У моей бабушки в серванте за стеклом стоял потрясающей красоты сервиз.
Тарелки с позолоченными краями, на дне которых резвились увитые лентами пастух и пастушка. Тонкие чашечки с изящными ручками и в пару к ним такие же великолепные блюдца. Фужеры, ослепительно переливающиеся сотней острых граней. И - мечта моего детства - крохотные хрустальные стопочки в форме сапожков.
Сервиз оказывался на столе очень редко, только по особым случаям. Я помню всего пару раз. В те времена мне под попу подкладывали по две диванные подушки, чтобы я хотя бы доставала до стола, и я застывала от ужаса и восторга, огромными глазами глядя на свое шумное, гомонящее, смеющееся, жующее и пьющее семейство, собравшееся вместе по какому-то действительно особому - раз уж сервиз на столе - случаю.
Не знаю, откуда у бабушки оказалась эта хрупкая фарфоровая красота. Но представить могу: очереди, талоны, продуктовые электрички до Москвы. Где-то выкинули, кто-то на него записывался. Кто-то бережно, едва дыша, чтобы не разбить, нес сервиз домой. Чуть не плача от восторга, распаковывал коробки, вынимал проложенные дешевой серой бумагой тарелки, чашки, блюдца. Расставлял в серванте, на самом видном месте, а потом, отчаянно гордясь, рассказывал по телефону родным и друзьям: вот сервиз достали, повезло, красивый - неописуемо, девчонкам приданое будет.
Когда мне говорят, что счастье - не в вещах, я всегда думаю про этот сервиз. В нем не было счастья, не было.
Но немножко все-таки было.