« - Ты должна покинуть этот мир…
Лета резко обернулась, сжимая руки в кулаки. Она со злостью глядела на стоящую перед ней женщину. Густые, смолянистые волосы ниспадали почти до самого пола. Тонкое, породистое, белое, как снег лицо было непроницаемым. Женщина прошла мимо нее, окутав резким ароматом флёрдоранжа и шорох длинного, темно-синего платья вспугнул сидящих на парапете бабочек.
- Нет. – зло бросила Лета, поворачиваясь к ней. – Нет. Я имею столько же прав сколько и ты. Я не уйду. Не сегодня. И не так.
Лета видела, как обнаженная спина женщины напряглась.
- Ты сама сделала свой выбор, дитя мое.
- Выбора не существовало. – девушка подалась вперед. – Я делала все для того, чтобы этот мир процветал, чтобы не сгнил подобно остальным. Не стал бледной тенью себя самого, Тиамат! Я уничтожила часть себя ради него!
- Ты сделала это для себя.
- Это не правда! – выкрикнула она, едва не срывая голос. – Я хотела, чтобы они были совершенны! Так же совершенны, как и этот мир!
- В несовершенстве заключена вся суть Абсолюта. Мои дети совершенны в этом несовершенстве. Как ты не понимаешь? Все те, кого я сотворила, все те сущности, духи и…
- Осколки? – Лета вскинула вверх подбородок.
- И они тоже… Скольких ты возложила на алтарь своих желаний? Сотни? Тысячи? Которые виновны перед тобой только в том, что жили не так как хотела ты. Достаточно, Лета. Пора прекратить. Ты обязана уйти.
- И что же ты сделаешь, если я откажусь? Убьешь меня?
- Да.
Лета отшатнулась, будто она ударила ее. Столь оглушающе громким стал этот ответ в наступившей тишине. И ей казалось, что мир рухнул под ее ногами. Разбился, как хрустальный шар. Губы предательски задрожали.
- Ты пошла коротким путем. Путем лжи и насилия. Ты – жаждешь власти, и только ее. Ты привыкла срывать недозрелые плоды с помощью ножа, не дожидаясь пока они созреют. Твоя сила – ослепила тебя. И я не знаю сколько времени должно пройти, чтобы ты прозрела.
- Пожалуйста, Тиамат… - ее голос срывался и она чувствовала, как слезы текут по щекам, падая на высокий ворот платья. – Не отсылай меня. Я не смогу без тебя. Я люблю тебя!
Тиамат повернулась к ней и Лета увидела, как красивое лицо видоизменилось. Широкая, драконья морда, покрытая антрацитовой чешуей, не отображала не единой эмоции. Она в два шага покрыла расстояние, положив ладонь на ее макушку и Лета всхлипнула, едва заметно улыбаясь, рассмотрев в этом жесте прощение.
- Дитя мое, моя любовь к тебе безгранична и поэтому я прошу тебя, уходи.
Лета задохнулась, отшатнувшись от нее, а Тиамат меж тем продолжила:
- Уходи. Уходи, как можно дальше. Начни новую жизнь. Прозрей. Стань той, кем ты была всегда.
Девушка вскинула голову, отходя от нее на несколько шагов назад. Злость и обида душили, не давали трезво мыслить.
- Я вернусь, Тиамат! Вернусь и уничтожу все что ты возводила своими руками! Пусть даже это будет последнее что я сделаю!
- Мне безгранично жаль, дитя, что ты ничего не поняла…»
Судорожно вдохнув воздух, Лета вынырнула из собственных воспоминаний. Пальцы до крови впились в каменные подлокотники трона. Резко поднявшись на ноги, она едва ли не бегом покрыла расстояние до балкона, оперлась о мраморную балюстраду, глотая сухой, морозный воздух. Столько веков, она стремилась к этому. Бесчисленные махинации, игры, тонкая, невидимая взгляду паутина решений, ради этого. Она выполнила свое обещание. Подняв лицо к укрытому темной паутиной небу, она прокричала срывающимся голосом:
- Видишь, Тиамат! Изнанка – развеяна, Внешний Мир - уничтожен, и дыряв как решето! Твои дети развеяны и лишь малая толика сидит в моих казематах! – тяжело дыша, она опустила голову, чувствуя, как по щекам текут слезы. - Твое имя забыто, деяния твоих рук – развеяны прахом.
Она так долго шла к этому, так долго продумывала всевозможные ходы, столько затратила времени… Но удовлетворения не приходило. Совершенство – оказалось недостижимым, блеклым и не нужным вовсе. Остался последний аккорд. Последняя неугасающая трель перед вечностью. Она пройдет последний рубеж своего обещания. Она убьет последнее напоминание о Тиамат. Убьет и канет в неизвестность.
Яркая комета прочертила небосклон и Лета выпрямилась, утирая слезы руками. Вспышка озарила ее лицо, и на балюстраду перед ней упало большое, солнечно-желтое перо. Красивое, обжигающее. Она потянулась к нему, но перо неожиданно вспыхнуло, оставив на камне горстку пепла. Губы Леты растянулись в улыбке. Предупреждение. Он – идет за ней. Что же, она с нетерпением будет ждать встречи. Его сторона заведомо проигравшая. Просто потому что Джефферсону есть что терять.
***
Стылый ветер гулял по коридору и искрящийся в свете сияния иней, покрывал собой стены. Голографическая проекция Маат медленно пробиралась сквозь пространство башни Мальбур. У каждой защиты есть изъян. И тюрьма Леты не была исключением. Одна маленькая, невидимая глазу трещина, образовавшаяся от бессмысленных потуг вытащить астральное и физическое тело на волю, дало возможность вызволить свою голографическую проекцию. Джефферсона она найти не сможет но, как и просил Сайрус, вполне может попытаться связаться со своим Орденом. Орденом… Куски камня и щебня валялись на полу и стена одной из башен была снесена едва ли не до основания. Глухая тишина затопила пространство и через нее казалось не проникал ни один звук. Ее дыхание казалось здесь чужим, и Маат чувствовала, будто сами стены гонят ее прочь, как можно дальше от этой усыпальницы. Она остановилась на месте, стараясь увидеть излучение живого тепла. Волна энергии скользнула по всему периметру Башни. «Справедливость» прикрыла глаза. Холод. Только холодное излучение от которого покалывает кончики пальцев. Она судорожно вздохнула. Все – мертвы. Маат коснулась камня, и разум пронзила боль.
«Огонь заволок пространство коридоров, лизал выщербленные стены, пожирал висевшие гобелены и плавил железо гербов. Грохот выстрелов, металл пороха и дым. Очень много чернильного дыма, за клубами которого невозможно было разглядеть даже смутных очертаний.
- Еще немного!
Возглас заставил ее отшатнуться и сквозь нее пробежали члены ее Ордена. Их руки поднялись в унисон, поддерживая стену башни.
- Главное пережить вторую волну!
Немыслимый рокот рвущий барабанные перепонки приближался, и Маат видела в глазах ее людей звериную решимость. Ту непоколебимую решимость о которой слагают легенды, при которой одинокий воин без страха выступает против целой армии.
- Маат с нами! Мы выстоим во имя Нее! Сомкнуть ряды!
Громкий взрыв прогремел в опасной близости и стена Башни накренилась. Порыв жаркого, душного ветра, ворвался в распахнутые окна, осыпал пеплом и воздух плавился, размывал очертания, уводя за собой столбы удушливого дыма. Тонкая сеть волшебства оплетала камень, удерживала бастион он неминуемой гибели. Магия искрила, подобная чистому электричеству и короткие, яркие разряды, похожие на свет сверхновой звезды, осыпались под ногами.
- Держимся! Третья волна!
Мощный поток прорвал оборону заклятий, снес необузданной силой стену. И огромная, сотканная из чистых языков пламени Саламандра, скользнула в коридор. Длинный, раздвоенный язык лизнул камень, раскрошив его и гребень на ее спине поднялся, достигая высокого, стрельчатого потолка..»
Маат вынырнула из воспоминаний Башни Мальбур, тяжело дыша. Она тяжело опустилась на колени, уперлась ладонями в пол. Ее взгляд застыл и капли слез падали на холодный, усыпанный пеплом камень. Все кончено. Они обречены. Все обречены. По телу прошла дрожь и ее проекция пошла трещиной, вернув обратно в каземат Леты. Маат невидящим взглядом обвела темницу. Все осталось как прежде, ее ухода не заметили. Ее запястья и шея так же были прикованы к стене. Так же на полу стоял кувшин с высоким горлом, полный воды, как насмешка над ее положением. Так же не было ни одной щели и ни одного просвета. Все было кончено задолго до этого. Все было кончено в тот момент, когда Джефферсон и Сайрус освободили Лету из плена Джакарды. Благие намерения, тогда сказал ей огненный элементал. Она низко опустила голову, чувствуя, как силы покидают ее. Она больше не могла быть Вселенской Гармонией и Справедливостью, ибо от Гармонии внутри нее остался только пепел.
***
Джефферсон с трудом открыл глаза, пытаясь понять где находиться. Перед глазами все плыло, и он никак не мог сфокусировать зрение. А голова раскалывалась с такой силой, будто в висок вонзили металлический прут. Он скосил глаза, сощурившись. Он лежал на металлической лавке, на спинке которой громоздили широкие штыри по трем сторонам, один из которых был в опасной близости от его виска. Один рывок, и Джефферсон уселся на лавке, чувствуя себя скверно. Голова раскалывалась и он оперся ладонями о железное сидение, медленно поднимаясь на ноги и оглядываясь. Зрение потихоньку возвращалась, и мутное пятно, приобрело очертания узкой, мощеной булыжниками улицы, по краям которой стояли идентичные между собой скамейки и газовые фонари разгоняющие плотный, белесый туман. Он нахмурился, чувствуя, как к лицу взметнулись полы камзола. Звон в ушах сменился неприятным, рваным жужжанием и он поморщился, подняв голову вверх. В бархатной тьме звездного неба, отражался сотканный из сияния звезд мост. Ну конечно... Его губы изогнулись в улыбке. Склонив голову на бок, он подпрыгнул и реальность накренилась. Полы камзола опустились, и волосы вновь привычно начали лезть в глаза. Все встало на свои места. Над головой блестел влажный камень мостовой, и фонари разгоняли теперь уже мрак подвесного моста. Занятно. Часовщик как всегда крайне гостеприимен… Но один вопрос оставался открытым. Если бы Часовщик не ожидал их, они бы уже были мертвы. Демон нахмурился, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Судя по тихому перетеканию энергии, Алира не испытывала ни страха, ни беспокойства. Ни одной негативной эмоции. Джефферсон резко открыл глаза, чувствуя холод, пробежавший по коже. «Устройство не надежно». Ему даже не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, что материализовалось за его спиной.
- Найди ее. Найди и приведи ко мне. – он оскалился, оборачиваясь.
Тень безумия медленно склонилась, рассеиваясь в воздухе, оставив Джефферсона одного. Он завис в воздухе, закинув ногу на ногу, постукивая когтем по кончику носа. Крайне полезно, что после Сомниума его безумие стало материальным и едва ли не осмысленным. Приятно ощущать, что есть кто – то, кому он может доверять как самому себе. Амальтея не в счет. Ей он доверяет больше, чем себе. И все же Часовщик…
- Где ты? – крикнул он и эхо его собственного голоса, отбилось от пространства с каждым разом нарастая все сильнее.
Ответ, как и ожидалось не предвиделся. Он ухмыльнулся, вызывая из неоткуда потертый компас. Стрелка крутанулась, остановившись строго на севере. В прошлый раз, ему это помогло. Время текуче и изменчиво. И в прошлый раз, ведомый нелогичностью, он пошел строго в противоположную сторону… Пространство вновь накренилось, и его тело напряглось. От владений Часовщика можно было ждать чего угодно. Но все было слишком безобидно. Над головой, подобно угловому куполу, отразился звездный мост на котором он до этого стоял и мостовая, а под ногами материализовалась шахматная доска. Он пересчитал квадраты. На всякий случай. Двадцать четыре белых и тринадцать черных. Стрелка компаса вновь крутанулась, указав противоположное направление. Джефферсон цыкнул, прочертив когтем прямую линию, которая зажглась синим огнем перед его лицом. Хоть магию не отнял, и на том спасибо. Еще одно движение ладони материализовало трость. Часовщик никогда не делает ничего просто так. Жужжание все еще сводило с ума, из – за чего он никак не мог понять, что от него требуется, и он с силой ударил себя ладонью по лбу, зло бросив в пространство:
- Не очень гостеприимно, заставлять думать того, кому несколько минут назад, едва не вышиб мозг.
- Это же не проблема, Джефферсон. – тихий, озорной мальчишеский смех, послышался за спиной и демон резко обернулся.
Как и ожидалось, пустота. Он с силой сжал зубы:
- Где те, кто пришел со мной?
- Ты о своей копии или о своей Джеминае Меан?
Смех не умолкал, звучал со всех сторон, от чего он крутился во круг своей оси, как обезумевший «волчок».
- Об обоих.
- В надежном месте, Джефферсон. Не переживай. Лучше сосредоточься на том, как тебе до меня добраться.
Смех резко оборвался, оставив его в гнетущей тишине. Демон почувствовал, как по позвоночнику пробежала дрожь. Прозвучавшая фраза, расценивалась как угроза.
***
Алира открыла глаза. Голова будто налилась свинцом. Она медленно села, сжимая виски пальцами. Девушка глубоко вдохнула, чувствуя сухой, морозный воздух. Не обжигающий, не приносящий холод, но в то же время, только такой воздух был в Астарте суровыми зимами. Единственное, не сдобренный вездесущим дымом и паром. Она оперлась рукой о пол, почувствовав сухость не тающего снега, похожего на мелкие крупицы муки. Алира вскинула голову, оглядываясь. Пустое, просторное, округлое помещение. Без окон и дверей. Импровизированная темница. Стены и пол покрывал толстый слой наледи и снег искрился в ярком, белесом свете, бьющим казалась ото всюду. Она быстро поднялась на ноги и заметив в дальнем углу неяркие отблеск, поспешила туда. Ей казалось, что она идет вечность. Расстояние как будто не сокращалась и отблеск все еще манил своим свечением. Алира остановилась, крепко сжав зубы. Все это напоминало злую иллюзию. Внутри было спокойно… Значит с Джефферсоном все в порядке… Если она жива – жив и он. Все просто. Она устало прикрыла глаза. Резко развернувшись, она сделала шаг в сторону и стена выросла прямо перед ее носом. Алира провела ладонью по наледи, сметая крошки снега, ожидая увидеть каменную кладку, но перед ней было идеально ровное зеркало из которого на нее глядело ее собственное отражение. Бледная, будто покрытая льдом кожа, иней на ресницах и волосах, и бескровные губы. Она казалось бледной копией самой себя. Лишь только глаза горели ярким, мистическим светом. Алира почувствовала, как сердце сжалось от нерационального страха. Хотелось отвернуться, бежать без оглядки, чтобы никогда больше не видеть этого лица. На отражении показалась гримаса ужаса и почти сразу же превратилась в гротескную улыбку, от которой девушка отшатнулась, приложив ладони к груди. Сердце казалось готово было вырваться и она глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Всего лишь отражение. Она вновь повернулась к зеркалу, стараясь не смотреть в глаза собственному отражению. Ее взгляд скользнув по фону зеркала. Ни следа снега или льда. Непроглядная мгла в недрах зеркала будто бы расслаивалась, то там, то тут открывая кусочки мозаики. Покрытая трещинами колона с неясно вычерченной руной, ярко белый на черном фоне квадрат пола, скудно горящий факел у левого плеча. В голову закралась безумная мысль, и не сводя глаз с отражения, она медленно попятилась туда, где чернела колона. Мозаика вновь вспыхнула и Алира увидела, что подошла достаточно близко. Так близко, что могла бы коснуться ее. Она повернулась. Ничего. Лишь иней и снег под ногами. Девушка протянула руку. Пустота. Она нахмурилась, прикусив губу, вновь устремив взгляд в зеркало. Колона была прямо сбоку. Не открывая взгляда от поверхности, она вновь протянула руку и отражение повторило ее жест. Пальцы наткнулись на холодный, шершавый камень. Она резко повернулась, и ощущения камня пропали. Вновь пустота. Все неожиданно стало предельно простым. Ей нужно добраться до факела, который блекло светил в зеркале. Ей нужен факел и тогда она сможет выбраться. Она медленно двинулась в сторону света. Остановившись, она собралась уже протянуть к нему руку, как услышала сухой, металлический голос:
«Свет изменчив, Козочка.»
От испуга она едва не отшатнулась и обернулась. Безумие Джефферсона было здесь. Его непроницаемо черная фигура, казалась нереально ярким пятном на фоне белого снега, а звериные глаза горели лихорадочным огнем. Она судорожно выдохнула, бросившись к нему и обвив его талию руками. Шершавая, похожая на песок тьма коснулась кожи, а запах пыли щекотал нос. Доказательство того, что Джефферсон жив. Жив и находиться где-то рядом. Она крепко зажмурилась, чувствуя, как когти коснулись ее волос.
- Все не то, чем кажется. Я не понимаю где я и не понимаю, что мне делать.
«Свет не поможет тебе. Он – изменчив и обманчив. Тьма... Она – честна.»
- Я не понимаю… - Алира подняла на него глаза, видя, как на темном провале лица показывается ощеренный клыками оскал. Когти скользнули по ее руке, схватив за запястье.
«Доверься темноте и движению, Козочка. Все просто. Отпусти свои чувства…- когти прочертили тонкую линию от ее запястья вверх. - … Отпусти свой страх неизвестности. Неизвестность – всего лишь иллюзия.»
- Я не понимаю…
«Часто, для того что бы пойти вперед, нужно сделать несколько шагов назад.»
Алира отстранилась от него, вновь устремив взгляд в зеркало. Неизвестность – всего лишь иллюзия. Не отрывая взгляда от собственного глумливого лица, она медленно двинулась назад, чувствуя, как с каждым шагом страх сильнее впивается в ее тело. Неконтролируемый, необузданный, дикий и слепой. Липкий холод касался кожи, оставлял мелкие бисеринки пота и голова кружилась, заставляла терять связь с реальностью. Сердце билось где-то под ребрами и дышать было невыносимо тяжело, будто легкие сдавило железные тисками. Шаг, за ним еще один и еще. Внутри все сворачивалось от напряжения в тугой, металлический жгут и единственная мысль испуганной птицей билась в разуме. Открыть глаза и остаться здесь. В тишине белоснежных, покрытых инеем стен. Она старалась не поддавать, продолжая медленно ступать в кромешной темноте сомкнутых глаз.
«Отлично, Козочка.»
Алира резко распахнула глаза и страх отступил, скрылся, как скрывается большое, склизкое насекомое в расщелине камней. Она стояла посреди глухого, темного леса. Полная тишина не нарушалась ни легким дуновением ветерка, ни криком птицы, ни стрекотом цикад. Абсолютная тишина.
- Что нам теперь делать? – она обернулась к фантому.
«А теперь мы постараемся вернуться к Джефферсону.»
***
Ноги по колено увязали в темном месиве разбитой земли, отчего казалось будто он движется на месте. Мышцы сводило от напряжения, дыхание сбивалось и Джеффри остановился, утирая рукавом взмокший лоб. Джефферсон – безумец. Абсолютный и не поддающийся лечению. Во всех измерениях только ему могла прийти в голову мысль отправиться к Часовщику. К самой древней, самой опасной, самой бесконтрольной силе которая была еще за долго до Тиамат и Измерений в частности. Одному Хаосу ведомо, что у него в голове. Но одно он знал наверняка, что отсюда никому не удавалось вернуться. Единственный глупец, сделавший это – Джефферсон. Который на данный момент не доступен. Что же, если он жив, значит живы и остальные. Дело за малым, выбраться отсюда. Он вскинул голову, разглядывая антрацитовое небо. Ни звезд, ни единого луча света, которое указало бы ему направление. Остановившись, он вытащил из кармана короткий стилет. Возможно ему удастся открыть портал и переместиться в более дружелюбное место. Он прикусил губу, разрезая лезвием пространство. Материя разошлась и тут же сомкнулась, подобно гигантской клешне и все вокруг неожиданно вспыхнуло ярким серым цветом. Негативом пленки, оттеняя высокие, темные деревья. Портал – был очень плохой идеей. В воздухе заскользило предчувствие угрозы. Гнетущей, бесконтрольной опасности. Демон почувствовал, как ноги теряют опору и он по шею погрузился в ледяную, вязкую как болото землю, успев уцепиться пальцами за твердый участок. Дело – дрянь. Однозначно. Он судорожно подтянулся, стараясь вырваться из цепкого плена, но ноги будто налились свинцом продолжая тянуть его на дно. Стилет мешал, и он отбросил его в сторону, освободив руку, пытаясь призвать материю. Трос, крюк, что угодно. Магия искрами срывалась с кончиков пальцев и так же быстро пропадала. Он был готов к смерти во владениях Часовщика, чтобы не говорил Джефферсон. Но не так. Не как лошадь, увязшая в болоте, не имеющая возможности выбраться. Он цеплялся пальцами за плато и паника медленно поднималась к самому сердцу. Только не так. В бою, защищая – да, но не по собственной глупости. Грязная жижа поднималась все выше, достигая подбородка. Демон вновь отчаянно рванул вверх, стараясь высвободиться из плена и бурый поток поднялся, захлестнув его с головой.