Звонок раздался в тот момент, когда я заканчивала обыск весенних курток. Улов мой был не велик: пятьдесят рублей бумажкой и ещё около ста мелочью. В который раз я дала себе слово этой же осенью спрятать хотя бы тысячу на чёрный день.
Слово-то я дала, но сдержать его, конечно, не получится. Опять не выдержу и достану заначку раньше срока.
Сто пятьдесят рублей. Ни о чем. Три батона хлеба, и то, если в совсем дешманский магазин идти. А там, если повезёт, отправлюсь ядом для крыс и до зарплаты проваляюсь в больнице.
Так себе план вообще-то.
На всякий случай я полезла обследовать детские вещи (ну, мало ли!). Тут-то и раздался звонок от бабушкиной подруги.
Пару секунд я размышляла, брать трубку или нет. Звонившей было под девяносто. Она плохо слышала, терялась в датах и вечно путала меня с мамой.
Я загадала – если будет ещё три звонка, отвечу, а нет – не судьба, значит.
Бабушкина подруга проявила упорство, и я подключилась.
-Леночка! – раздался дребезжащий голос. Я вздохнула. Леночка – это моя мама.
-Нет, Нина Львовна, это Катя. Мамы нет дома. Я ей передам, что вы звонили.
Но вовремя положить трубку не получилось.
-Катенька! – как ни в чем не бывало обрадовалась бабушкина подруга. – Вот ты-то мне и нужна. Мне очень надо с тобой свидеться.
Только этого не хватало! В квартиру ко мне на пятый этаж без лифта старушка не поднимется. Значит, встречаться придётся на нейтральной территории. А где взять денег на нейтральную территорию, если хватает только на три батона в дешманском магазине? И Нину Львовну угостить ещё надо. Бабушка ни за что бы не позволила, чтобы её подруга сама за себя платила «в ее-то ситуации».
-Давай сегодня? – сказала, меж тем, Нина Львовна.
Нет, не сегодня. Недели через полторы, пожалуйста. Наверное.
-А давайте недели через полторы, - тихо предложила я. Тихо, потому что стыдно, чего уж там.
Но бабушкина подруга заохала.
-Нет, Катенька, ты не понимаешь. У меня теперь день за год идёт. Боюсь, не доживу.
Мне снова стало стыдно. Что же это я в самом деле – чашкой чая старушку не угощу? Бабушка бы никак меня не одобрила. Если была бы жива, конечно.
Договорились встретиться через два часа в кофейне, в центре. Я хотела к самому старушкиному дому подъехать, но Нина Львовна настояла.
По-хорошему, звонок Нины Львовны меня удивил. Мне казалось, они перестали общаться задолго до бабушкиной смерти. То ли поссорились, то ли бабушка на подругу за что-то обиделась. А если бабушка обижалась, то навсегда. Не умела бабушка прощать.
В кафе я приехала первая. Ерзала на стуле, грызла ногти и читала меню. На чашку кофе у меня хватит. На чай хватит. Даже на сахар к чаю. А вот если Нина Львовна разойдется, и захочет каким-нибудь пирожным полакомиться, то все, я пропала.
-Закажи мне, Катенька, чаю, если не трудно, - услышала я голос бабушкиной подруги, которой неизвестно как удалось бесшумно, не смотря на внушительную в диаметре трость, подойти и сесть напротив.
Я так обрадовалась неприхотливости ее заказа, что сама бросилась искать официанта, пока Нина Львовна не передумала. А когда вернулась, на столе передо мной лежал белый конверт.
-Катенька, ты только не спорь, - предупредила Нина Львовна. – Мы с твоей бабушкой не слишком ладили в последнее время. Я не навещала её во время болезни, редко звонила, и даже не смогла попрощаться, когда она ушла. Но одно незаконченное дело не даёт мне покоя. Ты только не спорь.
Я спорить и не думала. Неловко было и странно. Официант принёс чай.
-Оставить меню? – спросил он.
Денег мне хватало впритык. Я замерла.
-Нет, спасибо, - ответила Нина Львовна, и я выдохнула. – Однажды твоя бабушка купила для меня и моей дочери билеты на концерт. Мы договорились, что позже я ей эти деньги верну. Но так вышло.., - Нина Львовна занялась. – Так вышло, что больше мы не встретились. И долг этот камнем на душе у меня висит. Вот я и решила тебе его отдать. Очень бабушка тебя любила, бери и не спорь - Нина Львовна всхлипнула и стала плохо слушающимися пальцами искать в сумке платок.
-Я не могу, - хрипло ответила я, жадно впившись глазами в конверт.
-Это я не могу, - замотала головой Нина Львовна. – Будь другом, попроси у официанта воды.
Когда я вернулась с водой и аргументами, почему не могу взять деньги у бабушкиной подруги, той уже не было. Она испарилась так же внезапно, как и появилась.
В конверте я нашла десять тысяч рублей.
А в это самое время Нина Львовна, которая уже год не выходила из дома после того, как сломала еще весной шейку бедра, пила чай у себя на кухне. Впервые за последние дни она не чувствовала ледяного ужаса в груди. Только облегчение. Значит, получилось. Значит, простила её подруга.
Нина Львовна набрала дочь.
-Ты все сделала, как я велела?
-Да, - ответила дочь. – Конверт на кладбище отвезла, в землю прикопала. Ну, и закидоны у тебя, маман. Маразм, не иначе.
-Точно, маразм, - счастливо захихикала Нина Львовна.
