Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
– Витя так и не смог принять мальчишек – Тая смахнула с ресниц дрожащую слезинку. – Самое горькое – они это понимали. Ну, что папа не любит их… А Виктора ещё больше раздражало, когда они замыкались при нём. Знаете, Миша… когда Виктор сообщил… что не вернётся к нам, я почувствовала облегчение. И за него порадовалась, что счастье своё нашёл… И за нас – мне не надо больше заискивать перед Виктором, доказывать, что мальчишки славные, и им так нужна наша любовь, забота!.. Я не сужу его. У каждого свой путь, своё понимание счастья… А мне Ванюшка с Гришенькой – роднее родных.
Помолчали. Старшина осторожно напомнил:
- Так… что же тревожит Вас, Тая? Вас и… мальчишек?
Тая горько улыбнулась:
- Когда мы привезли мальчиков домой, я развернула этих крох – знаете, они такие деловые были, серьёзные, спокойные, терпеливые… Мне казалось – они так стараются нам понравиться, особенно Виктору… Они на него так внимательно смотрели, прямо не отрываясь!.. Я искупала их – по очереди. Виктор помогать отказался, ушёл в другую комнату. Малыши притихли, словно поняли всё. И потом старались не шуметь… А я уже тогда стала бояться, что… у меня их отберут.
- Кто… отберёт? – не понял Привалов.
- Мать. Та, что родила их. Я не могла поверить, чтобы таких замечательных малышей просто так бросили, оставили в роддоме. Нянечка говорила, что… эта женщина даже ничего не спросила, не захотела их видеть… Я не верила, я боялась, что она… опомнится, захочет их забрать… Когда Виктора перевели сюда, я радовалась – всё ж подальше от тех мест, где… случилось всё. А она нас нашла. Приезжала уже два раза. Сказала – заберёт сыновей.
Тая замолчала. В её глазах была такая безнадёжная печаль, что старшина не знал, как, какими словами можно утешить … мать. В таком горе… Почувствовал неожиданную злость на Виктора: будь он вместе с женой, с семьёй, насколько увереннее, защищённее была бы и Тая, и мальчишки!..
Близилось утро. Привалов поднялся. Негромко сказал:
- Ложитесь спать. Вам же завтра на уроки… Спасибо, что… доверились мне… Я… что-нибудь придумаю.
Сгорбившись, как от непосильной ноши, пошёл к двери. И скорее почувствовал, чем расслышал – не слова, а даже просто дыхание :
- Не… уходите…
Старшина повернулся. Встретился с испуганным взглядом Таи – ей стало очень страшно от собственной отваги. Она и сама не знала, хотелось ли ей, чтобы Михаил расслышал её… полуслова, полувздох горький… А он, замирая от счастья, спросил:
- А… полюбите… старшину?..
Как хотелось старшине услышать ответ на этот вопрос!.. Он знал, какой будет ответ. Знал давно. Но – как ему хотелось это услышать!.. Он привык обходиться от счастья. Или – заменять счастье заботой, как с Леночкой. А оказалось – счастья так хочется! Простого счастья, всего одного слова…
Тая от его вопроса как-то успокоилась. Поправила волосы – всё ж рука едва заметно дрожала. Но сказала спокойно и твёрдо:
- Люблю. Давно люблю. Как только… приехали сюда, полюбила… Сначала – за мальчишек моих… Что приласкали их… возитесь с ними… Потом…
Тут Тая всё же смутилась.
- Потом поняла, что… такого, как Вы, и хотела встретить. Всегда…
- Я тоже… хотел… такую, как Вы… встретить… - старшина подошёл к Тае. Она спрятала лицо у него на груди…
Скоро проснулись мальчишки. Притопали на кухню, удивились и обрадовались, когда увидели Привалова в мамином кухонном фартуке:
- Старшина!.. Ты с нами будешь завтракать?
Старшина приложил палец к губам:
- Пусть мама ещё поспит. Я не просто буду завтракать с вами. Я вот… кашу сварил… Попробуем?
Близнецы несказанно обрадовались. Ваня спросил, а, скорее – утвердил:
- Ты теперь с нами будешь жить!
- Точно, - кратко ответил старшина.
А самое главное Тая отважилась сказать только вечером. Сидели за столом, ужинали. Старшина пожарил свою фирменную картошку - по-особому, сугубо старшинскому рецепту.
Он даже не понял – так просто Тая сказала:
- Это твои дети.
Немного растерянный, Привалов произнёс:
- Конечно, мои… Наши дети.
Тая, глядя куда-то в окно, твёрдо, даже жёстко, повторила:
- Это – твои дети. Ты не понял – это… твои сыновья. Родные. Твои и… твоей жены. Это она к нам приезжала. Ты – их отец.
Близнецы сидели притихшие. Прижались друг к другу. Потом, не сговариваясь, подошли к старшине. А старшина испугался: он вдруг престал слышать звуки, вокруг него стояла страшная тишина. Потом в голове что-то тихо зазвенело. Мальчишки стояли рядом и смотрели на него. Он обнял мальчишек, чувствуя, что по щекам катятся слёзы. И он ничего с этим не мог поделать. Только касался губами русых волос…
К действительности его вернул Таин вопрос:
- Ты теперь… заберёшь детей?
Столько безысходности было в её голосе!.. Старшина негромко ответил:
- Как же это можно – у матери детей забрать?..
…Как быстро летит время!.. Иван с Григорием уже курсанты-второкурсники суворовского училища. Приехали к родителям на зимние каникулы. Около дома – ледяная дорожка: детвора каток устроила. Еле успели подхватить девчонку – тоже пыталась прокатиться. Замёрзла, руки без варежек, посинели даже. Шмыгает носом. Смотрит благодарно – чуть не упала ведь. Малая совсем, лет пять.
- Ты чья? – строго спросил Иван. – Ты как здесь… Одна?
Девчонка утерла нос, сказала, показывая на их дом:
- Я… с мамой… Она туда пошла.
- Значит, к нам. А ты чего тут осталась?
- Мама сказала подождать. Сказала, что, может, я тут жить буду…
Братья переглянулись.
- Ну, идём тогда, пока в ледышку не превратилась…
Леночка рассказывала, часто вытирала слёзы. Аккуратно, чтобы не размазать тушь на ресницах. Привалов смотрел на неё. Какая она стала… вульгарная, без меры раскрашенная!.. Какой-то нелепый наряд, явно не по возрасту… Вызывающая стрижка… Старшина украдкой любовался своей Таей.
- Вопрос ребром поставил: детей хочу, и всё тут!.. – рассказывала Леночка. – Мама тогда подсказала: признайся, мол, что дети есть, аж двое мальчишек! Призналась. Он захотел усыновить их. Я разыскала вас. Родственница, которая в роддоме работала, когда я рожала, открыла секрет. Не даром, конечно. Такие подарки пришлось покупать… - Леночка махнула рукой. – Да всё же рассказала. Поехала я, нашла Кудряшовых. А пока суд да дело, он, Борис, передумал. Зачем мне, говорит, чужие. Потом уехал с Танькой. А я опять одна.
Леночка вытерла слёзы. Продолжала:
- Потом мамина приятельница меня с Альбертом познакомила. Верка вот родилась, - кивнула на девчушку. – Да только не ужились мы… Ушёл он. А я теперь с Веней, - гордо и счастливо заулыбалась Леночка. – Только Верка вот… И я понимаю Веню!.. Почему он должен… чужого ребёнка растить? – уверенно говорила Леночка. И… мы с мамой подумали… раз уж… мальчишки у вас… то, может, и Верка пусть останется?.. Должна же я… личную жизнь устроить… - протянула плаксиво.
Тая тем временем заплела девчушке косички, бантики белые завязала. Девчушка преобразилась. Пошевельнуться боялась, чтобы не испортить ненароком такую красоту. А потом вдруг прижалась к Тае и заплакала.
Словам Леночки никто не удивился. Привалов поднялся.
- Ты давай… Поторопись. На восьмичасовой успеешь. А детям ужинать пора и спать.
Леночка обрадованно засобиралась. На девочку не взглянула. Что-то невнятно произнесла, вроде – спасибо… И ушла…
Через несколько дней похорошевшая Верочка, ничем не напоминающая ту замухрышку, которую оставила Леночка, обняла Привалова, серьёзно и деловито сказала:
- А я ведь люблю тебя, старшина…
Весело смеялись. Привалов тоже очень серьёзно ответил:
- Так и я люблю тебя, дочка…
А весной Тая почувствовала недомогание. Испуганная непонятной болезнью, тайком от мужа поехала в больницу.
- Ничего страшного, - улыбаясь, сказал пожилой врач. – Я поздравляю Вас. У Вас будет малыш.
Тая испуганно смотрела на врача.
- Как?.. У меня же… детей не может быть… Так сказали…
- Всё меняется, - мудро и серьёзно сказал доктор. – И не такие чудеса случаются… Беременность проходит абсолютно нормально.
А когда закружилась осень золотым листопадом, Тая родила двоих девочек-близнецов. Сослуживцы поздравляли, радовались за Приваловых. Шутили:
- Нууу, ты, старшина, даёшь!.. Два раза – близнецы!.. Это ж уметь надо!
Суворовцы, Иван с Григорием, рассудили: Вера у нас есть. Значит – что?.. Надежда и Любовь!
Никто не возражал…
