– Зовите меня просто тёть Таня.
– Хорошо, но на всякий случай, как вас по отчеству? Пока мы ещё не привыкли просто...
– Татьяна Анатольевна я.
– Приятно познакомиться, Татьяна Анатольевна!
Мы с подругой Сашкой и вместе с нашими мамами внимательно осматривали квартиру. Нам там предстояло жить пять лет, пока мы учимся в универе. В одной из комнат клеил обои молодой человек. В спортивках Адидас, закатанных до колена и с голым торсом. Мускулистые загорелые руки, плечи и спина были сплошь в синих татуированных узорах. На пальцах – синие перстни, на плече и груди извивалась огромная паутина, с которой вниз по руке сползал паук.
Мама подруги обеспокоенно осмотрела его с ног до головы.
– Это кто?
– Это мой сын, помогает с ремонтом. Поживет здесь пару недель, а потом съедет.
– Он что сидел?
– Да, что вы, что вы! Сама не понимаю, зачем ему столько татуировок. Говорит, что нравится. Я не лезу, взрослый же человек, сам решает что делать.
Мы с подругой заселились в одну из комнат. Сын хозяйки квартиры жил в другой. Его звали Александр. Саша. Мы пытались ему выкать.
– Вы чо девчонки, со мной на ты, мне ж ещё тридцатник даже не стукнул.
– Хорошо, Саш… – кивнула подруга.
Нам, семнадцатилетним девчонкам, он казался очень взрослым. Он часто заходил к нам поболтать о жизни. Наблюдал за тем, как мы дурачимся. Дети ж совсем.
– А можно вопрос? - однажды спросила подруга Сашка.
– Валяй, – расплылся в улыбке Санёк.
– По какой сидел? – неожиданно и немного грубовато спросила Сашка. Я даже обалдела от таких ее познаний. Я доверчивая, нам же сказали, что не сидел. Я поверила. А от этого вопроса я резко напряглась.
– По 161… Не переживайте, это ж за кражу. Никаких убийств и изнасилований. По глупости с парнями…
Я долго переваривала информацию. А потом спросила Сашку, когда он ушел.
– Откуда ты знаешь?
– У него синие перстни на руках, они бывают только у сидевших. Каждый из них что-то означает, то ли статью, то ли за что сидел…
– Я никогда об этом даже не задумывалась…
Сашка школьницей вращалась в компашках, где кумирами были герои Бригады и Бумера. А ещё и отец ее подруги состоял когда-то в криминальной группировке. Поэтому про криминальные 90-е она знала все.
– А почему ты сразу не сказала, что он сидел?
– Я боялась, что ты пожалуешься маме. Моя бы точно сразу запаниковала. Она очень беспокойная. Обещаешь, что никому не расскажешь?
– Честно, никому не скажу, – я хотела доказать, что мне можно доверить любой секрет. Что я прям могила и ни-ни, ни единой душе…
Сашка мне казалась очень взрослой и серьезной. Я Саньку что-то щебетала про дом, про родителей, про учебу, при этом звонко хихикала. А она с ним вела какие-то очень мудрые недетские беседы.
– Санек говорит, что ты странная, – однажды заметила мне она. – Говорит, что у тебя в ж... детство до сих пор играет.
– Ну хорошо, постараюсь быть серьезнее, – с обидой в голосе пробурчала я.
– Знаешь, мне кажется, что я ему нравлюсь. У меня ещё не было таких взрослых поклонников.
– И ты бы захотела с ним встречаться? Ему же 29 лет. Он же старый для тебя!
– Ну не знаю. Посмотрю, что дальше будет.
Как-то ночью мы услышали странные звуки, сердитый шепот тёть Тани, ругань Санька, жалобы, как ему тяжело. Санёк вернулся с гулянки. Я случайно услышала их разговор. Оказалось, что он траванулся палёной водкой и сжёг желудок. Блевал до крови. Только через двое суток ему полегчало.
– Девочки, если будут звонить Саше, пожалуйста, говорите, что он здесь не живёт, – попросила тёть Таня.
– А что случилось?
– Да дружки его бывшие все его подбивают на старые делишки. Я так устала! Когда он за голову возьмётся. Женить бы его.
Оказывается, когда-то Санек уже был женат. Даже дочка есть. Но что-то пошло не так. Об этом мы узнали, когда разглядывали их семейный альбом. На одной из фото сидели парень с девушкой и маленькой девчушкой. У парня не было лица – вырезано из фото лезвием.
– Это я со своими. Бывшая психанула на меня и из всех фоток меня вырезала. Чтоб дочка не знала лица своего бати, говорит.
– А сейчас как? Видитесь с дочкой?
– Неа, она не разрешает.
– Скучаешь?
– Ну да вроде…
– А сейчас кто-то есть?
– Ну встречаемся тут с одной…
Вскоре мы нашли квартиру поближе к универу, где мы учились, и решили съехать. Тёть Таня даже немного всплакнула. Привыкла к нам. Часто делилась с нами рассказами о своей жизни. Призналась, что в молодости мечтала стать актрисой и даже показывала фото с проб в кино. Но в итоге не рискнула. Ушла в торговлю. А там все как у всех: вышла замуж, родила ребенка. Санек – единственный сын. Избаловали. Она говорит, что деньги у них водились, все у него было, но связался с бандой и покатился по наклонной.
Мы пообещали, что будем ее навещать. Слова свои сдержали. Вскоре после того, как обосновались в новой квартире, завалились к ней в гости. По дороге купили огромный арбуз. И тащили вдвоем до дома тёть Тани от самой остановки.
Дверь нам открыл Санёк. Он расплылся в улыбке:
– Привет, девчонки!
– Привет, мы к Татьяне Анатольевне!
– Мать! Ты чо у нас Анатольевна что ль? К тебе гости.
Мы помыли и нарезали арбуз. А тёть Таня нажарила нам вкуснейших пирожков с капустой.
– Кушайте-кушайте! Мне много жареного нельзя. У меня ведь рак желудка обнаружили год назад, прооперировали, опухоль вырезали. Тьфу-тьфу, вроде все обошлось. Теперь диеты придерживаюсь и ферменты пью. Но порой удержаться не могу от чего-нибудь вкусненького.
Мы долго болтали, а потом засобиралась домой. Пригласили и к нам в гости. Оставили номер телефона квартиры и адрес.
С тех пор прошел месяц. Однажды в квартире раздался звонок. Это был Санёк.
– А можно к вам в гости?
– Конечно, приходи!
И вот спустя пару часов он стоял на пороге нашей квартиры. Выглядел очень взволнованно. Теребил в руках какую-то бумагу. Оказалось, что конвертик какой-то.
Мы суетились на кухне.
– Ой, оказывается, у нас сахар закончился…
– Ну ничего, я и без сахара попью.
– И чайные пакетики тоже… Блин! Но есть молоко. Кипяток с молоком будешь?
Мы прыснули с Сашкой со смеха. У нас такое часто случалось.
– Надь, выйди пожалуйста, я хочу с Сашей поговорить.
– Ну хорошо, - ничего не понимая пробормотала я.
Они остались на кухне и о чем-то долго болтали. Потом он вышел из кухни и стал прощаться.
– Пока девчонки! Если кто вас обидит, зовите меня! Я теперь ваш братишка. Я вас в обиду не дам.
Вдруг замолчал и вручил Сашке конверт.
– Прочитаешь, когда я уйду.
Мне было очень любопытно, что он написал. Санёк вывел каллиграфическим почерком какие-то слова. Я была удивлена, откуда он так красиво умеет писать. Сашка поймала мой взгляд:
– Он говорит, что в тюрьме делать было нечего… Вот татуировки делал и учился писать каллиграфическим почерком.
Она ушла на кухню, почитать письмо. Когда я вошла, она сидела на подоконнике и дрожащими руками теребила исписанную бумагу. В глазах стояли слезы.
– Прости, но я тебе не расскажу, что там. Это очень и очень личное.
– Это признание в любви?
– Да… А я не могу ответить ему взаимностью.
Через некоторое время у Саши появился молодой человек. Как-то вечером они гуляли вместе. А я сидела в квартире и читала Гюго «Отверженные». Вдруг в дверь квартиры позвонили. Я открыла. На пороге стоял Санёк. Он был не один, а с двумя приятелями. От них сильно несло алкоголем. Я растерялась, не знала, как себя вести, и пригласила их на чай.
– На этот раз чай с чаем и сахаром, – пошутила я.
– С кем это она? – грубо прервал он меня, указывая на фоторамку, которая стояла на полке.
– Это ее друг. Они встречаются.
– Она сейчас с ним?
– Да.
– Она его любит? – зло прорычал он.
– Я не знаю… Возможно, да.
Они бубнили между собой и выпивали пиво. Лезли с какими-то вопросами. Я, чтобы отвлечь компанию, дала полистать фотоальбомы. Это был на тот момент хороший отвлекающий маневр для приходящих к нам в гости.
– Пожалуйста, не шумите, – попросила я. Мне было страшно выгнать их. Я же знала об их криминальном прошлом.
– Не бойся, Надюш, ты же мне сестренка, в обиду не дам.
И тут я набралась смелости и выкрикнула:
– Уходи! Прошу тебя, уходи. Саши здесь нет. У нее есть молодой человек! Ей не до тебя.
Он резко замолчал, посмотрел на меня красными от алкоголя глазами и сказал:
– Пошли, пацаны… Прости, Надюш. Но ты зови, если кто обидит. И Саша. Вы ж мои сестрёнки.
Он ещё долго возился на пороге: пытался развязать шнурки, они запутались узелками. Из-за выпитого пива его разнесло, и пальцы перестали его слушаться. Я принесла ему ножницы. Он не взял. Встал, так и не расправившись со шнурками, вышел. Я с облегчением захлопнула перед ним дверь.
Меня трясло от волнения и страха. Честно, я побаивалась его. Я в квартире одна, а защитить, чуть что было некому. А он – бывший уголовник.
На самом деле он типичный пацан из того времени. Из 90-х. Сценарий бригады писали на примере таких вот Саньков. Они по-своему благородные, настоящие пацаны, живущие по понятиям. Робингуды из 90-х. Вот только эти понятия слегка устарели. Наступили 2000-е. И такие вот Саньки оказались не у дел. Несчастные, ненужные, отверженные...
В тот день я видела Санька в последний раз. Нередко я думала про них с тёть Таней, когда проходила недалеко от их дома. А вдруг случайно их встречу. Но не сложилось. Их я больше ни разу в жизни не видела.
Понравилась история? Читайте еще рассказы из этой серии:
Отверженные. Часть 2. Эдик