Глава 9 Козёл в огороде
На рассвете медленно ползущий поезд подошёл к городу ***.
Иван спрыгнул с вагона на щебневую насыпь. Скатился с насыпи, охнул и схватился за отбитый бок. Поднялся, стояла тишина, птицы только-только начинали перекличку в буйной зелени кустарника. Вытряс из волос остатки песка, тот был серый и не пачкал, и, охая, побрёл по скользкой тропинке к виднеющимся вдалеке девятиэтажкам. Солнце уже горело в окнах верхних этажей.
Слишком опасно было ехать до вокзала. Вдруг там ждут?
Чувство, что ждут, было очень крепким. Тем более, он уже так удачно спрыгнул. Какая теперь разница? Во всяком случае, просчитать, где именно он сошёл — даже если они догадаются, как он сбежал, — они точно не смогут. Щебёнка не хранит следов.
Через пару сотен шагов он вышел из зарослей под свет бирюзового неба к трассе.
Машин оказалось на удивление много — черепахам дорогу лучше не переходить. И Иван поймал себя на мысли, что, может быть, всё кончилось. Прошло само, и худшего — чем бы оно ни было — не случилось. Может быть, не без их — его, Мерлина, Бороды, Одина и других — участия. Может, им это даже зачтётся, и их отправят домой, в их родную Вселенную? Только Пан (или Один? И как его звали на самом деле?) уже не вернётся. Но необходимо найти Мерлина.
Мысль была заманчивой. Но он мысленно уговорил себя не торопиться. Едва минула ночь с грузовиками. Не может всё так быстро прийти в норму. Да и, если честно, на ум не приходило ни одного поступка, что он лично совершил и мог гордиться.
Ваня перешёл на противоположную сторону и стал голосовать машинам, едущим обратно в город.
Ему удалось остановить лишь десятую из проносящихся дальнобойных фур, все остальные лишь бешено сигналили. Увидев, что десятая фура останавливается у обочины, он быстренько и без слов залез в кабину.
Машина сразу же тронулась.
Водитель — посеревший от бессонницы тощий субъект, молчал, не сводя глаз с дороги. Воротник его рубашки был мокр от пота. Наверняка, и спина тоже. Не желая топать пешком, Иван помалкивал. Так они и ехали в тишине. Звука двигателя почти не слышно. Мимо бешено проносились столбы и указатели. Замелькали знакомы пригороды.
Иван попросил остановить — до оранжереи, если напрямик, рукой подать. Всплыли недавние события, родив в животе нехорошее предчувствие. Впервые, со стороны, его город показался неуютным, чужим, враждебным.
Внезапно подал голос водитель:
«Город ***— лучшее место. Только не столица! Я бы на твоём месте не трогался. Я? Ни за какие коврижки — работа, будь она неладна! Если в ближайшее время всё наладится, ну, как-то наладится, там, не знаю, как буду отвечать за товар? Хорошо ещё, не скоропор. Приехали... И на дороге больше не голосуй — сейчас тебя никто не возьмёт. И мне не надо было».
До Ивана не сразу дошёл смысл слов.
Фура, дёрнувшись, резко остановилась на перекрёстке. Ваня повернулся вылезать, открыл дверь.
Тяжёлый удар в затылок бросил его вперёд. Последнее, что увидел — рванувшийся на него влажный асфальт.
...На этот раз пробуждение оказалось долгим. Он даже успел подумать, что за последние три дня ни разу не проснулся по-человечески: всё время приходил в себя, сознание к нему возвращалось, или же будили его самым бесцеремонным образом. И ладно бы хоть пил, а то так, за здорово живёшь, лупят по голове… Что он сделал водиле? Какое свинство. Так всё болит…
Как-то очень тихо…
Ваня сел, не без труда сфокусировал взгляд. Как только чёрные мухи расселись по углам, он увидел, что лежит в больничной палате. Отшибленный бок, а теперь ещё и ушибленная голова заныли. Он откинулся на подушку. В том, что он в больнице, есть и хорошие, и плохие стороны. С одной стороны — белые простыни. С другой — как он тут оказался? Он снова сел, голова закружилась. Что ж... Заныла и нога, которую он, оказывается, едва не подвернул, убегая от грузовика. Водила, сволочь, так приложил, по старому месту. На зубах хрустит песок... А под простынкой он вообще голый!
Раздался скрип и вздох — дверь в палату открылась внутрь, двинув поток воздуха.
Вошёл человек, совсем не похожий на врача. Вообще ни на что не похожий. Тощий, бледный. Тёмно-серый кожаный плащ до пят при каждом шаге ломано скрипел.
Перед взором Ивана встала леденящая картина пил, печей, ям с щёлочью...
Передвинув стул от стены ближе к кровати и центру палаты, кожаный плащ сел, скрипнув, как сугроб.
Иван немного пришёл в себя и тоже зашуршал простынкой, которой был укрыт.
— Вы случайно не родственник Боярского? — старательно пошутил Иван. Но не тут-то было.
— Нет, — резко сказал визитёр, и скрипнул на этот раз спинкой стула.
У Вани аж мурашки побежали.
— А кто?
— Почему вы так нервничаете, уважаемый Иван? — будто не слыша, спросил визитёр, кладя ногу на ногу.
— Станешь тут нервничать… — он осёкся. «Да ну его на хрен, — подумал Иван, — лучше его не злить — не известно, кто он. И не болтать лишнего».
Плащ заскрипел и представился:
— Вы — Иван Чёсов. Я — полковник Севрюгин, Специальный отдел УФСБ.
Визитёр тем временем снова скрипнул и бросил на кровать три пачки сигарет. Иван молча смотрел на блестящие прямоугольники — он когда-то курил именно эту марку.
◄◄ & Продолжение ►►
Подписывайтесь на канал
Хорошего чтения