А ложа, где, красой блистая,
Негоциантка молодая,
Самолюбива и томна,
Толпой рабов окружена?
Она и внемлет и не внемлет
И каватине, и мольбам,
И шутке с лестью пополам...
А муж — в углу за нею дремлет,
Впросонках фора закричит,
Зевнёт и — снова захрапит.
Строки из «Путешествий Онегина» рисуют, видимо, портрет одной из самых загадочных адресаток лирики Пушкина – Амалии Ризнич.
Загадочна, потому что достоверного портрета нет (но есть многочисленные зарисовки Пушкина, под одной - шутливой строчка «мадам Ризнич с римским носом»). Потому что в биографии, и без того короткой (около 24-х лет), много неизвестного. Потому что пушкинисты до сих пор спорят и, верно, никогда не придут к согласию, какие именно стихи посвящены ей.
Так что же можно сказать? Совершенно точно, «негоциантка», то есть жена Ивана Ризнича, купца-серба, занимавшегося в Одессе «хлебными операциями». Но если о самом Ризниче известно достаточно много, то о жене его, несмотря на все поиски исследователей, мы не знаем… да почти ничего! Ничего, кроме того, что она пользовалась огромным успехом у мужского населения Одессы и, как писал П.Е.Щёголев, «по выражению мужа Ризнич, Пушкин увивался около Амалии, как котенок („као маче“ — по-сербски)».
Когда-то, через много лет, Иван Ризнич рассказал об Амалии сербскому ученому П.Е.Сречковичу, тот передал эти воспоминания харьковскому профессору М.Г.Халанскому. Что передано точно? Что перепутано? Невольно вспомнишь игру в «испорченный телефон»…
Любовную лирику одесского периода жизни Пушкина связывают обычно с именем Е.К.Воронцовой, но есть строки, явно говорящие о Ризнич:
Простишь ли мне ревнивые мечты,
Моей любви безумное волненье?
Ты мне верна: зачем же любишь ты
Всегда пугать мое воображенье?
Окружена поклонников толпой,
Зачем для всех казаться хочешь милой,
И всех дарит надеждою пустой
Твой чудный взор, то нежный, то унылый?
Кто же она? Пушкин считал её итальянкой. По словам современников, итальянкой, родом из Флоренции, называл её муж. Профессор К.П.Зеленецкий, собравший воспоминания об Амалии и вообще впервые упомянувший о ней, пишет, что Амалия —полунемка, полуитальянка, с примесью, быть может, еврейской крови. Ещё сообщение мемуариста: «Все убеждены были, что госпожа Ризнич была родом из Генуи. Оказывается, однако, что она была дочь одного венского банкира, по фамилии Рипп. Амалия Розалия София Элизабетта Рипп (таково ее полное имя) была крещена 29 декабря 1801 года в католической церкви святого Иоганна Непомука в Вене. Очевидно, она и родилась в Вене в декабре того же года. Муж привез жену свою вместе с ее матерью, (урожденная Франциска - Вильгельмина фон Диршмидт) которая, однако, недолго оставалась с молодыми, и через шесть месяцев уехала обратно за границу»
Итак, в Одессу Амалия приехала с мужем, матерью и вскоре умершим маленьким сыном в 1823 году. О матери Пушкин упомянет, говоря о своём «вечном сопернике»:
В нескромный час меж вечера и света,
Без матери, одна, полуодета,
Зачем его должна ты принимать?..
Все отмечали её необыкновенную красоту: «Г-жа Ризнич была молода, высока ростом, стройна и необыкновенно красива. Особенно привлекательны были её пламенные очи, шея удивительной формы и белизны, и чёрная коса, более двух аршин [аршин – 71.12 см] длиною. Только ступни у нее были слишком велики [интересно, какой размер обуви носила бы она сейчас?]. Потому, чтобы скрыть недостаток ног, она всегда носила длинное платье, которое тянулось по земле. Она ходила в мужской шляпе и одевалась в наряд полуамазонки. Всё это придавало ей оригинальность и увлекало молодые и немолодые головы и сердца».
Дом Ризничей в Одессе считался «открытым», они часто бывали в театре (кстати, муж страстно любил оперу, так что поэт, изобразив его «дремлющим» и «храпящим», несколько исказил картину).
Как жена купца, Ризнич не была принята в одесском «свете» (например, в доме Воронцовых), а может быть, и благодаря манерам, выделявшим её. «Замужние наши женщины (выключая прекрасную и любезную госпожу Ризнич) дичатся людей», - писал поэт В.И.Туманский, тоже, видимо, увлечённый ею.
Амалия людей не дичилась, и поклонников у неё было множество. Как складывались её отношения с Пушкиным? Муж отрицал какое-либо ответное чувство Амалии, а другие утверждали: любовь была. И традиционно ей адресуют удивительное стихотворение «Ночь»:
Мой голос для тебя и ласковый и томный
Тревожит позднее молчанье ночи тёмной.
Близ ложа моего печальная свеча
Горит; мои стихи, сливаясь и журча,
Текут, ручьи любви, текут, полны тобою.
Во тьме твои глаза блистают предо мною,
Мне улыбаются, и звуки слышу я:
Мой друг, мой нежный друг... люблю... твоя... твоя…
Почему удивительное? Да потому, что написано оно явно в разгар любовного увлечения, что Пушкину было отнюдь не свойственно:
… я, любя, был глуп и нем.
Прошла любовь, явилась муза,
И прояснился тёмный ум.
Свободен, вновь ищу союза
Волшебных звуков, чувств и дум…
Здесь же совершенно ясно, что любовь не прошла, но муза явилась…
Роман, видимо, омрачала постоянная ревность. Кто был соперником? Называют поляков: Собаньского, князя Яблоновского… Современник вспоминал: «Её вниманием пользовался только Пушкин и Собаньский. На стороне поэта была молодость, на стороне его соперника – золото». Кстати, по-русски Амалия не говорила и стихов Пушкина оценить не могла.
1 января 1824 года Амалия родила сына. Здоровье её, и без того некрепкое, совсем ухудшилось. Сохранилось письмо Ризнича матери: «У меня большое несчастье со здоровьем моей жены. После её родов ей становилось всё хуже и хуже. Изнурительная лихорадка, непрерывный кашель, харканье кровью, внушали мне самое острое беспокойство. Меня заставляли верить и надеяться, что хорошее время года принесёт какое-нибудь облегчение, но к несчастью получилось наоборот. Едва пришла весна, припадки сделались сильнее. Тогда доктора объявили, что категорически и не теряя времени, она должна оставить этот климат, так как иначе они не могли поручиться, что она переживёт лето. Она поедет в Щвейцарию, а осенью я присоединюсь к ней и отправлюсь с нею в Италию провести зиму. Лишь бы только Бог помог ей поправить здоровье!»
В мае 1824 года Амалия Ризнич навсегда покинула Одессу. С её отъездом связывают пушкинские строки:
Всё кончено: меж нами связи нет.
В последний раз обняв твои колени,
Произносил я горестные пени.
Всё кончено — я слышу твой ответ.
Обманывать себя не стану вновь,
Тебя тоской преследовать не буду,
Прошедшее, быть может, позабуду —
Не для меня сотворена любовь.
Ты молода: душа твоя прекрасна,
И многими любима будешь ты.
Примерно в это же время Пушкин работает над третьей главой «Евгения Онегина», и в XIV строфе её первоначально было:
Я вспомню речи неги страстной,
Слова тоскующей любви,
Которые в минувши дни
У ног Амалии прекрасной
Мне приходили на язык,
От коих я теперь отвык
Затем вместо «Амалии» поэт напишет «любовницы»…
«За Амалией последовал во Флоренцию князь Яблоновский и там успел добиться ее доверия...» Так указывал сам Ризнич.
Амалия умерла 23 июня 1825 года в три часа пополуночи. Кто-то пишет, что в нищете, хотя Ризнич утверждает, что регулярно переводил ей содержание. Во всяком случае, умерла в Триесте, в Старом городе, где у Ризничей был фамильный дом. В свидетельстве о смерти написано «бездетная», так что сын, видимо, умер ещё раньше.
В.И.Туманский откликнулся сонетом «На кончину Р.»:
Ты на земле была любви подруга:
Твои уста дышали слаще роз,
В живых очах, не созданных для слёз,
Горела страсть, блистало небо Юга.
К твоим стопам с горячностию друга
Склонялся мир — твои оковы нёс;
Но Гименей, как северный мороз,
Убил цветок полуденного луга.
И где ж теперь поклонников твоих
Блестящий рой? Где страстные рыданья?
Взгляни: к другим уж их влекут желанья,
Уж новый огнь волнует душу их;
И для тебя сей голос струн чужих —
Единственный завет воспоминанья!
Пушкин в это время находился в Михайловском.
Кончилась жизнь. И началась легенда.
Окончание – в следующей статье. Голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
Навигатор по всему каналу здесь