В реакции на прессу перестройка мало что изменила. Разве только гнев стал менее импульсивным. Но, чтобы заглушить его напрочь, воли не хватает.
Один из руководителей области принародно сказал: «Если специалисты, чьи подписи требуются для утверждения проекта, выступают «за», а общество охраны природы «против», то это, уж извините...
Надо понимать так, что общество путается под ногами.
Сейчас разрабатывается Закон об охране природы. Но в условиях все еще процветающего ведомственного «самодержавия» законы действуют вяло.
На что приоритетен Закон о социалистическом предприятии с ним в перестройке связываются наши главные, то есть экономические, надежды, — но и на него силятся надеть ведомственный хомут, а кое-где и надели, как, например, в рыбной отрасли — раздевают предприятия донага, оставляя лишь толику на прикрытие срама.
В борьбу против ревнителей природы, как, впрочем, и против других ревнителей, не желающих вливаться в местническую струю, запущено противное духу демократии оружие: все, что кому-то не по нраву, объявляется демагогией.
Об эту дремучую стенку, покрытую мхом и слизью, разбивается не только пустая мысль,
но нередко и мудрая, несущая полезную идею.
Демократическая борьба должна исключать всякое навешивание ярлыков. Да и кому, собственно, дано определять, кто демагог, а кто истинный демократ?
В свободной дискуссии убедительнее выглядит не обязательно тот, кто располагает руководящим портфелем, а тот, кто эрудированней, кто тоньше понимает людей и кто, наконец, лучше владеет аудиторией. Учиться этому — значит учиться работать в условиях демократии.
В нынешнем споре о строительстве Жупановской гидроэлектростанции используется и такой, довольно расхожий аргумент, как некомпетентность представителей общественности.
Хоть бы пригляделись, кто эти представители. Геологи, вулканологи, ихтиологи — то есть те, кто пешком исходил места, обреченные планами на хозяйственное преобразование.
Им досконально известны особенности тамошнего рельефа, сейсмические, биологические и другие свойства.
Для меня ответ в этом споре однозначен: природу корежить нельзя. Самым разумным было бы принять давнее предложение о Национальном парке, оставив честолюбивые планы об освоении, росте объемов и т. п.
Но при этом Камчатку надо, конечно, сделать открытой для свободного въезда.
Такая идея, кстати, витает, о чем в Дни российской литературы говорил принимавший писателей первый секретарь Камчатского обкома партии П. И. Резников.
Прекратив индустриализацию полуострова, мы избавимся от необходимости компенсировать загубленные нерестилища искусственным разведением лососей.
Оно плохо получается. И не надо обещать взамен потравленной рыбы мясной прибавки. Пусть лучше увеличат продажу лосося — ровно на столько, сколько мог бы давать говядины проектируемый совхоз.
Распахнув ворота Камчатки, мы добились бы еще одного эффективна который при нынешнем, подпольном, статусе рассчитывать бесполезно. Я имею в виду внешний облик Петропавловска-Камчатского, расположенного в одном из прекраснейших по своему рельефу уголков планеты.
Тридцать пять лет назад — именно столько я знаю наш областной центр — он был сплошь деревянным и без асфальта.
При частых затяжных дождях — грязь непролазная. И представьте: народ не сетовал. Перспективы градостроительства его не волновали, поскольку мало кто собирался задерживаться на этих берегах больше трех лет.
Ну шесть (два договорных срока), ну девять — и прости-прощай, Камчатка, на вечные времена.
Сегодня своими архитектурными стандартами наш Петропавловск похож на десятки других городов. Но привлекательности, помимо рельефа, в нем все еще мало.
Город не ухожен, в нем, как и в давние годы, много пыли и грязи.
Открытые портовые города как, например, Новороссийск, Мурманск, такого позора себе не позволяют.
Пора, пора распахнуть окна и двери, сделать Камчатку предметом восхищения как можно большего числа людей.
Они рвутся сюда, годами накапливают деньги, чтобы хоть раз в жизни, хоть краешком глаза увидеть живые вулканы, долины гейзеров, чтобы убедиться: Камчатка — в надежных руках.
Боль реки Камчатки
Самая большая река полуострова — Камчатка, и ее притоки располагают и самыми большими нерестовыми площадями. Более чем на 3000 гектарах нерестятся чавыча и нерка, кета и горбуша, кижуч и сима.
Практически все виды благородных лососей (за исключением семги) выводят свое.потомство в бассейне этой реки.
В 1936 году улов лосося по реке Камчатке составил 35 тысяч тонн. Этого количества рыбы хватило для бесперебойной работы двух заводов и рыбокомбината.
Спустя 52 года, т. е. в 1988 году, рыбаки гослова и колхоза «Путь Ленина» поставили одному заводу около 10 тысяч тонн лосося. Разница ощутимая.
На наш взгляд, резкое падение добычи лосося связано, в первую очередь, влиянием хозяйственной деятельности человека как на саму, реку, так и на многочисленные ее притоки и озера, являющиеся инкубатором лососевых.
Здесь ряд проблем.
Это и неумеренная вырубка лесов, в том числе и в водоохранных зонах, и сплав древесины (ее много тонет, при этом выделяются вредные для рыбы вещества), загрязнение, реки сточными производственными и хозбытовыми водами и все более развивающееся в долине сельскохозяйственное производство. Вот о последнем и пойдет разговор.
...Продолжение в следующей части.
