутрь квартиры, но догадок никаких не успел настроить, потому, что Вовка вошел внутрь, закрыл дверь и буквально выдохнул:
- Катька пропала!
Москва, квартира Толика, вторник, день
Толик стоял у окна и смотрел во двор. Во дворе гуляли какие-то дети. Соседские, наверное. Толику казалось, что подобную картину мира – припаркованные во дворе автомобили, идущие по тротуару люди, площадка, горка, качели, детишки в разноцветных ветровках с совками и ведерками, скучающие на лавочке рядом мамы и бабушки, - он видит впервые. Как будто, раньше в окно был виден лишь голый двор. А в какой-то момент пришел неизвестный художник и нарисовал всё это. Почему так? Почему раньше не было во дворе этой движухи? Или Толик не видел её? Смотрел и в упор не видел? Ах, да. Он же и не смотрел в это окно. Практически никогда. Наверное, в последний раз он так стоял у окна, когда были живы его родные. А потом весь его мир укрылся в самодельной лаборатории с плотными жалюзи на окне, выходящем на улицу. Все деньги, время, энергию и силы Толик вкладывал в свою лабораторию. Надо было случиться чему-то страшному и непонятному в очередной раз, чтобы он увидел, что за стенами его квартиры есть жизнь. Нужно держать себя в руках. Не хватало, чтобы Вова узнал о том, что было у них с Катей. Пока ничего не ясно – это совершенно ни к чему. Вован чередовал сидение на диване с беготней кругами по комнате. Иногда он нажимал на телефоне вызов, внимательно прослушивал механический голос, по поводу того, что абонент недоступен, вскакивал с дивана и снова начинал кружить по комнате, как таракан на бегах. Толян подумал, что это его раздражает. Или его просто теперь раздражает Вова? Ведь друзьями они толком никогда не были. Были подельниками. Для Толика это сотрудничество было необременительным, но вынужденным. Когда-то Вова его здорово выручил. Как раз в тот момент, когда Толик подумал об этом, Вова вскинулся.
- Я спас твою шкуру тогда. Ты должен помочь мне спасти Катю!
- Ты охренел что ли? Ты скажи еще, что бескорыстно мне помог! Да я пахал на вас, как проклятый.
- Ты че несешь? Какая пахота? Тебя хлебом не корми, дай посидеть со своими пробирками. Пахал он! Денежки получал? Ну, вот и не гони. Гонит еще тут.
- А ты чего сидишь? Делай что-нибудь!
- Что?
- А что ты уже сделал? Так вот сидишь, сопли размазываешь? Куда она пошла? Кто видел её последним? Когда это все случилось?
- Что… Что случилось?
- Пропала когда, идиот!
- Сам идиот. – Огрызнулся Вова. – Вчера вечером. Пошла она в зал к Азаряну.
- Это тот, кого она наметила?
- А ты откуда знаешь? – С подозрением прищурил целый глаз Вова.
Толя вздохнул. Что это еще за мимика? Он что, подозревает его в чём-то? В чём его можно подозревать? Сам только что сказал, что ему, Толику, ничего, кроме его пробирок не надо. Чего щурится тогда? Что за замашки венецианского мавра?
- Катя прибегала за колесами для тебя, и сказала, что тебя оприходовали охранники мужика, которого ты неудачно пас.
- Шли бы сами с Катей да пасли удачно. Все умные такие.
- Ну, так я смотрю, она сходила уже. Теперь мне предлагаешь пойти?
- Мне туда никак. Я спалился там уже. Пойдем вдвоем, пожалуйста!
- Пойдем зачем?
- Попробуем понять, что там было вчера. Куда она делась.
- Аппаратура твоя где?
- Дома. Забыл. Черт, я все забыл.
- Вов, слушай, а не в обиду. А может она тебя бросила, а?
- Ты че… Ты че, знаешь что-то, да? Говори, сука. – Вова подскочил и вцепился Толяну в грудки. Толик в душе усмехнулся. Эк его разобрало. Так любит Катьку? Спокойствие, главное самому не психовать.
- Вов, остынь. Не знаю я ничего, предположил. – Вова продолжал цепко держаться за него. – А я смотрю, у тебя и без меня помощников много, да Вов?
Вова отцепился от товарища. Еще раз заглянул ему в глаза. Да, нет. Это глюки. Что может знать Толян? Это Вова от ревности маялся дурью, всё в чем-то его подозревал. И на Катю наезжал. С жиру бесился. Ему видимо не хватало чего-то, раз он придумывал себе проблемы. Ну, вот и напридумывал. Вот она, реальная проблема. Да что там проблема. Беда! Единственный близкий человек пропал, а он продолжает херней страдать. Ну, сморозил Толян глупость. Это же не преступление. Он имеет право делать предположения. Да, нелепые, странные. Но Толян и сам странненький. Ляпнул, не подумав. Надо успокоиться. Срочно. Вова даже разгладил Толику рубашку на груди. Не время ссориться, чувак прав. Вова подумывал, может извиниться? Ему сейчас очень нужен Толян. Совсем один он не справится. Пока раздумывал, Толик, которому извинения Вовы были до одного места, уловил перемены в его настроении.
- Иди, Вова, за своими прибамбасами. Я пока соберусь. И поедем. Окей?
- Да-да. А где встречаемся?
- Поедем лучше на метро. В центре зала на Маяковской через час. Согласен?
- Хорошо.
- Всё. До встречи.
Номер карты 2202 2005 1113 0344 для тех, кто захочет поддержать канал и автора