Глава "У нас с матерью опять заботы" здесь
...В субботу ни свет ни заря останавливается возле нашего забора настоящий обоз. Мужики бросают волам по охапке трав, которой где-то уже запаслись, и шумно заходят в дом. Мать на дорогу кормит их завтраком с непременной, конечно, выпивкой. Но мужики особенно не засиживаются, едят и выпивают второпях, едва ли не стоя, поскольку хорошо понимают, что дорога им предстоит неблизкая и надо поторапливаться, доехать хотя бы до города по холодку.
Макару Ивановичу мать опять вручает кошелку, доверху набитую и водкой и закуской. Все-таки мужики едут на целые сутки, к тому же в лес, где никакой едой не разживешься. Снабжает она Макара Ивановича и деньгами: мало ли чего может случиться в дороге, - обломаются или попросятся на ночлег, так без денег не обойтись...
Макар Иванович прячет деньги в карман, забирает кошелку и в последний раз обещает матери:
- Завтра к вечеру ждите!
- Будем ждать, - отвечает мать, с трудом скрывая свою тревогу и беспокойство.
Несмотря на раннее время, мы с Тасей тоже уже на ногах, бегаем между подводами, втайне надеясь, что, может быть, Макар Иванович или дед Митька прокатят нас немного не бендюге. Но тем сегодня явно не до нас...
Макар Иванович первым отвязывает своего вола, выводит его на дорогу и поторапливает остальных мужиков. Те поспешно убирают из-под воловьих морд траву и пристраиваются вслед за Макаром Ивановичем.
- С Богом, - напутствует обоз вышедшая со двора бабка Марья.
Но мужики, кажется, ее не слышат, о чем-то переговариваются друг с другом, покрикивают на волов.
Обоз трогается. Хорошо отдохнувшие за ночь волы идут спорым, не утомленным еще шагом, бендюги один за другим катятся мимо нас и вскоре исчезают за поворотом дороги возле церкви...
Нам от этого даже становится чуточку грустно, как при любом расставании. Но мать долго грустить не дает, торопит в школу и сама торопится, потому как сегодня в первую смену у нее есть несколько уроков. Мы чувствуем, что на душе у нее весело и радостно от того, что такое трудное дело с вывозкой леса наконец-то сдвинулось с места, мужики уже в дороге и завтра к вечеру худо-бедно, а бревен двадцать привезут...
...Но ничего мужики не привезли...
Немного выпив с утра, они уже остановиться не могли, тем более хорошо зная, что у Макара Ивановича в передке бендюга стоит полная закуски и выпивки кошелка. Кое-как доехав до города, они привязали волов на площади у коновязи, а сами пошил в железнодорожную столовую и взялись за дело по-настоящему: выпили две трехлитровые сулеи водки, съели всю, какая была, закуску да еще и добавили за счет выданных матерью Макару Ивановичу на дорогу денег. Ни о какой поездке в Елино не могло быть и речи. На скорую руку мужики придумали какую-то отговорку, развернули волов и к вечеру с трудом добрались до Займища, сломав по дороге несколько оглобель и осей...
Известие это принесла нам встревоженная тетя Катя. Огородами, мимо березняка она прибежала к нам и на чем свет стоит стала ругать Макара Ивановича:
- Я ему покажу! Я ему покажу! Спит проклятый в клуне пьяным-пьянешенький!
- Ну что делать, - как может, крепиться мать.
А бабка Марья тут же приступает к ней со своими обычными упреками:
- Я казала, не связывайся ты с этими пьяницами!
Хотя на самом деле ничего она матери не “казала”, то есть не говорила, а даже, наоборот, советовала в первую очередь звать на помощь именно Макара Ивановича. Но теперь ей об этом нечего даже напоминать. Бабка Марья у нас всегда права...
- Вот я его завтра опохмелю! - грозится, винясь перед матерью, тетя Катя. - Я его опохмелю...
Что там она говорила Макару Ивановичу, нам неизвестно. Но назавтра с утра пораньше он объявляется у нас в доме. И, судя по всему, действительно неопохмелившийся. Тут уж тетя Катя слово свое сдержала.
- Дядно, дядно, - частит он своей скороговоркой, обыхаживая в первую очередь бабку Марью, зная ее в общем-то незлобливый, отходчивый характер.
А мать тем временем наливает рюмку. Какой бы Макар Иванович ни был, а без него ей в строительстве да и вообще в жизни не обойтись. Нетвердой, вздрагивающей рукой Макар Иванович берет рюмку, опрокидывает ее в рот и прямо на глазах веселеет, словно выздоравливая после тяжелой затяжной болезни...
- Кума, кума, - приступает он теперь к матери. – Хлопцы подвели. Все налей да налей...
- Что ж теперь будем делать? - едва слышимо вздыхает мать, оставляя без ответа его оправдания.
- На следующей неделе перевезем, - обещает Макар Иванович матери. - Я сам с хлопцами договорюсь.
Но на следующей неделе, конечно же, ничего не получается. Макар Иванович с мужиками, может быть, и договорился, но Василь Трофимович, зная все о злополучной поездке, о поломанных оглоблях и осях, волов не дает.
Тут уж матери опять надо договаривается обо всем самой да просить о помощи деда Игната...
Отправляются мужики в новую поездку только недели через две-три, когда Василь Трофимович оттаял немного сердцем и вошел в положение матери.
Ведут теперь себя мужики тише воды, ниже травы. Пробуют даже отказаться от утренней “подорожной” рюмки, но потом все-таки выпивают и поспешно отправляются в дорогу, крепко-накрепко заверив мать, что на этот раз уже все будет хорошо и что завтра, быть может, даже к обеду они вернутся с лесом...
Крепко надеется на это и мать...
Но, увы, повторяется почти та же самая история. С той лишь разницей, что затевают теперь мужики пир не в железнодорожной столовой на виду у любопытных посетителей, среди которых запросто даже могут оказаться и займищанцы, а за городом в лесу. Попоив волов возле последнего городского колодца, они решают и сами маленько подкрепиться. Выпивают вначале всего по одной рюмке, которая, по их разумению, делу никак не повредит, а потом дружно наседают на Макара Ивановича, требуют еще по одной... Ну а где две, там, само собой ясно, и три, и четыре... Волы тем временем, оставленные в березовом молодняке без присмотра, разбредаются в разные стороны в поисках травы. Солнце поднимается все выше и выше, овода и мухи донимают волов все безжалостней и безжалостней, и вот уже какой-либо из них, чаще всего самый молодой и нетерпеливый, бросается в спасительную гущавину. Вслед за ним несется еще пара-другая. Раскаты сшибаются, трещат оглобли, лопаются оси - разгром полный и невосстановимый. Ехать дальше теперь уж точно нельзя. Мужики допивают остатки водки и окружной дорогой через Малый Щимель и Став тайком возвращаются на колхозный двор. Причина у них на редкость уважительная и неопровержимая: проклятые волы не выдержали в лесу нашествия оводов и разломали все раскаты.
Трудно теперь в это поверить, но, насколько я помню, и третья поездка закончилась неудачей, хотя на этот раз мать, уже не доверяя Макару Ивановичу, сама собралась в Елино. Василь Трофимович, скрепя сердце, дал ей опять волов, но мужикам наказал по дороге в Елино завезти в город на пилораму с десяток колхозных бревен. Макар Иванович, чувствуя свою вину перед Василем Трофимовичем за изувеченные в прошлый раз раскаты, соглашается, хотя, конечно, и без особой охоты. Ну а уж коль что-то делается без охоты, через силу, то и не ладится, стопорится на каждом шагу. Часов до десяти-одиннадцати мужики с долгими перекурами грузили бревна, запрягали волов, с тоской и грустью поглядывая на кошелку, которую теперь стерегла мать. Собрались они в дорогу в самую жару, когда солнце палило нещадно, едва ли не докрасна разогревая песок, а мухи и овода настоящими сонмами носились над несчастными волами.
В город на пилораму обоз добрался только к вечеру. Мать надеялась, что мужики по-быстрому сгрузят бревна, потом немного передохнут-перекурят да потихоньку и двинутся дальше. Но Макар Иванович есть Макар Иванович. Тайком от матери он договорился с пильщиком, чтоб бревна тут же немедленно и распилить. А все лишь затем, чтоб сбыть на сторону (кто их после будет считать?) с полкубометра готовых досок и на вырученные живые деньги хорошенько с мужиками выпить перед дальней ночной дорогой. Ведь рассчитывать ему теперь на материну кошелку не приходилось до самого Елино. Мать и оглянуться не успела, как работа на пилораме пошла полным ходом. Какой-то очередник из частников, уже приготовившийся разгружать свои бревна, был немедленно отодвинут в сторону (колхозное пилится в первую очередь!), мужики дружно взялись за слеги, стали накатывать бревна на тележку прямо с подвод. Сговорчивый пильщик, которого, само собой разумеется, Макар Иванович тоже пригласил в долю, торопливо включил машину, и вот уже острые ленточные пилы со скрежетом впились в комель первого бревна. Откуда-то из-за угла появился на подводе тайный покупатель. Мужики в одну минуту нагрузили ему на раскат пахнущие смолою разогретые доски, и он, щедро рассчитавшись с Макаром Ивановичем, тут же исчез со двора пилорамы. Пока мужики допиливали остальные доски, Макар Иванович сбегал в находившийся неподалеку крохотный продовольственный магазинчик, быстро там отоварился водкой и закуской и раскинул скатерть-самобранку под кустом боярышника чуть в стороне от пилорамы.
Мать пробовала остановить его и от тайного промысла, и от выпивки, но все напрасно. Макар Иванович, созывая мужиков к застолью, весело успокоил ее:
- Мы только по рюмочке, перед дорогой!
Ну что мать могла с ними поделать?! Ведь гуляли мужики на этот раз на свои, пусть даже и ворованные деньги, ни капельки не зарясь на ее кошелку.
Рюмкой, конечно, они не ограничились, добавили еще по одной и еще, и, когда уже почти в сумерках собрались ехать, мать запротивилась сама, предчувствуя, что ничем хорошим эта поездка, да еще на ночь глядя, не закончится. Единственное, на что она решилась, так это настояла на том, чтоб мужики погрузили готовые доски на раскаты и отвезли их домой. Все хоть какое-то оправдание было у нее перед Василием Трофимовичем...
Продолжение здесь Tags: ПрозаProject: moloko Author: Евсеенко И.И.
Книга автора здесь
Книга "Мы всё ещё русские" здесь