Ник Каррауэй, отставной военный, переехавший ради карьеры в Нью-Йорк и арендовавший домик в зажиточной части Лонг-Айленда, оказывается соседом Джея Гэтсби, нашумевшего богача, устраивающего огромные вечеринки, где еженедельно собираются сливки общества. Побывав на одной из них, Ник знакомится с хозяином и в силу сходного возраста, а также сближающего мужчин фронтового прошлого, легко с ним сдруживается. Вскоре Каррауэю становится известным то, что является тайной для большинства - истоки богатства Гэтсби и его мотивация.
Жизнь Джея - погоня за мечтой. Целью обогащения и нынешних пышных приёмов является надежда на то, что однажды аристократка Дэйзи, возлюбленная времён бедной довоенной молодости, а ныне замужняя женщина, посетит его дом. И что теперь, когда они находятся в более равном социальном статусе, он сможет оказать на неё нужное впечатление. Поневоле Каррауэй становится свидетелем запутанных любовных отношений, которые ведут к драматической развязке.
«Гэтсби» отстоит немного особняком от других романов Фицджеральда. Во-первых, это довольно короткий роман. Достаточно одного свободного вечера, чтобы прочитать его. Во-вторых, качество исполнения. Он словно драгоценность, выточенная из цельной породы. Роман имеет чёткий, отстроенный с ювелирной точностью (чего только стоит поэтапное, и всё равно в итоге неожиданное введение в повествование центрального героя) сюжет, остроты которому придаёт некоторый детективный налёт. Фабула на первый взгляд проста, но тщательно продумана - все линии немногочисленной группы главных и второстепенных персонажей связаны в единый узел. В-третьих, автор использует новый (для своего времени) тип рассказчика: это участник событий, непосредственно влияющий на их ход, а кроме того - обладатель особого душевного склада, с ироническим взглядом на мир (он предвосхищает многих подобных ироничных героев-рассказчиков, столь популярных в романах 20 века), характер которого к тому же дан в развитии. В-четвертых, - роман наименее автобиографичен.
В целом книга обязательна к прочтению, так как это действительно своеобразная вершина автора и первый по-настоящему зрелый его роман. Изучающие английский, думаю, получат дополнительное удовольствие от ознакомления с книгой в оригинале. Ведь написана она блистательнейшим языком.
Несмотря на все изумительные достоинства книги, моим любимым романом автора является не этот, а следующий: неровный, полный объективных недостатков, немного хаотичный по форме, зато непередаваемо горький – «Ночь Нежна». Но о нём как-нибудь в другой раз.
Цитата:
«Огни тем ярче, чем больше земля отворачивается от солнца; вот уже оркестр заиграл золотистую музыку под коктейли, и оперный хор голосов зазвучал тоном выше. Смех с каждой минутой льется все свободней, все расточительней, готов хлынуть потоком от одного шутливого словца. Кружки гостей то и дело меняются, обрастают новыми пополнениями, не успеет один распасться, как уже собрался другой. Появились уже непоседы из самоуверенных молодых красоток: такая мелькнет то тут, то там среди дам посолидней, на короткий, радостный миг станет центром внимания кружка – и уже спешит дальше, возбужденная успехом, сквозь прилив и отлив лиц, и красок, и голосов, в беспрестанно меняющемся свете.
Но вдруг одна такая цыганская душа, вся в волнах чего-то опалового, для храбрости залпом выпив выхваченный прямо из воздуха коктейль, выбежит на брезентовую площадку и закружится в танце без партнеров. Мгновенная тишина; затем дирижер галантно подлаживается под заданный ею темп, и по толпе бежит уже пущенный кем-то ложный слух, будто это дублерша Гильды Грей из варьете «Фоли». Вечер начался.
В ту субботу, когда я впервые перешагнул порог виллы Гэтсби, я, кажется, был одним из немногих приглашенных гостей. Туда не ждали приглашения – туда просто приезжали, и все. Садились в машину, ехали на Лонг-Айленд и в конце концов оказывались у Гэтсби. Обычно находился кто-нибудь, кто представлял вновь прибывшего хозяину, и потом каждый вел себя так, как принято себя вести в загородном увеселительном парке. А бывало, что гости приезжали и уезжали, так и не познакомившись с хозяином, – простодушная непосредственность, с которой они пользовались его гостеприимством, сама по себе служила входным билетом.
Но я был приглашен по всей форме. Ранним утром передо мной предстал шофер в ливрее цвета яйца малиновки и вручил мне послание, удивившее меня своей церемонностью; в нем говорилось, что мистер Гэтсби почтет для себя величайшей честью, если я нынче пожалую к нему «на небольшую вечеринку». Он неоднократно видел меня издали и давно собирался нанести мне визит, но досадное стечение обстоятельств помешало ему осуществить это намерение. И подпись: Джей Гэтсби, с внушительным росчерком.
В начале восьмого, одетый в белый фланелевый костюм, я вступил на территорию Гэтсби и сразу же почувствовал себя довольно неуютно среди множества незнакомых людей; правда, в водовороте, бурлившем на газонах и дорожках, я различал порой лица, не раз виденные в пригородном поезде. Меня сразу поразило большое число молодых англичан, вкрапленных в толпу; все они были безукоризненно одеты, у всех был немножко голодный вид, и все сосредоточенно и негромко убеждали в чем-то солидных, излучающих благополучие американцев. Я тут же решил, что они что-то продают – ценные бумаги, или страховые полисы, или автомобили. Как видно, близость больших и легких денег болезненно дразнила их аппетит, создавая уверенность, что стоит сказать нужное слово нужным тоном – и эти деньги уже у них в кармане.
Придя на виллу, я прежде всего попытался разыскать хозяина, но первые же два-три человека, которых я спросил, не знают ли они, где его можно найти, посмотрели на меня так удивленно и с таким пылом поспешили убедить меня в своей полной неосведомленности на этот счет, что я уныло поплелся к столу с коктейлями – единственному месту в саду, где одинокому гостю можно было приткнуться без риска выглядеть очень уж бесприютным и жалким.
Вероятно, я бы напился вдребезги просто от смущения, но тут я увидел Джордан Бейкер. Она вышла из дома и остановилась на верхней ступеньке мраморной лестницы, слегка отклонив назад корпус и с презрительным любопытством поглядывая вниз.
Я не знал, обрадуется она мне или нет, но мне до зарезу нужно было за кого-то ухватиться, пока я еще не начал приставать к посторонним с душевными разговорами.
– Здравствуйте! – завопил я, бросившись к лестнице. Мой голос неестественно и громко раскатился по всему саду.
– Я так и думала, что встречу вас здесь, – небрежно заметила Джордан, когда я поднимался по мраморным ступеням. – Вы ведь говорили, что живете рядом с…
Она слегка придержала мою руку в знак того, что займется мною чуть погодя, а сама вопросительно повернулась к двум девицам в совершенно одинаковых желтых платьях, остановившимся у подножия лестницы.
– Здравствуйте! – воскликнули девицы дуэтом. – Как обидно, что победили не вы!
Речь шла о состязаниях в гольф. На прошлой неделе Джордан проиграла финальную встречу.
– Вы нас не узнаете, – сказала одна из желтых девиц, – а мы здесь же и познакомились, с месяц назад.
– У вас тогда волосы были другого цвета, – возразила Джордан.
Я так и подскочил, но девицы уже прошли мимо, и ее замечание могла принять на свой счет только скороспелая луна, доставленная, должно быть, в корзине вместе с закусками. Продев свою руку под тонкую золотистую руку Джордан, я свел ее с лестницы, и мы пошли бродить по саду. Из сумрака выплыл навстречу поднос с коктейлями, и мы, взяв по бокалу, присели к столику, где уже расположились желтые девицы и трое мужчин, каждый из которых был нам представлен как мистер Брмр.
– Вы часто бываете здесь? – спросила Джордан у ближайшей девицы.
– Последний раз вот тогда, когда познакомилась с вами, – бойко отрапортовала та. – И ты, кажется, тоже, Люсиль? – обратилась она к своей подруге.
Выяснилось, что и Люсиль тоже.
– А мне здесь нравится, – сказала Люсиль. – Я вообще живу не раздумывая, поэтому мне всегда весело. В тот раз я зацепилась за стул и порвала платье. Он спросил мою фамилию и адрес – и через три дня мне приносят коробку от Круарье, а в коробке новое вечернее платье.
– И вы приняли? – спросила Джордан.
– Конечно, приняла. Я даже думала его сегодня надеть, но нужна небольшая переделка: в груди широковато. Цвета лаванды, с вышивкой светло-лиловым бисером. Двести шестьдесят пять долларов.
– Все-таки обыкновенный человек так поступать не станет, – с апломбом сказала первая девица. – Видно, что он старается избегать неприятностей с кем бы то ни было.
– Кто – он? – спросил я.
– Гэтсби. Мне говорили…
Обе девицы и Джордан заговорщически сдвинули головы.
– Мне говорили, будто он когда-то убил человека.
Мороз побежал у нас по коже. Три мистера Брмр вытянули шеи, жадно вслушиваясь.
– А по-моему, вовсе не в этом дело, – скептически возразила Люсиль. – Скорее в том, что во время войны он был немецким шпионом.
Один из мужчин энергично закивал в подтверждение.
– Я сам слышал об этом от человека, который знает его как родного брата. Вместе с ним вырос в Германии, – поспешил он нас заверить.
– Ну как же это может быть? – сказала первая девица. – Ведь во время войны он служил в американской армии. – И наше доверие опять переметнулось к ней, а она торжествующе продолжала: – Вы обратите внимание, какое у него бывает лицо, когда он думает, что его никто не видит. Можете не сомневаться: он убийца.
Она зажмурила глаза и поежилась. Люсиль поежилась тоже. Мы все стали оглядываться, ища глазами Гэтсби. Должно быть, и в самом деле было что-то романтическое в этом человеке, если слухи, ходившие о нем, повторяли шепотом даже те, кто мало о чем на свете считал нужным говорить, понизив голос.»
