Оставим Стешу с Игнатом, не будем им мешать, они были в долгой разлуке и теперь им надо время, чтобы побыть наедине. Это понимали и Стешины соседи и коллеги по работе и не отвлекали их. Но они также знали, что после долгого ожидания солдат вернулся, а значит встретить его должны, как и положено в Прохоровке, как встречали всех вернувшихся с войны.
Во дворе правления колхоза установили столы, сделали навесы на случай дождя, время-то осеннее, дождливое. Женщины-активистки распределили кто, что готовит на стол и, получив задание, все разошлись по домам выполнять его. Вечером должны принести приготовленное. Обычно, если такое случалось, хлеб для праздничного стола пекла Стеша. В деревне лучше её хлеба и не было. Это все знали, но в этот раз никто не посмел нарушить уединение пары.
А в это время, когда все готовились встретить Игната, к Ваньке Храке домой пришли два незнакомца и попросили сделать им одолжение.
- Понимаешь, в чём дело? Сына женим, а люди мы не богатые, нам сказали, что мужик ты, Иван, хороший и понятливый и нам поможешь.
- Ладно, помогу, но денег у меня нет. До зарплаты далеко, а когда её получаю, так жена Мыланька всё до копеечки забирает, а куда девает, мне неведомо, - Иван Храка даже возгордился, что такие видные и видать образованные мужчины к нему обратились.
- Да не деньги мы у тебя просим. Ты сегодня ночью на скотном дворе сторожишь, так мы подъедим и поросёнка возьмём, а ты нас не заметишь. Мы тебе денег дадим.
- Та зачем мне деньги? Я и без них проживу…
- Так ты проживёшь, а жена твоя, небось давно новое пальто хочет купить, да новые сапожки.
- Дак, сапоги и правда надо покупать, Михалыч, сапожник наш, предупредил, что латать больше не будет. Говорит, что дырка на дырке, - согласился Иван.
- Так и мы же об этом. Купишь сапоги жене и детям на конфеты останется.
Так и порешили. Приедут на полуторке, погрузят поросёнка, а Иван шум поднимать не будет.
Ночью приехали. Сразу сунули Ивану деньги и пошли в свинарник. Погрузили троих свиней. Иван кричит им, что за одного поросёнка договаривались, а они и не слушают его. Уехали. А Иван начал волноваться, что же теперь будет?
Хоть и уродцем был Ванька Храка, но совесть у него была. Сильно он переживал и жалел, что позволил увезти три поросёнка. Деньги он Мыланьке отдал, а та в магазин сразу побежала, накупила всякой всячины типа повидла яблочного на развес, консервов рыбных да карамелек подушечек. О сапогах и не вспомнила, не зима ещё. На вопрос других покупателей, откуда разбогатела, рассказала, что Ванька заработал, помогал ночью свиней грузить.
А поголовье свиней на скотном дворе было большое. Их каждое утро должны пересчитывать и записывать в журнал. Но это не делалось. Пересчитывали обычно, как приезжал зоотехник и в его присутствии считали. Да и тогда ошибки не исключались. А утром, хотя считали лишь для отвода глаз, запись положенного количества записывалась. В то злополучное утро запись тоже была сделана и когда пропажа обнаружилась бы, никто не смог бы доказать, что три поросёнка пропали в Ванькино сторожевание. Но бесхитростная Мыланька выдала мужа. Тут же пошли разговоры о Ванькином заработке и о погрузке каких-то свиней. В тот же день дело дошло до бригадира и тот назначил комиссию по переучёту свиней. Комиссия выявила недостачу не трёх, а семи поросят. Возможно, кто-то и другой соблазнился на заработки, а возможно решили сделать резерв, учитывая, что есть кому отвечать.
На второй день к Ваньке Храке пришёл участковый милиционер. Он расспросил всё, записал, а Ванька всё рассказал без утайки.
- Плохи твои дела, Храка, - сказал участковый, - Тюрьма тебе светит.
Не хотела Мыланька мужа в тюрьму отдавать, своей больной головой план придумала.
