Он с непередаваемым ужасом смотрел на холст, страх сковывал и мешал думать. Рисование было его хобби с детства, но постепенно оно заполнило почти полностью всю его жизнь.
Всё своё свободное время, не считая работы, он посвящал этому увлечению. Но теперь в нём поселился страх, он боялся мольберта, кисти, холста, красок. Виктор не понимал что происходит, это была уже вторая картина, написанная не его рукой.
Первые лучи солнца пробивались сквозь занавески и, падали на рисунок, на котором было изображено нечто страшное. Дорога, уходящая вдаль, уезжающая машина, и лежащий возле обочины человек в неестественной позе.
Маска смерти уже легла на его лицо, это было видно, он не знал, как так можно было нарисовать, но он понимал глядя на него, что душа этого человека уже далеко. Самое страшное во всём этом было то, что на нём был изброжен его брат.
Это был уже второй рисунок, первый он тоже нашёл утром. Но тогда накануне они хорошо погуляли, что он даже не помнил, как возвращался домой. Провожали коллегу на пенсию, обычно он норму свою знал, и не позволял себе лишнего.
А тут как будто его переклинило, а на утро он, увидев это, решил, что нарисовал он, просто не помнил как. Хоть и ужаснулся увиденному, на рисунке была девушка, возле моря, лежащая на песке, а рядом стояли люди.
Это была дочь, его знакомой. Самое страшное он узнал через неделю, она утонула, отдыхая на каком-то курорте.
И вот теперь снова это, что как откуда, он осторожно подошел ближе, кисти лежали не на месте. Этот шикарный набор он купил почти месяц назад, на одном блошином рынке. Когда он его увидел, у него аж затряслись руки от предвкушения.
Это была такая для него удача, он мечтал о подобном уже давно, а тут за такую цену, да из натурального волоса. Он аж два раза переспросил у продающего их дедка, не поверив, что так дёшево может быть.
Глаза Виктора расширились от ужаса, - Кисти...
Пазлы сложились в целое, всё началось после того как он купил кисти. Он в панике отшатнулся от рисунка.
- Надо как то сказать Егору, он скривил губы в горькой усмешке.
Они с ним почти не общались, только когда собирались на какой-нибудь праздник у отца.
Егору не нравилось то, что Виктор увлекается как он выразился, женским занятием, место того что бы делать бизнес. И что, вот он позвонит ему и скажет, тут такое дело, на рисунке...
Было две вещи, он не поверит, и он не знал, как он сможет ему объяснить происходящее. Он понимал, что тот расскажет ещё и отцу. Что может случиться с человеком после такого разговора, которому под восемьдесят лет, даже и думать не хотелось.
Буду молчать, решил он твёрдо, рисунок он сжёг, что ещё оставалось сделать. Всю неделю он вздрагивал от любого шума, стал нервным и издёрганным. Телефонный звонок, с незнакомого номера, раздался в воскресенье поздним вечером.
Официальный голос в трубке спросил, - Кем вы приходитесь, (назвал ФИО)?
- Братом, сдавленным голосом ответил Виктор.
...
Похоронили Егора рядом с матерью, на отца было больно смотреть, старший сын был его любимым. Виктор взял отпуск на неделю, он не мог его оставить одного в таком состоянии.
Всего ода мысль, постоянно занимала его голову. Мог ли он что-то изменить, если бы набрался смелости и рассказал ему. Может он бы сейчас был бы жив, он несколько раз порывался рассказать всё отцу, но у старика было больное сердце, этим он себя отговаривал. Неделя пролетела незаметно, пора, было, возвращается домой.
В квартире стоял тяжелый воздух, было душно. Он открыл на кухне и в зале окно, прошел в спальню, служившей ему мастерской. Раздвинул занавеску, открыл форточку, повернулся и так и застыл с поднятой вверх рукой.
На чистом холсте был рисунок, мужчина сидел в кресле с запрокинутой назад головой, на полу лежало ружьё. На ватных ногах, с выпрыгивающим от страха сердцем он подошел ближе.
Слёзы заволакивали его глаза, - Папа, прошептал Виктор...
