Старик умирал тяжело. Он сопротивлялся смерти как только мог. Правда, это было уже не в его воле: обширный инсульт сделал свое дело. Старик был в коме уже шестой день, ничего не слышал и не чувствовал, но дышал, тяжело, глубоко. Мониторы над кроватью в палате интенсивной терапии показывали ухудшение состояния, но он все еще жил…
Старшая дочь, приехавшая с Крайнего Севера, приходила каждый день, говорила ему слова любви и просила прощения, просила не сдаваться, ведь он боец, никогда не сдававшийся на милость врага… но в этот раз враг, видимо, был сильнее…
- Началась асистолия, - сказала молодая врач.
- Что это значит? – спросила дочь.
- Это один из видов остановки кровообращения, для которого характерно прекращение сокращений разных отделов сердца.
- Значит, это все? – слезы хлынули из глаз дочери. – Значит, надежды нет?
- Мне очень жаль, но надеяться не стоило изначально. От такого инсульта не встают даже молодые, а тут – 93 года, два инфаркта… К тому же было потеряно время – его привезла скорая без сопровождения. Никто из родных или близких не приехал с ним. Пока выясняли чувствительность к лекарствам, какие заболевания перенес… Неизвестно было, сколько прошло времени после начала инсульта. Лечение началось с опозданием…
«Вот и все. Как больно и как стыдно! Отец, который души не чаял в своей семье, всю жизнь жил и работал ради семьи, оказался в положении бомжа, подобранного на улице, о котором кроме сведений из паспорта не было ничего известно: жил ли он в семье или один, была ли жена, чем болел…». Слезы обиды, стыда, ощущения непоправимости произошедшего душили Анну. Папа, дорогой папа! Любимый и любящий, был брошен на произвол судьбы!
Конечно, доктор сказала, что даже если бы его привезли сразу, шансов тоже не было бы… Но все-таки! Неужели он всей своей жизнью не заслужил другого отношения? Ведь младшая дочь, которая нашла его лежащим (сколько времени?!) на полу в кухне, была в то время у него дома и спокойно ушла к себе, как только «скорая» уехала. А жена, которую он защищал даже от ее собственных детей, о которой беспокоился уже будучи совершенно слепым, не требовал даже завтрака, сам ел то, что находил в холодильнике, жена первым делом достала из-под подушки деньги, которые он собирал, чтобы в конце концов отдать детям, и велела младшей дочери унести их к себе домой, чтобы, не дай бог, не достались средним дочерям.
Но самое страшное ожидало Анну на следующий день. Мать сказала, что надо готовиться к похоронам. Это было неправильно, жутко, страшно, ведь отец был еще жив!... и это было правильно – надежды не было.
Достав пиджак отца, Анна увидела, что с него сняты ордена: орден Славы, орден Красной звезды, орден Отечественной войны. На пиджаке были лишь юбилейные медали и дырки от орденов...
- А где ордена? – спросила дочь.
- Я сняла, - ответила мать.- Их надо отдать Виталику, так хотел отец.
- Да ведь он еще жив! Что ж вы уже раздаете его награды?! И потом, вряд ли он хотел отдать награды ему, он никогда не считал его достойным внуком.
- А это теперь буду решать я! – вдруг со злостью и напором выкрикнула мать. – Вы хотите их продать, чтобы ваши дети и внуки получили миллионы за эти ордена. А Виталику ничего не доставалось, все отдавали вам!
- Их нельзя продавать! Они не продаются – это память об отце и деде, кровью заслужившем их!
- Знаю я, как не продаются! – со злостью продолжала мать. – А я требую отдать их мне, я отдам их внуку!
- Давайте закончим этот разговор, - проговорила дочь.- Ордена останутся в семье. У отца есть дети, пока еще живые, и они имеют право на память о нем! Это последнее слово, больше обсуждать это не имеет смысла.
Она вышла из комнаты.
… Бой начался на рассвете, утро было пасмурное, холодное. Январь в этом году выдался морозным, и, несмотря на близость Балтийского моря, температура опускалась ниже нуля довольно часто. 21 января 1945 года 1336 стрелковый полк 43 дивизии Белорусского фронта вышел на исходные позиции. Предстояло выбить немцев из форта королевы Луизы, который прикрывал железную и шоссейную дороги на город Пиллау и мешал продвижению наших войск дальше.
Перед фортом стояли полуразрушенные домики, одноэтажные, двухэтажные. Перед каждым – палисаднички, в которых было когда-то чисто, теперь же они были засыпаны обломками кирпича, штукатурки, деревянных перекрытий.
Командир взвода вызвал к себе сержанта Дорошенко.
- Сержант, ты видишь, что мы не можем продвинуться вперед: в том доме – он показал на двухэтажный дом в начале улицы – засел пулеметчик. Поливает нас, не дает выглянуть. Надо, сержант, успокоить его. Возьми гранаты, автомат – и вперед.
-Есть, успокоить! – ответил боец, невысокий, щуплый, в длинной шинели. –Разрешите идти?
- Иди, сержант! Да, как тебя зовут?
Комвзвода знал своих бойцов по фамилиям, а вот имена знал не всех. Этот сержант поступил в его распоряжение как командир пулеметного расчета, но в условиях уличного боя пулемет был не очень эффективен – улочки городка были узкие, и преимущество имел тот, кто занял дома, которые служили укрытием и удобной позицией.
-Иваном, - ответил боец.
Комвзвода усмехнулся: действительно, как может звать русского солдата, кроме как Иван? И хотя не тянул этот сержант на русского богатыря, но орден Красной звезды, медаль «За отвагу» кое-что говорили об их обладателе.
- Ну, давай, Иван! С богом!
- Я не верю в бога, товарищ капитан, - сказал сержант. – Разрешите идти?
- Выполняй!
Иван перебежками добрался до своих, подумав, что хорошо, что здесь нет снайпера – место очень удобное для него. Взяв две гранаты, диск,
Пройдя, пригнувшись под окнами дома, из которого стрелял пулемет, Иван рывком перескочил проем двери. Убедившись, что полутемном коридоре нет никого, он осторожно вошел в него. Сердце стучало в висках, было страшно представить, что будет, если немцы увидят или услышат его. Они находились выше, значит, их положение было выгоднее. Его не услышали. Он осторожно поднялся по полуразрушенной лестнице на второй этаж. Боец достал гранату. Выдернув чеку, распахнул дверь и бросил гранату туда, отпрянув к стене рядом с дверью. Раздался взрыв, из комнаты вырвался дым вперемешку с пылью. Пулемет замолчал. Иван метнулся к двери и, пока немцы, оставшиеся в живых, не оправились от взрыва, выпустил длинную очередь из автомата…
Выйдя из дома, оглядевшись, Иван побежал на командный пункт.
- Товарищ командир, задание выполнено!
- Я уже понял, сержант. Молодец, Иван!
Путь роте был открыт. Вскоре городок был взят, и рота продолжила наступление на Кенигсберг...