Для начала надо было угнать самолет. Угнать самолет – говорю я себе, чувствую, все будет сложнее, чем я думал. Много сложнее. Пробираюсь на аэродром, открываю массивные двери ангара – самолеты недоверчиво пофыркивают, принюхиваются, прислушиваются. Выбираю молоденький самолетик, беру за уздечку, вздрагиваю от недовольного ржания, тише ты, тише… протягиваю припасенный хлеб, тц-тц-тц, на-на-на, - самолет настороженно подхватывает хлеб, жует, мысленно киваю сам себе – есть контакт.
Осторожно седлаю самолет, потуже затягиваю ремни, как бы не слететь вместе с седлом. Пришпориваю самолет, пошел, пошел – уже чувствую, что он меня не послушается. Нет, повинуется удивительно легко, набирает скорость, несется во весь опор, взмывает в воздух.
Выше…
Выше…
Выше…
Больно сжимает голову, небо тяжело давит на макушку, тут, главное, не сорваться, не вылететь из седла. Подгоняю самолет, - вот тут-то и начинается самое интересное, когда крылатая машина резко разворачивается куда-то в никуда, хочет выбросить меня из седла – врешь, не возьмешь…
Дергаю поводья, пошел, пошел, пошел…
Где-то внизу орут в динамики, немедленно вернитесь, - не слышать, не слышать, и рев моторов тоже не слышать, и вой сирен.
Гнать.
Во весь опор.
Скорее – на запад, на запад.
Я всегда знал, что угоню самолет и улечу на нем на запад – еще когда не знал, что такое запад, и даже когда еще не было никакого запада, только север, юг и восток - я уже знал, что появится что-то такое, ради чего стоит угнать самолет и улететь…
…запад просвечивает где-то бесконечно далеко на горизонте. Пришпориваю самолет, подгоняю – скорей, скорей…
Запад приближается… или мне кажется, что он приближается, или обманчивые проблески только напрасно манят меня?
Спешу к западу, должен же он, наконец, показаться за горизонтом, приблизиться ко мне…
…нет…
…не приближается…
…какой-то невыяснимый парадокс, что чем быстрее я спешу к западу, тем дальше он от меня…
…наконец, начинаю понимать, вспоминать вращение земли, подставляющей солнцу то один, то другой бок, закат, летящий по земле стремительной границей дня и ночи. Запад не стоит на месте, запад удаляется так быстро, что его можно только бесконечно догонять…
Самолет фыркает, самолет хрипит – гоню самолет, быстрее, быстрее, быстрее, я уже знаю, что ему не жить, да и мне тоже, что бесконечная гонка сбросит нас обоих в темные бездны далеко внизу. Запад приближается – или это мне только кажется, нет, приближается…
Ближе…
Ближе…
Ближе…
Приподнимаюсь в седле, только бы не упасть, только бы…
…прыгаю…
…уже не сомневаюсь, что упаду с головокружительной высоты…
…падаю на взмыленную спину запада, забираюсь в седло, почему мои руки дрожат и меня не слушаются, почему, почему…
Запад несется как бешеный, грохочет копытами, крепко держусь за седло, уже понимаю – мне не выскочить из седла, мне не соскочить с безумного запада, он будет уносить меня в бесконечность, по кругу, по кругу – и в то же время все дальше и дальше…
…легенда о вечном всаднике будоражит умы людей уже тысячи лет…
…слышу бесконечно далекий голос, уже знаю – говорят обо мне. Кто-то ведет туристов, кто-то увлекает их дивной сказкой. Пытаюсь послать сигнал – туда, в бесконечность, может, услышит, может, перебросит мне сюда кусок хлеба или сыра, или сахару, а может, и кофе… Нет, не слышит, не понимает, - запад с грохотом уносит меня в бесконечность…